Рене-Франсуа Гетте

[Drogon]

На "Заглобе" в очередной раз открыли тему об о. Рене-Франсуа Гетте и его фееричной книге "Папство как причина разделения церквей". Вот первое сообщение данной темы:

 

Пожалуйста, выскажите свое мнение о книге архимандрита Владимира (Гете) "Папство как причина разделения церквей".

 

Архимандрит Владимир (Гетте Рене Франсуа) (1816-1892) бывший католический, впоследствии православный священник, крупный историк церкви. Родился во Франции. В 1862 году присоединился к Православию. В следующем, 1863 г. о. Владимир Гетте издал свою книгу «La papaute schismatique, ou Rome dans ses rapports avec l'Eglise orientale» («Схизматическое папство». Paris, 1863), за которую был удостоен Московской Духовной академией степени доктора богословия. Издавал православный журнал «Union Chretienne».

 

В книге архимандрита Владимира (Гетте) исследуется один из центральных вопросов церковной истории о влиянии папства в деле отделения Римской церкви от Вселенского единства.Идея о том, что именно папство было главной причиной разделения церквей развита и доказана Владимиром Гетте на основании глубокого изучения исторических памятников Церкви, несомненных фактов церковно-исторической жизни и неопровержимых святоотеческих свидетельств.

Исторические факты несомненно показывают, что абсолютическое папство есть явление позднейшее, что его первоначальное происхождение надобно искать во мраке средних веков, что оно возникло, сложилось и окрепло лишь с девятого века, воспользовавшись благоприятствовавшими ему историческими обстоятельствами, и лишь с этого времени оно стало предъявлять свои неслыханные права на двойной характер своей власти, политический и церковной.

 

 

Но поскольку этот мерзкий всезнайка, пенсионер D, с сего благословенного форума ушел, то ответить на данный вопрос некому. Некому даже подсказать, что точно такая же тема на форуме уже была, причем с этой же картинкой. Были и другие темы о Гетте, в том числе и тема, посвященная его биографии. Вот эту последнюю тему мне хотелось бы перенести сюда, чтоб не пропала.

Что касается данной книге, то, на мой взгляд, книга - дрянь. Что, собственно, не удивительно, если знать, кто ее автор.

Хотя у кого-то могут быть и другие мнения, и они вправе их здесь высказывать..

 

И так - старая тема с форума "У Заглобы" -

[Drogon]

Поскольку имя Рене-Франсуа Гетте уже неоднократно возникало в разных темах на этом форуме и многие (на форуме и вне его) спрашивали меня о нем, то я решил создать отдельную тему, посвященную ему.

Напомню, что Гетте Рене-Франсуа (Guettee) (1816–1892) - французский католический священник, в 1862 году перешедший в Русскую Православную Церковь, принял имя Владимир и затем, вместе с протоиереем Иосифом Васильевым и С.П. Сушковым, издававший православный журнал "L'Union chretienne" в Париже.

 

Опубликовал свою автобиографию "Souvenirs d'un pretre remain devenu pretre orthodoxe", которая была переведена на русский язык и опубликована в журнале "Вера и разум" за 1890-1891 гг.

 

В этой теме предлагается обсуждать как личность самого Гетте, историю его жизни, так и его произведения.

 

Полагаю, логично было бы начать с того, что сам Гетте писал о себе. Но, поскольку его воспоминания довольно объемны, то предлагаю свой конспект этих воспоминаний. Собственно, это выписки и пометки, которые я делал при чтении номеров журнала "Вера и разум", поэтому какой-то особой литературной обработки ожидать не стоит.

 

«Воспоминания священника православной церкви д-ра о. Владимира Гетте, бывшего священником Римской церкви»

( журнал «Вера и разум», 1890 г.)

 

Предисловие привожу полностью –

 

«Моим друзьям

Я не имею притязания принадлежать к числу необыкновенных людей, слава которых возрастает с веками. Между тем обо мне говорили, много говорят и теперь. Поэтому я уверен, что обо мне не будут молчать и после моей смерти. Некоторые из моих трудов переживут меня. Просвещенные люди будут говорить о них хорошо, другие же – дурно; автор разделит их участь. Если, еще при жизни , мои враги старались злословить меня, то чего только не осмелятся они сказать, когда я уже не в состоянии буду им отвечать?

Не принадлежат ли они к партии тех людей, которые не умеют уважать ничего? Поэтому я и издаю эти «Воспоминания».

Я их издаю для торжественного воспоминания пятидесятилетней годовщины моего посвящения в священники. Я посвящаю эту книгу моим друзьям, желая передать им в руки эти документы, на основании которых они могли бы защитить мою память.

В той скромной среде, в которой я жил, чуждый честолюбия и гордости, я много видел и много наблюдал; я был в сношениях с теми людьми, которых обыкновенно называют великими лицами. Я буду говорить о них только то, что видел сам, или что знаю из достоверных источников. Я не изменю истине, для того, чтобы понравится их друзьям.

В отношении к ним мне нечего быть осторожным. Но я не желаю соблазна. К чему он? Я скажу достаточно для того, чтобы истина была обнаружена. Я обращу тщательное внимание лишь на то, что касается лично меня и буду рассказывать беспристрастно.

Эти воспоминания будут полезны тем, которые желают приобресть правильные понятия, не только обо мне лично, но и о тех лицах, с которыми я имел сношения, и о тех событиях, которые относятся к истории Церкви во Франции в XIX столетии.

