Переводы Библии

[Гость levushkan]

В стране с населением около пяти миллионов человек в предрождественские и предновогодние недели продано около 120 тысяч экземпляров нового перевода Святого Писания.

Сделанный впервые за последние тридцать лет перевод Священного Писания на норвежский язык вызвал огромный интерес у жителей Норвегии. Продажи Библии в новом переводе вывели ее в статус бестселлеров 2011 года. Более того, Библия возглавляла списки самых популярных книг страны почти каждую неделю в течение всех трех месяцев – с момента появления издания на прилавках 19 октября и до окончания года.

Продажи нового издания превзошли все ожидания книготорговцев – в первый же день было раскуплено все 25 тысяч экземпляров первоначального тиража, тогда как издатели надеялись, что этого количества книг им хватит, по меньшей мере, на полгода. Ажиотаж, вызванный публикацией Библии, был сравним с выходом новой книги о Гарри Поттере – многолюдные ночные очереди, палатки, разбитые перед закрытыми магазинами и постоянная публикация добавочных тиражей. В последнем квартале 2011 года в Норвегии было продано уже более 117 тысяч экземпляров Священной книги.

На разработку проекта нового издания у Библейского общества Норвегии ушло 11 лет. Стоимость проекта составила 32 млн. норвежских крон (свыше 5 млн. долларов). На первой стадии над новым переводом Библии работали 30 переводчиков, богословов, священнослужителей и ученых. Затем подготовленный ими текст был адаптирован командой из 12 норвежских литераторов. Идея заключалась в том, чтобы новый перевод помог адаптировать Библию для восприятия современного человека, приближая стиль изложения Священного Писания к языку, используемому в настоящее время. Ни один из светских авторов, работавших над новым переводом, не отличается, по их собственным словам, особой религиозностью, однако каждый из них – видный специалист по древнегреческому языку и ивриту. Благодаря этому удалось создать не только точный, но и вполне литературный перевод Ветхого и Нового заветов.

Тем не менее, лексикон нового издания претерпел значительные изменения – многие традиционные термины и обороты в нем заменены современными аналогами. Так, например, библейская "блудница" стала "проституткой", "непорочная дева" – "юной девушкой", а слово "Отче" во многих местах в тексте заменено на "Отец" – по замыслу переводчиков, так более ясно прослеживается для читателя связь между Иисусом Христом и Его Небесным Родителем.

Современная трактовка библейского текста обрела как сторонников, так и противников в норвежском обществе. Тем не менее, никто не оспаривает тот факт, что публикация нового перевода Библии на норвежский язык стала серьезным культурным событием в жизни страны.

Источник: cnlnews.tv

 

=============

 

В России тоже вышел новый перевод, но я не слышал о таком ажиотаже. А между тем, перевод не бесспорный, но очень легкий в прочтении. Даже мои дети с удовольствием его просят почитать перед сном. Ну и структура текста видна намного лучше, чем в Синодальном.

 

А что вы думаете о новом переводе Библии от РБО? Пользуетесь?

[Ivan]

Ажиотаж, вызванный публикацией Библии, был сравним с выходом новой книги о Гарри Поттере – многолюдные ночные очереди, палатки, разбитые перед закрытыми магазинами и постоянная публикация добавочных тиражей. В последнем квартале 2011 года в Норвегии было продано уже более 117 тысяч экземпляров Священной книги.

Чтож этому можно только порадоваться. Спасибо за добрую новость.

[Гость levushkan]

Для довольно дехристианизированной Норвегии это странно, но и наводит на мысли. Может не норвежцы не хотят ходить в Церковь, а Церковь не умеет донести Евангелие до современных европейцев?

[Neta]

Ничего пока не могу сказать. Еще не купила. Просто не видела в Сочи это издание. Хотя немного боязно оторваться от привычного синодального.