Они будут так же полезны моим православным братьям, которые найдут в них верное изображение внутренней жизни Римской Церкви, надменные притязания которой столь мало могут быть оправдываемы. Они увидят из моей книги, как я, поражая ложные учения этой Церкви, приведен был в Церковь Православную, единую истинную Церковь Иисуса Христа".

[Drogon]

№ 1

 

«Подобно моей матери, я всегда был искренно религиозен, но так же, как и она ненавидел ханжей и их лицемерие. Подобно ей, я с детства был янсенистом, не подозревая этого…»

 

Гетте хвалит своего первого духовного наставника о. Леона Гарапена и обещает в дальнейшем привести его письма к себе с похвалами в адрес своих работ.

 

Гетте в малой семинарии аббата Доре. Назвав самого аббата малообразованным, Гетте иронизирует над профессором риторики. И далее:

 

«Другие профессора семинарии стояли на одном уровне с профессором риторики. Под их высоким руководством изучали кухонную латынь, немножко кухонного греческого языка; учили наизусть курс истории отца Лорика, и некоторые отрывки писателей такого же достоинства. Вот и все семинарское образование. После этого станете ли вы удивляться невежеству духовенства!»

 

Похвала в адрес аббата Мёнье и обещание привести в дальнейшем его письмо к себе, «свидетельствующее об его ко мне уважении и привязанности».

 

«Книги, которые мне позволено было читать, содержали всегда в себе что-нибудь хорошее. Я воспользовался ими; но за все это нисколько не обязан благодарностью тем лицам, которые подобным способом старались препятствовать развитию моих расположений, вместо того, чтобы заботиться о противуположном»

 

Гетте в большой семинарии. Отрицательный отзыв о своем преподавателе аббате Вено.

 

«Уже в зрелом возрасте я нашел между своими бумагами несколько из моих небольших сочинений того времени, когда я был учеником философии. Они мне показались не особенно дурными и доказывали, что в 19 лет я имел здравый смысл, недурной слог и небольшую долю насмешливости. Не мне судить о том, сохранил ли я свои прежние способности».

 

Отрицательный отзыв о всех своих соучениках. Похвала в адрес аббата Бело, начальника большой семинарии, и обещание рассказать о дальнейших хороших отношениях с ним.

Критические отзывы о своих преподавателях аббате Дюке, аббате Лоране и аббате Ришодо. Воспоминание о своей позднейшей стычке с аббатом Ришодо, которого обвиняет в ультрамонтантстве. Далее идет похвала самому себе и рассказ, как он издевался над Ришодо, демонстративно исправляя его ошибки.

 

«Благодаря нескольким подобным насмешкам, я заслужил дурную репутацию среди нашего генерального штаба, но я относился весьма равнодушно ко всему этому; и так как я был одним из немногих учеников, плативших за содержание, то и был уверен, что меня не выгонят из заведения».

 

Гетте об аббате Дюке – «невозможно быть более ничтожным и бездарным, как каким был этот жалкий начальник-профессор».

«Хотя я не был покорным, но я презирал пассивное повиновение; поэтому аббат Дюк ненавидел меня от всего сердца; ему воздавал с лихвой, и для меня было великим счастьем насмехаться над ним, подражая его смешным манерам и южному наречию…»

 

Гетте является одним из зачинщиков бунта семинаристов против руководства семинарии. Вышестоящему начальству с трудом удается уладить дело миром.

 

В семинарии Гетте знакомится со священником-иезуитом, который предлагает ему поступить в иезуитский колледж. Гетте загорается этой идеей и просит у отца денег, но отец-янсенист и слышать не желает об иезуитах. Он грозится, что лишит сына наследства. Гетте настаивает, но отец объявляет, что он получит деньги не иначе, как через суд. Гетте жалуется иезуиту, что у него нет средств на проезд до колледжа. Иезуит советует ему уподобится святым и отправится к месту учения пешком. Но Гетте не радует такая перспектива и он решает, что Общество Иисуса это не его путь.

 

Гетте оканчивает семинарию.

 

«Поведение мое в семинарии было всегда добропорядочное, но я не умел унижаться до идиотского и пассивного повиновения. Я уехал с убеждением, что мое начальство не любило меня, несмотря на лестные выражения, которые были обращены ко мне во время отъезда. Если по истине сказать, то я кажется любил их еще менее, чем они меня, и я чувствовал себя счастливым, когда их покинул»

[Drogon]

Elijah

 

Я читал его книгу "Папство, как причина разделения Церквей" и могу сказать, что для этого труда очень характерно настроение автора, выраженное в последнем абзаце предисловия.

На первый взгляд и для того, кто не имеет исторической базы, то, что пишет Гетте может показаться непреложной истиной.

[Drogon]

№ 2

 

После семинарии Гетте назначен викарием в городок Сен-Аньян-сюр-Шер. Предоставленное жилье ему не нравится. Клир прихода аттестуется как игроки и развратники.

 

Его переводят помощником священника в Монришар, Похвала тамошнему аббату Оливро.

 

Приход Фрезне, здесь Гетте учит грамоте местных детей, которых называет дурачками и идиотами. Однако, всюду его преследуют своими происками враги.

 

Гетте удается заслужить симпатию о. Фабра des Essarts, по протекции которого Гетте становится священником в Сен-Дени-сюр-Луар. Начинает заниматься историей Франции. Враги не любят Гетте, но о. Фабр защищает его от их происков.

 

О. Фабр становится епископом.

 

«Нужно, однако, заметить, что мое приходское место не нравилось мне. Исповедальное место служило для меня предметом ужаса, и я всегда заболевал, когда мне приходилось бывать там несколько часов, во время бывших праздников. Никто между тем и не подозревал моей антипатии к обязанностям, которые я исполнял только по долгу».