[Ivan]

https://ru.wikipedia.....82.D0.B0.D0.B2

По состоянию на 2006 год, согласно официальной статистике, 3 871 006 человек или 82,7 % населения принадлежат к государственной Церкви Норвегии (норв. Den norske kirke)^[10]. Однако, лишь около 2 % населения регулярно посещают церковь^[9]. Ещё 403 909 человек, или 8,6 % населения по состоянию на 2007 год принадлежат к иным конфессиям и учениям. Среди них наиболее многочисленными являются приверженцы ислама (79 068 человек или 1,69 % населения), Римско-католической церкви (51 508 человек или 1,1 %) и пятидесятничества (40 398 человек или 0,86 %)[

 

Кажется о РКЦ тут говорить особо не приходится.

Может дело в том, что народ продолжает терять веру в институт официальной Церкви Норвегии и хочет найти эту веру просто в Библии, надеясь, что новый перевод восполнит потерю.

 

Хорошо бы видеть религиозную статистику по этой стране.

[Гость levushkan]

Я про церковь в принципе имел ввиду - христианскую в данном случае.

[Гость levushkan]

Ничего пока не могу сказать. Еще не купила. Просто не видела в Сочи это издание. Хотя немного боязно оторваться от привычного синодального.

 

Мне тоже он показался в начале ооочень непривычным, особенно Новый Завет в переводе Кузнецовой (там хоть и поправили основные ляпы Радостной Вести, но стиль непривычный). Но когда вчитаешься - хорошо идет

[Ivan]

Для довольно дехристианизированной Норвегии это странно, но и наводит на мысли. Может не норвежцы не хотят ходить в Церковь, а Церковь не умеет донести Евангелие до современных европейцев?

Новая клюнийская реформа? А что, всё может быть, хотя сдается мне, что условий подходящих нет.

[Neta]

Мне тоже он показался в начале ооочень непривычным, особенно Новый Завет в переводе Кузнецовой (там хоть и поправили основные ляпы Радостной Вести, но стиль непривычный). Но когда вчитаешься - хорошо идет

 

Вот из той самой "Радостной вести" и боюсь.

[Гость levushkan]

Да нормально можно читать - они уже подчистили самые грубые ляпы

[Гость levushkan]

"В начале 1990-х гг. вышел также перевод в. Н. Кузнецовой (уже не по Нестле, а по Нестле-Алланду - более прогрессивному, как выражаются протестанты). Этот перевод сделан по принципу: максимально отойти от синодального перевода. Делался он псевдонаучным образом и подвергся сокрушительной критике наших филологов (в том числе С.С. Аверинцева). Его псевдо-научность выразилась в том, что издатели не указали даже, с какого же, собственно, издания сделан перевод.

 

А другую замечательную особенность этого перевода подметил С.С. Аверинцев, который обратил внимание на то, что в нем ни разу не употребляется слово "благодать". Соответствующее греческое слово "харитос" переводится как угодно, только не так. Это "благодать" - Кузнецовой явно претит. И получился такой "замечательный" безблагодатный перевод."

 

https://lib.eparhia-saratov.ru/books/06e/emelyanov/preamble/11.html

[Ivan]

И получился такой "замечательный" безблагодатный перевод."

Как же без благодати-то? Это ведь как без любви не туда и не сюда. Да видно, что слабоват перевод вышел.

[Ксения]

Я недавно приобрела, начала с Ветхого Завета, пока очень нравится Читать комфортно, хоть и местами непривычно.

[Марион]

А что вы думаете о новом переводе Библии от РБО? Пользуетесь?

Давно приобрел. Еще летом. Практически не читаю, стоит на полке. Просмотрел бегло - и все. Все же вырос на Синодальном, к нему и прикипел, к нему и возвращаюсь..

Из плюсов нового перевода отметил бы следующее: хорошо проясняет некоторые темные места, убраны некоторые тяжеловесные и сомнительные обороты из СП, которые могут быть переданы гораздо более адекватно современным языком. Наконец сам опыт, сама попытка перевода текста на современный русский может вызывать только одобрение.

Но стремление уйти в переводе как можно дальше от СП претит.

Есть у меня еще один современный перевод, издание 1993 года. С английской Библии вроде. Так тот даже более удачен, имхо.

[Марион]

Перевод 2011 года, от РБО

https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3865619

 

Еще один "современный", от World Bible Translation Center.

https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2662137

[Pawlo]

священнослужителей и ученых. Затем подготовленный ими текст был адаптирован командой из 12 норвежских литераторов. Идея заключалась в том, чтобы новый перевод помог адаптировать Библию для восприятия современного человека, приближая стиль изложения Священного Писания к языку, используемому в настоящее время.