 

Иногда Гетте посещал свою семинарию и разговаривал с экономом про своих бывших учителей.

 

«К моим рассказам примешивалась некоторая доля злобы, но не настолько сильной, чтобы меня можно было считать раздраженным против них. И я действительно не был зол на них, но презирал их и потешался над ними».

 

При помощи епископа Гетте издает свою «Историю французской церкви». Все хвалят ее, за исключением врагов, которые ее ругают.

Происходит революция 1848 года. Гетте становится редактором республиканского журнала «Republicain de Loire-et-Cher» и ведет в ней политические дискуссии.

 

«Дела изменились, как только незаконный сын королевы Гортензии и голландского адмирала Верюэля был избран президентом под именем Наполеона Бонапарта. Я из всех сил противился этому избранию, но скоро понял, что нужно прекратить борьбу, во избежание ссылки. Я был искренним республиканцем, но не был расположен перенести мученичество за свои убеждения. Итак мой журнал прекратился после года и нескольких месяцев существования».

 

Покровитель Гетте епископ Фабр находится при смерти. Не надеясь получить подобное покровительство при новом епископе Гетте, не дожидаясь смерти Фабра, подает прошение оставить епархию. Ему разрешают уехать в Париж.

[Drogon]

Elijah

 

Дмитрий, а ничего, если по ходу Ваших сообщений-текстов, будут комментарии или лучше не стоит пока?

Наверное, можно... :-)

Вообще, уже этих выдержек лично для меня вполне достаточно, чтобы 1)удивиться, 2)ужаснуться и понять - и это секретное оружение антипапистов? Этот человек и его работы приводятся как последний аргумент в спорах? Я только Бога могу благодарить, что здравый смысл не оставил меня и я не поверил этой книге ("Папство как причина...")!!!

 

Drogon

 

Можно и комментарии. А то получится один мой монолог

[Drogon]

№ 3

 

«Когда я приехал в Париж, в заведение аббата Лебуше, то о. настоятель показался мне слишком медоточивым, чтобы быть честным.

……………………………… …………………..

Если бы я был писателем скандальных историй, то изощрял бы свой талант в рассказах о поступках и деяниях о. настоятеля, но я уже раньше сказал, что не хочу писать о скандалах…. О. настоятель, при посещении своего коллегиума, повергался перед ними (статуями Богородицы), старался обратить на себя внимание чтением своего требника и при этом усиленно крестился. Потом он исчезал. Куда он уходил? Все это знали; даже детям это было известно. Женщина же, которой был поручен надсмотр в заведении знала это еще лучше.»

 

О своем сослуживце – «Итак, я поступил в это заведение (госпиталь Сен-Луи), где нашел себе собрата, большого глупца, равно спесивого, как и глупого и безобразного, и воображавшего, что он был столь же красив, как Адонис, и что все женщины без ума от него. Я мог бы рассказать много анекдотов об этом господине, если бы захотел позабавить людей легкомысленных и любящих скандалы».

 

Гетте приглашают на аудиенцию к кардиналу Тома Гусе, епископу Реймскому. О кардинале – «Костюм его был похож на костюм паяца и состоял из коротких брюк, грязно-черного цвета в пятнах, красных, плохо подвязанных чулок, старых истоптанных туфель; на спине у него висело несколько лоскутков, различных оттенков».

 

Об аббате Жербе, пришедшем к кардиналу – «Когда он вошел, то бросился на колени перед старым паяцем, поцеловал ему руку и получил от него щедрое благословение. Все это показалось мне противным и совершенно изменило мое мнение об аббате Жербе; я не думал, чтобы умный человек был способен на подобную низость. Я поклонился, когда эминентный паяц представил мне аббата Жербе…»

 

О Паллю, епископе Блуа – «Преосвященный Паллю был ни более, ни менее, как неуч в митре».

 

Отзыв епископа Паллю на книгу Гетте «История французской церкви» - «Вы желаете быть нейтральным в вопросе об ультрамонтантстве и галликанстве и представляете это ваше решение, как такое, к которому вы пришли после предварительного исследования. Но, милостивый государь, вы далеки от этой нейтральности…

…Берегитесь, милостивый государь, берегитесь также вашего тона, чуждого признаков истинного достоинства и истинной добродетели. Остерегайтесь обращаться с презрением с теми, которые держатся учений противных вашим идеям. Не смотрите на них, как на слабые умы, не воображайте, что всякая оппозиция есть признак злого умысла; не думайте, что вне ваших идей не существует ни науки, ни истории, ни истинного общественного права, ни богословия серьезного и возвышенного. Избегайте слога желчного, тона неприятного и той, может быть невольной, склонности выставлять ошибки тех, на которых лежит страшная тяжесть власти, и замечать только их погрешности».

[Drogon]

Юрий

 

Насколько я понял, о. Гетте в "пост-ультрагалликанский" период своих духовных исканий (после запрета "L'Observateur catholique") одно время находился под сильным влиянием А. Хомякова, который фактически был первым, кто его наставил на путь перехода в Православную Церковь

 

Stella

 

Тема очень интересная. Рене-Франсуа Гетте, судя по всему, был достаточно критичный человек и саркастичный человек. Интересно почитать далее, что подвигло его перейти в лоно Русской Православной Церкви и был ли он там доволен своим окружением?

 

У меня невольно появилась параллель с одним, если можно так сказать "пишущим" священником. Есть такой "автор" - польский священник о.Вишневский, который на досуге балуется графоманством и пишет много подобных весьма "критических заметок" о клире, с которым встречался по жизни. Даже слог чем-то похож.

 

Elijah

 

Я всегда с опаской и недоверием относился к подобным людям. У них нет авторитетов, а если и есть, то только те, которые удовлетворяют их желаниям и прихотям

 

Drogon

 

"Период духовных исканий"? Юрий, а Вы точно Гетте ни с кем не перепутали?

 

Юрий

 

Да вроде о том же Гетте и говорю - который принял православие на Рю Дарю. Я просто исхожу из предпосылки, что у каждого есть некие духовные искания.

[Drogon]

№ 4

 

Гетте работает в госпитале Сен-Луи. Эпидемия холеры. Гетте жалуется на тяжесть работы, мол работать ему приходится за двоих, в то время как его собрат притворяется больным.

 

«История французской церкви» Гетте попадает в Индекс запрещенных книг.

 

Переписка Гетте с церковными властями по поводу его книги. Ответ Пия, епископа Поатьерского Гетте, по поводу его «Истории…» - «Вот вам, милостивый государь, мое последнее слово. Вы говорите мне о ваших друзьях, которые хвалят вас, и вы считаете противниками и врагами тех, которые не подражают им. Очень печально, милостивый государь, что для того, чтобы быть причисленным к вашим друзьям, нужно без ограничений хвалить сочинение, осужденное сначала ближайшими властями, а потом запрещенное папским престолом».

 

Гетте ведет переговоры об издании своей «Истории» в издательстве аббата Миня. О самом аббате Мине Гетте отзывается, как о шарлатане. Минь не берется издавать работу Гетте.

[Drogon]

Pavel

 

Ишь ты, Миня в шарлатаны записал...

 

Drogon

 

Ну так Минь, к несчастью своему, не написал Гетте ни одного хвалебного письма, которым бы он мог бы щегольнуть в своих мемуарах...

[Drogon]

№ 7 (в номерах 5 и 6 «Воспоминания» не печатались»).

 

Об архиепископе Сибуре – «Архиепископ Сибур был очень тщеславен. Он воображал себя великим епископом и необыкновенным человеком».

 

Собор в Ля-Рошели осуждает книгу Гетте. Тем не менее, Гетте продолжает печатать свою «Историю» (выпускает уже 8-й том), и рассылать письма епископам, защищая свое детище, благодаря которому надеется встать в один ряд с Боссюэ и другими великими французскими историками. 9-й том Гетте посылает в Рим на рассмотрение Конгрегации Индекса.

 

Епископ Ангулемский в своем ответе Гетте называет его «другом врагов Церкви и язвительным умом, готовым осуждать все то, что не сходится с его личным мнением».

 

№ 10 ( в 9 – нет)

 

Гетте спорит с обвинениями, выдвинутыми против него на Ля-Рошельском соборе. Обвинения следующие:

1) в язвительной запальчивости,

2) в стремлении выставлять на вид, без всякого уважения, ошибки высших духовных лиц,

3) в несправедливости относительно защитников Церкви,

4) в пристрастии к еретикам.

5) в слишком большом доверии к протестантским писателям.

[Drogon]

Энакин

 

Как-то не очень у нас дорожат памятью этого конвертита. Я вот только сейчас на форуме о нем прочел. Андрей, конечно, сейчас попрекнет белыми пятнами в образовании (как тогда, когда я сказал, что не читал какого-то баптистского пастора, имя которого опять забыл), но в католических авторах есть более достойные фигуры. Так думаю.

 

Drogon

 

Это несомненно. Но имя его в последнее время стало довольно часто возникать на разных форумах. И меня о нем несколько раз спрашивали. Поэтому и выкладываю. Пусть будет, может кому надо. Сожалею, что получается с такими перерывами...

Но в принципе, в принудительном порядке читать тему никто не обязывает

[Drogon]

№ 12

 

Гетте вспоминает тех, кто хвалил его труд по истории французской церкви. В том числе умершего Фабра-де-Эссара, епископа Блоасского.

 

«Его преосвященству Фабр-де-Эссару,

Епископу Блоасскому

 

Ваше преосвященство

 

Я посвятил бы эту книгу вашему преосвященству даже в том случае, если бы вы не имели к ней другого отношения, как только то, которое назначено вам самим Провидением, в качестве епископа той епархии, к которой я имею честь принадлежать.

Но, ваше преосвященство, вы имеете на это и другие права. Вы первый, ваше преосвященство, узнали о моем намерении написать историю нашей прекрасной Французской Церкви. Ваше участие и поощрения служили мне постоянной поддержкой в предпринятой мною трудной работе. Выраженная вашим преосвященством ко мне благосклонность и даже отеческое расположение глубоко запечатлены в моем сердце, и я прошу вас принять посвящение вам с благоговением моей книги, и считать это выражением моей искренней благодарности и глубокого уважения.

 

Ваш смиренный и покорный слуга

Ф. Гетте.

 

Далее Гетте скрупулезно приводит все имеющиеся у него положительные отклики на его книгу.

 

Гетте втягивается в полемику с редактором журнала Univers Дюлаком, который утверждает, что Гетте не получал никаких одобрений, на которые ссылается. Гетте не может представить этих писем, поскольку «не мог напечатать вышеупомянутых писем, без согласия тех, кто написал их».

 

Фоллиолей из журнала Le messager de l’Ouest пишет, что Гетте рассылал свои книги епископам бесплатно, и одобрительные отзывы – это просто благодарность за присланные книги. Гетте опровергает это и говорит, что не рассылал книг бесплатно, а только за деньги.