 

Аля Кузнецова с Божьим Ягненком и проституткой на 7 холмах ?

 

Так, например, библейская "блудница" стала "проституткой", "непорочная дева" – "юной девушкой",

Вижу так есть .Кстати случайно "молодая девушка" это не проеврейский перевод Исайи 7.14?

[Pawlo]

а слово "Отче" во многих местах в тексте заменено на "Отец" – по замыслу переводчиков, так более ясно прослеживается для читателя связь между Иисусом Христом и Его Небесным Родителем.

 

А это явно современная гиперфеменистская пошесть.Типа гендерноненейтрально назвать Отца Отцом.Я слышал в некоторых англ.переводах апостола Павла заставляли обращаться не к "братьям" а к "братьям и сестрам" с аналогичной целью

[Гость levushkan]

Ну что делать - новые времена диктуют новое осмысление.

[Neta]

Библеистика, библейский перевод и конфессиональность

 

 

А. С. Десницкий

 

Рассматривая проблемы перевода Библии, Андрей Десницкий задается вопросами: конфессиональна ли библеистика в целом и библейский перевод в частности? Библеистика – это наука, в которой могут быть разные школы и направления? Или же здесь очень многое зависит именно от конфессиональности – но в чем тогда это проявляется? Автор представляет в своей статье спектр мнений по данной проблеме.

 

Библейский перевод всегда казался богословам занятием потенциально опасным. Например, Илона Рашков рассказывает[1] о тех опасениях, которые вызывали в XVI в. первые опыты перевода Библии на английский язык. Самым привычным обвинением в те времена для христиан Европы было обвинение в иудаизме: его бросали друг другу католики и протестанты, им даже обменивались меж собой некоторые лютеране и кальвинисты – и нет ничего удивительного в том, что переводчики ВЗ всячески старались дистанцироваться от иудейской традиции. Например, создатели католического перевода Rheims Douay (ветхозаветные книги выходили в самом начале XVII в.) в песни Анны в 1 Царств 2:10 напрямую упомянули Христа: «shall exalt the horn of his Christ», хотя в оригинале, как и во всех современных переводах, речь идет о вознесении рога помазанника, и в ветхозаветном контексте это относится скорее к Соломону. Но переводчики решили внести в текст свое собственное богословие.

Собственно, подобные опасения встречались и в иудейской среде: перевод Торы самим своим существованием может стереть разницу между евреями, которые читают ее на языке оригинала, и прочими народами, которым отныне открывается доступ к священному тексту и которые могут теперь сказать «это мы Израиль»[2]. В результате каждая традиция избирает такую стратегию перевода (или даже принципиального отказа от перевода), которая не просто наилучшим образом отражает базовые установки этой традиции, но и отгораживает ее от остальных.

Особенно острое противодействие вызывает у многих носителей такой традиции перевод, который делается как будто внутри самой этой традиции, или во всяком случае не обозначает себя как «чужой», но в то же время не соответствует их ожиданиям. Так, когда накануне Рождества 1952 г. вышел английский перевод Revised Standard Version, весьма консервативный, одна из газет в Нью-Йорке вышла с рекламным объявлением, размещенным и оплаченным местной баптистской общиной. Однако оно призывало как раз не покупать этот перевод, потому что он «отрицал девственное рождение Христа». Дело в том, что в Исайе 7:14 было использовано для перевода евр. слова ??????? английское ‘young woman’ (молодая женщина) вместо традиционного ‘virgin’ (дева)[3]. С лингвистической точки зрения такой перевод вполне оправдан, но традиционалистами он воспринимался как отказ от важнейшего христианского догмата (это при том, что недвусмысленное указание на него содержалось непосредственно в евангельском тексте, и на самом деле речь может идти здесь лишь о том, насколько прямо и недвусмысленно указывал на рождение Христа от Девы пророк Исайя).

 

Полностью текст здесь: https://www.bogoslov....xt/2360884.html

[Александр-К]

А что вы думаете о новом переводе Библии от РБО? Пользуетесь?