 

Дюлак, наконец, отказывается печатать ответы Гетте в своем журнале. Но Гетте подает в суд и Дюлака принуждают их печатать. Тогда Дюлак просто прекращает всякую полемику с Гетте. Сам Гетте раздосадован, что у него нет теперь повода печатать свои нападки на Дюлака, но одновременно горд своей победой.

 

Гетте мимоходом об архиепископе Реймском Гусе и о доме Проспере Геранже – «Когда подумаешь о том влиянии, какое Гусе и Геранже имели на французскую церковь, то поистине стыдишься за эту великую церковь, бывшую некогда самой православной, самой ученой и самой знаменитой из Церквей Запада!»

 

«При этом г. Дюлак должен был бы вспомнить о том, что он сам написал несколько лет назад, еще до известного 2го декабря, - сочинение под названием: Церковь и Государство, в каковом сочинении самое название ложно. Его скорее можно было бы назвать Церковь-Государство, потому что в нем государство беспрерывно находится под властью церкви и поглощается церковью. В этом сочинении Папа представляется государем государей и властителем властителей: Rex regum et Dominus dominantum. Это к сведению правительства!».

[Drogon]

№ 14

 

По словам Гетте архиепископ Парижский Сибур «был очень тщеславен и алчен к почестям». Сначала Сибур во всем поддерживал Гетте, Однако, когда он добился приглашения в Ватикан, то переменил отношение к Гетте. Сибур прислал к Гетте лакея с просьбой вернуть ему письма, которые он в свое время неосторожно писал Гетте. В письмах содержались некоторые критические высказывания в адрес Ватикана и его конгрегаций. Гетте вернул письма, однако, не все. Часть писем он специально отобрал и оставил себе. Сибур пожелал, чтобы Гетте письменно изъявил свою покорность решению Конгрегации Индекса по поводу его книги. Гетте написал, но архиепископ остался недоволен написанным, хотя и принял это письмо. Как полагает Гетте Сибур потом его выкинул в корзину..

Вернувшись из Рима архиепископ стал строить против Гетте всяческие козни, с целью удалить его из своей епархии. Наконец, Гетте получил требование архиепископа об отставке. В ответ Гетте поставил свое условие – ему должны выдать свидетельство о том, что он ни в чем не признается виновным и рекомендуется самым наилучшим образом. Такое свидетельство Гетте получил, однако, уезжать из Парижа он не хочет. Поэтому он пишет письмо Сибуру, в котором напоминает о конфиденциальных разговорах и переписке, которые они вели –

«… мы имели по этому поводу несколько конфиденциальных переговоров; ваши слова еще сохранились у меня в памяти. Неужели, ваше высокопреосвященство, я должен напоминать вам о них? Вы не только откровенно говорили со мной по поводу совершенной против меня несправедливости, но вы побудили меня прийти к соглашению с тремя духовными лицами, имена которых я могу назвать вам, для противодействия притязаниям Римского двора и Конгрегации Индекса в особенности».

Далее Гетте упоминает о сохранившихся у него письмах –

«Спустя некоторое время один из ваших лакеев принес мне письмо, в котором от вашего имени потребовали от меня всю мою корреспонденцию с архиепископским двором, касавшуюся дела запрещения моего труда Индексом. Я счел это требование оскорблением для себя. Я, ваше преосвященство, готов был отказать, но, подумав несколько минут, передал вашему лакею часть той корреспонденции, которая причиняла вам столько беспокойства…»

«Оканчивая это письмо, я, ваше высокопреосвященство, прошу у вас только одного, чтобы вы подумали, что может быть скоро вы должны будете отдать отчет в вашем управлении Тому, Кто на основании вашего мирского величия подвергнет вас только более строгому осуждению и более суровому приговору. Вы, ваше преосвященство, не вечны. Почести, которыми пользуетесь вы, и которые, как говорят, обещаны вам, испарятся вместе с вами, и смерть постигнет ваш великолепный дворец так же, как и хижину бедняка…»

«…Прошу вас, высокопреосвященнейший, не считать дурным то, что я желаю придать этому письму наибольшую гласность. Никто не может быть лишен права защищать свою честь, так же как и жизнь. Честь имею оставаться вашим, высокопреосвященнейший, покорным слугой

Аббат Гетте.»

 

В ответ Гетте получил записку от главного викария –

 

«Господин аббат!

Вследствие того письма, которое вы напечатали, я, к сожалению, должен уведомить вас, что данное вам право совершать богослужения в Парижской епархии отнимается от вас с этого дня».

 

По словам Гетте, он тут же написал другое письмо, в котором «старался доказать ему (Сибуру), что письмо мое было защитой, а не нападением на его администрацию». Текст письма не приводится.

Сибур, будто бы разрешил Гетте снова служить обедню, попросил вернуть письма и обещал новую церковную должность . При личной встрече архиепископ, будто бы, даже пообещал вознаградить Гетте за все страдания.

Больше они не виделись. Через шесть месяцев Сибур был зарезан кинжалом священником Верже во время богослужения в церкви Св. Стефана вблизи Пантеона.

 

История знакомства и отношений с Верже со слов Гетте.

 

Верже был чрезвычайно красивый человек тридцать лет. Однако, Гетте характеризует его, как сумасшедшего. Гетте встретился с ним у своего друга и принял участие в его судьбе.

Верже рассказал им, что был приписан к приходу священник которого делал ему непристойные предложения. Верже написал архиепископу Сибуру просьбу о переводе в другой приход. Архиепископ потребовал объяснений, обещая сохранить все в тайне, однако, по словам Верже, обещания не сдержал. Верже был обвинен в клевете и лишен места. Друг Гетте помог Верже получить место в другой епархии.