 

Очень понравилось читать пророческие книги в новом переводе. Прямо прет во время чтения, просто восторг. А вот Новый Завет - увы, не нравиться совсем. Синодальный или Брюсельский перевод значительно богаче и лучше в восприятии.

[Pawlo]

Кстати в нем тоже Исайи 7.14 переведно проиудейским способом.А вот с эпилогом Марка наоборот наудивление консервативно даже никаких ссылок на сомнения в нем не дали.

[Eismont]

Так, например, библейская "блудница" стала "проституткой", "непорочная дева" – "юной девушкой"

Интересно, неужели переводчики не увидели разницы между профессиональной "труженицей панели" от обычной грешницей.

О "юной девушке" вообще не хочется упоминать. Сейчас большинство таких юных познали "Крым и Рим" - какая уж так непорочность?

Поэтому я не восторге от таких переводов.

[servusDei]

Кстати случайно "молодая девушка" это не проеврейский перевод Исайи 7.14?

 

думаю у норвежцев как и у немцев Jungfer, junge Frau - дословно молодая (юная) женщина значит "девственница"

[servusDei]

А это явно современная гиперфеменистская пошесть.Типа гендерноненейтрально назвать Отца Отцом.

 

не понял какое отношение имеет феминизм к замене слова "Отче" на "Отец"??

 

правда мне также не понятно, как норвежцы умудрились заменить слово Отче, которого в норвежском языке нет (как известно в скандинавских языках нет звательного падежа)

[Владимир М.]

Хотел бы предложить для обсуждения небольшую статью протоиерея Ростислава Снигирева, опубликованную в свое время на портале Богослов.Ру.

 

 

Авторы первых библейских переводов исходили из представления о языке, как о проявлении образа Божия в человеке, дающем ему возможность оперировать идеями, и о слове, как посреднике между Богом и человеком. Такое понимание было свойственно не только иудео-христианскому мышлению. В первую очередь, это учение шумеров о ме — божественных идеях, имеющих словесное воплощение[1], которые можно соотнести не только с «идеями» Платона — сверхчувственными причинами и образцами всех вещей, но и с христианским учением о «семенных логосах» (oi logoi spermatikoi). С первыми главами книги Бытия вполне может быть сравнен первый свод китайской иероглифики «Эръя», группировка тем которого представляет вполне библейскую картину происхождения Вселенной от абстрактного слова к человеку[2].

 

На представлении об иконичности слова, то есть убеждении в том, что между ним, как образом вещи и самой вещью существует связь, основывалась первая из известных теорий библейского перевода, именуемая теорией формального соответствия. Согласно этой теории, ПТ может быть абсолютно тождествен ИТ в том лишь случае, когда переводчик сможет в ПЯ найти верный иконический знак. Каждое слово при этом должно быть отражено последовательно и без изъятий, иначе будет искажена сама реальность[3]. Так как перевод делался чаще всего через язык — посредник, греческий или латинский, то благодаря пословности перевода многослойная структура текста не мешала видеть ИТ.

 

Теория формального соответствия в качестве еще одной из своих предпосылок имела понимание поврежденности человеческой природы. В своем нынешнем искаженном состоянии человек не всегда способен понять, а тем более передать человеческой речью «неизреченные глаголы Божии» которые были доступны прародителям до грехопадения, а также те, что в виде Откровения давались боговдохновенным авторам книг Библии — пророкам и апостолам. Именно у церковных авторов III — IX вв. мы впервые находим уяснение четкой грани между языком, даром Божиим, и разнообразной, часто примитивной речью, как реализацией падшим человечеством этого дара.

 

Дословные переводы потому и считались единственно допустимыми, поскольку могли передать изначальный смысл Откровения с минимальным искажением: такой перевод мог сохранить и передать смысл, не совсем ясный не только переводчику, но и самому автору, фиксировавшему мысли чистого, божественного языка при помощи несовершенной человеческой речи.