Перед отъездом Верже зашел к Гетте, и Гетте увидел, что он чрезвычайно раздражен против архиепископа.

«Я, стараясь успокоить его, рассказал ему, что однажды архиепископ в моем присутствии назвал его дурным священником, но тотчас же взял назад свое несправедливое выражение, как только я сделал ему самое простое замечание. Верже был, по-видимому, успокоен. Но у него было на сердце то, что он называл изменой архиепископа, который взял на себя обязательство и не выполнил его. «Я, говорил он, жертва этой измены». При этих словах взгляд его, обыкновенно столь кроткий делался ужасным».

 

(Вообще, самый лучший метод успокоить сумасшедшего – это рассказать ему, что кто-то за его спиной говорит о нем дурно. Метод называется – «подлить масла в огонь»)

 

Верже уехал в свой приход, но вместо того, чтобы там заниматься своими прямыми обязанностями, поехал в другой город на заседание местного суда. Там ему показалось, что кого-то осудил несправедливо, и он напечатал возмущенное письмо с обвинениями в адрес суда и судей. Последовала жалоба на Верже местному епископу и, в результате, Верже выгнали с прихода.

Верже вернулся в Париж к Гетте.

«Я испугался его; глаза его сверкали особенным образом; он просил меня помочь ему, напечатать язвительное порицание архиепископа Парижского. Так как я отказал ему в этом, то он бросился передо мной на колени, и я для того, чтобы отделаться от него, обещал ему сделать то, чего он желал».

Затем Гетте отдает приказ слугам не принимать больше Верже. Через месяц Верже убивает архиепископа. Он был арестован и предан суду.

 

Гетте вызван в суд в качестве свидетеля со стороны защиты, и дает показания.

Отвечая на позднейшие обвинения Гетте пишет, что выступал на стороне защиты не по своей воле, а просто потому, что его вызвали в суд. Сам он считает, что Верже не заслужил такого тяжелого наказания, которое получил, и что его должны были помиловать из-за психической болезни, и отправить на лечение. Но о своих подозрениях насчет сумасшествия Верже Гетте на суде не сказал, поскольку, как он сам пишет, отвечал только на те вопросы, которые ему задавали, а этого вопроса ему не задали.

 

«Верже был приговорен к смерти, и полумертвый был принесен на гильотину. Я не присутствовал при его казни. Я никогда не видел гильотины, и, надеюсь, что никогда не увижу ее».

[Drogon]

№ 19

Глава 9.

 

Гетте продолжает войну с религиозными журналами, которые он считает ультрамонтанскими.

Он печатает письмо к епископу Палю по поводу его «Пастырских наставлений о римской литургии», письмо весьма длинное и чрезвычайно язвительное.

Вот небольшой отрывок, наименее язвительный, но демонстрирующий совершеннейшее невежество Гетте в литургических вопросах –

«Ваше преосвященство еще учит нас, что: «Литургия есть выражение молитв всей Церкви».

Не есть ли литургия скорее совокупность или собрание церковных молитв? Сама по себе – молитва есть выражение чувств, но разве литургия есть выражение молитв? А в особенности есть ли она выражение молитв всей Церкви? Из этого, ваше преосвященство, следовало бы что всякая молитва, для того, чтобы составить часть литургии, должна принадлежать всей Церкви. Но я верил до сих пор, что папа Пий V уважал частные литургии некоторых церквей, например, амврозианскую и мозарабскую, или даже литургию парижскую, лионскую и другие, которые существовали двумя столетиями ранее буллы Quod a nobis? Эти частные литургии, которые по-вашему мнению не должны считаться законными литургиями.

Как же случилось, ваше преосвященство, что папа Пий V уважал их? Разве по какой-нибудь случайности он получил расположение к галликанству? Я бы мог это подумать, и сомневался бы в его спасении, если бы он не был канонизирован по всем правилам; его чистосердечие послужило ему оправданием перед Богом. Действительно, его литургическое невежество могло быть неизбежным, потому что в его время не существовало еще ни вашего Пастырского наставления, ни Instituions Геранже…»

Далее идут еще несколько шпилек в адрес Геранже.

Паллю на это не ответил, что Гетте приписал себе, как победу. Затем Гетте печатает письма против еще нескольких церковных писателей и иерархов, в т.ч. против архиепископа Лионского.

Гетте основывает журнал Observateur catholique, где ведет полемику против догмата о Непорочном Зачатии Девы Марии, критикует откровения Христа деве Алакок, выступает против Filioque. Свои первые статьи подписывает чужим именем.Однако вскоре все журналы перестали отвечать на выпады Гетте и, как считает сам Гетте, организовали против него «заговор молчания».

Но Гетте уже не остановить, он начинает борьбу с иезуитами, и пишет «Историю иезуитов».

«Моя История иезуитов была настоящим обличительным актом против ужасного Общества, которое наполнило свет своими заблуждениями, своими интригами и мерзостью». За это иезуиты угрожают ему «ужасной местью». Правда, почему-то, видимо вследствие своей зловредности, угрозу так и не исполнили.

«Некоторые из грязных и лицемерных шпионов, употребляемых Обществом, явились ко мне для переговоров по поводу моего труда и тех источников, откуда я почерпал некоторые документы; но эти педанты не имели успеха. Если бы я жил в то доброе старое время, когда иезуиты безнаказанно играли ножом и ядом, то, конечно, я должен был бы принять большие предосторожности. Но я никогда не принимал никаких предосторожностей, всегда оставляя открытою дверь моего кабинета и быстро выбрасывал педантов, которые вползали ко мне, как пресмыкающиеся».

Гетте обвиняют в том, что в полемике он переходит грань приличия. Но – «скажите мне, дорогой читатель, если бы вы должны были отбиваться от бешенных волков, то неужели бы вы могли сохранить настолько хладнокровия, чтобы удержаться от ударов, и защищаться кротко и вежливо? Вы, наверное, боролись бы с энергией, не щадили бы ударов и поступали бы хорошо».

Гетте пытается издать «Мемуары и журнал аббата Ледьё», но издателю нужно было громкое имя, и он обращается к академику Сильвестру-де-Саси с предложением написать к изданию предисловие. Но тот не хочет, чтобы его имя стояло рядом с именем Гетте. Он ставит условие – либо в издании будет стоять только его имя, либо оно там стоять вообще не будет.

«Изволите ли видеть, маленький Сильвестр, напыщенный своим ничтожеством, отказался написать свое имя рядом с именем автора Истории французской церкви! Я сбил спесь у этой лягушки, и заставил его понять, что не его имя могло прославить мое, а напротив его имя было бы прославлено моим. Маленький «бессмертный» (титул академиков) видел смерть своих произведений раньше своей собственной смерти, а автор Истории французской церкви видит, что его произведения живут вместе с ним, а некоторые из них переживут его».

Затем Гетте сходится с голландскими янсенистами, но ненадолго. Вслед за ультрамонтанами и иезуитами, он умудряется поссориться и с ними.

[Pawlo]

Вы не против если я переброшу туда ссылку на ету тему?

[Drogon]

Вы не против если я переброшу туда ссылку на ету тему?

 

Я не против, это тема как раз оттуда.

[Drogon]

Я похоже ввязался неблагодарное дело с этим Гетте. Но как-то закончить.

Краткое резюме - Гетте – подлец, каких мало. Когда он сошелся русскими журналами, принял Православие, получил от царя орден, стал «настоящим православным героем», он, первым делом, написал донос на других русских сотрудников. Он клялся в верности Православию и к любви к России, живя в Париже. Он проматывал русскую пенсию, насмехаясь над русской доверчивостью.

[Neta]

Полемика с Владимиром Соловьевым

 

Молодой Владимир Соловьёв, будучи во Франции, в мае 1876 г. писал своему отцу:

 

"В Париже буду заниматься изданием своего малого по объёму, но великого по значению Principes de la religion universelle; язык онаго отдам исправить аббату Гетте, который между прочим занимается этим делом (он исправлял сочинение министра Толстого о католицизме) и к которому я имею на счёт этого рекомендацию от ниццкого священника"

[2]

.

 

Прошло ещё 10 лет, и в очередной раз пути "двух Владимиров" пересеклись на страницах журнала "Union chretienne". В одном из писем, адресованных А. А. Кирееву в 1887 г., Владимир Соловьёв вопрошал:

 

 

"Не получаете ли вы или не можете ли достать Union chretienne (о. Гетте), декабрь 86 г.? Там он напечатал что-то против меня и вызывает на ответ. Я весьма не прочь, но, к несчастью, не мог достать в Москве этого журнала; выписал через Готье, но раньше месяца не получу".

 

 

 

О том, как дальше развивались события, Владимир Соловьёв повествует в письме к священнику Мартынову, члену Общества Иисуса.

"Недавно только узнал я из одной русской газеты, что ещё в декабрьском № “Union chretienne” (

1886

г.) свящ. Геттэ напечатал против меня статью, именно ответ на 9 вопросов, с которыми я некогда (в

1883

г.) обращался (в “Руси” Аксакова) к проф. протоиерею

Иванцову-Платонову

. Доставши (не без труда) № французского журнала, я прочёл эту статью и нашёл её совершенно вздорной и не заслуживающей возражения по существу… Автор прямо вызывает меня на ответ, и ввиду обнаруженной им наглости можно ожидать, что моё молчание будет перетолковано в смысле неблагоприятном и для меня, и для самого дела".

 

 

 

Сложилась парадоксальная ситуация: француз-"ортодокс", живущий в Париже, защищает основы православия от русского "филокатолика", коренного москвича. Ещё одна любопытная подробность.

"Католические французские журналы, которые своими похвалами мне вызвали брань в “Union chretienne”, исказили моё имя до фантастического, —

продолжает Владимир Соловьёв.

— А священник Геттэ, который получает достаточно русских субсидий, чтобы быть внимательным к русским фамилиям, вместо того чтобы исправить очевидную ошибку, нашёл в ней, напротив, своё удовольствие и настойчиво называет меня М. Solovico".

 

 

 

Вскоре Владимир Соловьёв получил ответ от о. Мартынова и, в свою очередь, отправил ему второе письмо. Текст этого послания содержит интересные сведения о заочном споре, который начался было между "двумя Владимирами". Вот что сообщает Владимир Соловьёв о. Мартынову в письме от 14 апреля 1887 г. (Москва):

"Следую вашему совету и оставляю ех-аббата без всякого возражения, — пишет русский философ. — Так как вы не читали его статьи, то, чтобы дать вам некоторое представление о её вздорности, приведу два образчика. На мой вопрос: в каких ересях, подвергнутых вселенскому осуждению, имеем мы право обвинять Римскую Церковь? — мой оппонент отвечает: les heresies de l'Eglise Romaine sont innombrables (ереси Римской Церкви бесчисленны) и в доказательство ссылается на своё собственное (известное мне) сочинение “La Papaute heretique” — вот и весь ответ.

 

 

А следующее ещё лучше. Я спрашиваю: ввиду того, что ещё в

VII

веке св.