 

Смена культурно — цивилизационной парадигмы, сотрясшая в XIV — XVII вв. христианский мир, породила т.н. Новое время, или как его сейчас часто называют «проект модерн», основанный на Возрождении, Просвещении и Реформации. Родоначальники последней, М. Лютер, Ж. Кальвин и филолог-переводчик Ф. Меланхтон вполне могут считаться авторами новой теории библейского перевода — теории нормативно-содержательного соответствия. Эта теория предполагала максимально полную передачу содержания ИТ средствами живой речи при соблюдении норм ПЯ. Именно эта теория легла в основу большинства переводов Нового времени, включая СП[4].

 

Конец Нового времени ознаменовался крушением не только «проекта модерн» и его составляющих, но и порожденных ими явлений и дискурсов. На переломе эпох стало понятно, что каждый народ по-своему видит мир, по-своему называет его фрагменты. Более того, по мысли В. фон Гумбольдта люди с помощью языка создают свой особый, субъективный мир, отличный от объективного, окружающего их[5]. В результате носители разных языков создают не только разные культуры и цивилизации, но и различные картины мира[6].

 

Исходя из этого понимания, а также из многовекового опыта перевода Библии на языки совершенно различных народов, библеисты середины XX века сделали вывод, что при прежних методах перевода невозможна ни полная передача информации, ни даже полноценное воспроизведение текста. «Между нами и людьми Библии... разница такова, что требуется не просто перевод слов (translation), но перевод культуры (transculturation)»[7].

 

Ответом на озвученную проблему стала сформулированная библеистом и переводчиком Ю. Найдой теория функциональной эквивалентности, полагающая целью перевода достижение сходных лингвистических реакций реципиентов ИТ И ПТ. Представители Энн-Арборской лингвистической школы, к которой принадлежал и Ю. Найда, исходили из теоретических представлений Э. Сепира, полагавшего, что язык не только обуславливает способ мышления говорящего на нем народа, но и формирует способ познания им реального мира. Из этого Э. Сепир делал вывод, что ИЯ всегда подразумевает массу веще, которые в ПТ не будут подразумеваться вовсе, если их особо не оговорить[8]. Для достижения чаемой функциональной эквивалентности Ю. Найда и его коллеги прибегали во первых к герменевтическому прочтению ИТ, а во-вторых, к лингвистическому анализу фактов культуры носителей ИЯ и ПЯ — социальных, этических и т. п.[9]

 

Ю. Найдой и его коллегами по Американскому Библейскому Обществу также была предложена классификация библейских переводов по их функциональному предназначению. Как писал Ю. Найда, «проблемы перевода всегда кроются в конфликте между формальным соответствием и функциональной эквивалентностью»[10]. Адекватность перевода при таком подходе оценивается в зависимости от степени достижения его цели, которая различна для разной аудитории. В связи с этим все ныне существующие переводы Библии могут быть разделены на четыре группы, согласно их назначению: богослужебные, учебные, миссионерские и перифразы.

 

Каждый из этих типов перевода определяет переводческую стратегию и средства для ее осуществления, как лексические, так и грамматические.

 

Первый из видов библейских переводов, богослужебный, принадлежит обычно к переводам буквальным, последовательно воспроизводящим характерные признаки ИТ, и не учитывающим грамматические правила ПЯ[11]. Тексты подобного рода обращены к подготовленным слушателям, получающим имплицитную информацию, не передаваемую буквальным переводом, в ходе богослужения и проповеди, раскрывающих смысл библейского повествования. Еще одной особенностью богослужебного текста, необходимой для его функциональной эквивалентности является сознательное неупотребление двусмысленных слов и выражений[12].

 

Большинство библейских переводов второго типа — учебных, обычно принадлежат к переводам умеренно-буквальным, допускающим отступление от буквы ИТ в тех случаях, когда буквальный перевод либо вовсе непонятен носителям ПЯ, либо искажает смысл ИТ[13]. Учебные переводы предназначены для подготовленных реципиентов, обладающих определенными богословскими, языковыми и историческими познаниями. В силу этого обстоятельства учебные переводы Библии значительную часть информации оставляют имплицитной, делая ее эксплицитной только в том случае, когда неясность смысла затемняет главную мысль текста[14].