Максиму Исповеднику

было известно filioque и что он в письме к пресвитеру Марину доказывал, что в этом нет ничего неправославного, не можем ли и мы держаться такого взгляда на это дело? — “учёный” автор множества сочинений отвечает, что ему неизвестно письмо св. Максима, но что он думает, что оно подложно. Тут наглость сочетается с такой наивностью, которая показалась мне даже непонятною.

 

 

Но то, что вы мне написали о литературном и общественном положении ех-аббата, объясняет, в чём дело: очевидно, ему решительно всё равно, что ни написать. При таких условиях отвечать ему в его журнале было бы с моей стороны большой ошибкой, и я вам искренне признателен, что вы меня от неё избавили".

 

Заочная дискуссия между Владимиром Соловьёвым и о. Владимиром Гетте была продолжена. В мае 1888 г. Соловьёв прочёл лекцию в Париже, в салоне княгини Витгенштейн; она была напечатана под заглавием "L'Idee russe". Соловьёву возражал Владимир Гетте, статья которого была напечатана в журнале "Вера и разум" (1888).

 

Древо. Энциклопедия

[Neta]

Полемика с Владимиром Соловьевым

 

Молодой Владимир Соловьёв, будучи во Франции, в мае 1876 г. писал своему отцу:

 

"В Париже буду заниматься изданием своего малого по объёму, но великого по значению Principes de la religion universelle; язык онаго отдам исправить аббату Гетте, который между прочим занимается этим делом (он исправлял сочинение министра Толстого о католицизме) и к которому я имею на счёт этого рекомендацию от ниццкого священника"

[2]

.

 

Прошло ещё 10 лет, и в очередной раз пути "двух Владимиров" пересеклись на страницах журнала "Union chretienne". В одном из писем, адресованных А. А. Кирееву в 1887 г., Владимир Соловьёв вопрошал:

 

"Не получаете ли вы или не можете ли достать Union chretienne (о. Гетте), декабрь 86 г.? Там он напечатал что-то против меня и вызывает на ответ. Я весьма не прочь, но, к несчастью, не мог достать в Москве этого журнала; выписал через Готье, но раньше месяца не получу".

 

О том, как дальше развивались события, Владимир Соловьёв повествует в письме к священнику Мартынову, члену Общества Иисуса.

 

"Недавно только узнал я из одной русской газеты, что ещё в декабрьском № “Union chretienne” (

1886

г.) свящ. Геттэ напечатал против меня статью, именно ответ на 9 вопросов, с которыми я некогда (в

1883

г.) обращался (в “Руси” Аксакова) к проф. протоиерею

Иванцову-Платонову

. Доставши (не без труда) № французского журнала, я прочёл эту статью и нашёл её совершенно вздорной и не заслуживающей возражения по существу… Автор прямо вызывает меня на ответ, и ввиду обнаруженной им наглости можно ожидать, что моё молчание будет перетолковано в смысле неблагоприятном и для меня, и для самого дела".

 

Сложилась парадоксальная ситуация: француз-"ортодокс", живущий в Париже, защищает основы православия от русского "филокатолика", коренного москвича. Ещё одна любопытная подробность.

 

"Католические французские журналы, которые своими похвалами мне вызвали брань в “Union chretienne”, исказили моё имя до фантастического, —

продолжает Владимир Соловьёв.

— А священник Геттэ, который получает достаточно русских субсидий, чтобы быть внимательным к русским фамилиям, вместо того чтобы исправить очевидную ошибку, нашёл в ней, напротив, своё удовольствие и настойчиво называет меня М. Solovico".

 

Вскоре Владимир Соловьёв получил ответ от о. Мартынова и, в свою очередь, отправил ему второе письмо. Текст этого послания содержит интересные сведения о заочном споре, который начался было между "двумя Владимирами". Вот что сообщает Владимир Соловьёв о. Мартынову в письме от 14 апреля 1887 г. (Москва):

 

"Следую вашему совету и оставляю ех-аббата без всякого возражения, — пишет русский философ. — Так как вы не читали его статьи, то, чтобы дать вам некоторое представление о её вздорности, приведу два образчика. На мой вопрос: в каких ересях, подвергнутых вселенскому осуждению, имеем мы право обвинять Римскую Церковь? — мой оппонент отвечает: les heresies de l'Eglise Romaine sont innombrables (ереси Римской Церкви бесчисленны) и в доказательство ссылается на своё собственное (известное мне) сочинение “La Papaute heretique” — вот и весь ответ.

 

А следующее ещё лучше. Я спрашиваю: ввиду того, что ещё в

VII

веке св.

Максиму Исповеднику

было известно filioque и что он в письме к пресвитеру Марину доказывал, что в этом нет ничего неправославного, не можем ли и мы держаться такого взгляда на это дело? — “учёный” автор множества сочинений отвечает, что ему неизвестно письмо св. Максима, но что он думает, что оно подложно. Тут наглость сочетается с такой наивностью, которая показалась мне даже непонятною.

 

Но то, что вы мне написали о литературном и общественном положении ех-аббата, объясняет, в чём дело: очевидно, ему решительно всё равно, что ни написать. При таких условиях отвечать ему в его журнале было бы с моей стороны большой ошибкой, и я вам искренне признателен, что вы меня от неё избавили".

 

Заочная дискуссия между Владимиром Соловьёвым и о. Владимиром Гетте была продолжена. В мае 1888 г. Соловьёв прочёл лекцию в Париже, в салоне княгини Витгенштейн; она была напечатана под заглавием "L'Idee russe". Соловьёву возражал Владимир Гетте, статья которого была напечатана в журнале "Вера и разум" (1888).

 

Древо. Энциклопедия