 

Третий, миссионерский, вид переводов Библии, чаще всего называют переводом идиоматическим, при котором переводчик стремится донести до носителей ПЯ смысл ИТ, используя грамматические и лексические формы ПЯ. Особенностью миссионерских переводов является попытка сделать эксплицитным слишком многое, так что каждый стих становится скорее толкованием, а не переводом[15].

 

Последний из видов переводов Библии — перифраз, является пересказом, имеющим целью текст понятным и живым. Перифразы часто искажают смысл ИТ, т.к. сообщают информацию, в нем не содержавшуюся, но являющуюся скорее всего отражением богословских взглядов переводчика.

 

 

Что касается теории упомянутого в статье Ю. Найды, то ей посвящена отдельная статья Андрея Десницкого (кому интересно, может прочитать). Статью прокомментрировал все тот же протоиерей Ростислав Снигирев, подчеркнувший недостатки данной теории:

 

 

 

Во-первых, концепция Ю. Найды о воздействии на аудиторию сомнительна, когда речь идет о древних памятниках, т.к. реальной аудитории, к которой был обращен исходный текст уже нет, и реакция может реконструироваться лишь весьма приблизительно путем анализа психологического, культурного и социального контекста исходного текста, как серии речевых актов[1]. Более того, Ю. Найда не учитывает, что мы можем переместить лишь смысл слова, но не весь его коннотативный ряд.

 

Во-вторых, теория предполагает такую языковую модель, которая сейчас выглядит упрощенной и даже наивной. Ю. Найда и его коллеги позаимствовали из теории порождающей грамматики представление о поверхностной и глубинной структуре, позволившее им выделить общий уровень смысла, который выражается по-разному, в зависимости от свойств того или иного конкретного языка. На этой основе Ю. Найда построил представление о процессе перевода в три этапа: анализ (выявление общего смысла из исходного текста), передача (перемещение данного смысла из одной языковой среды в другую), и переструктирование (выражение смысла по правилам переводящего языка). Данная схема предполагает существование некоего смыслового ядра, легко подвергаемого перемещению из одной языковой среды в другую, более того, она категорически опровергает тезис о невозможности перевода, так как в принципе любой смысл может быть передан на любом языке[2]. Признание существования общих для всех языков и культур «ядерных структур» может быть сочтено свидетельством проявления во всех людях образа Божия, порождающая же грамматика Н. Хомского лишь делает это явным. К сожалению, Найда не объясняет, каким образом на третьем этапе осуществляется выбор из широкого ряда возможных трансформаций.

 

В-третьих, упор на восприятие перевода его аудиторией может оказаться посягательством на исходный текст. Если переводчик считает, что этот текст недоступен иноязычной аудитории, тогда он ради функциональной эквивалентности может применить переводческие приемы, возрождающие, мнению В.Н. Комиссарова, «практику переводов исправительных или украшающих»[3]. В итоге такие приемы лишают читателей перевода доступа к миру исходного текста[4]. Более того, Комиссаров считал, что предложенный теория Ю. Найды есть «перенос на переводческую деятельность…принципа цель оправдывает средства»[5].

 

В-четвертых, применение теории Ю. Найды к новым переводам на языки с долгой литературно-письменной историей и богатой христианской традицией ведет к отказу от сложившихся понятийных систем, от закрепленной в языке богословской терминологии[6].

 

В-пятых, функциональная и динамическая эквивалентность перевода вопреки утверждению Найды синонимами не являются. К теории Ю. Найды возможно применить лишь термин «динамическая эквивалентность». Функциональная же эквивалентность возможна только в том случае, когда переводчик учитывает не только информативную, но и иные коммуникативные функции языка, в особенности при письменном переводе литературных памятников. С целью различения этих двух теорий один из современных теоретиков библейского перевода Тимоти Уилт предложил ввести термин Literary functional equivalence как более полно отражающий теоретические основания переводческой практики United Bible Societies [7].

 

 

Однако в своей собственной статье отец Ростислав воздерживается от критических замечаний, не критикует ни один из существующих в настоящее время подходов к библейскому переводу, делая акцент на различном предназначении самих переводов. В этом, на мой взгляд, одно из достоинств его статьи.

 

В целом же отмечу, что затронутые в статье проблемы и в самом деле непростые и не только касаются собственно библейского превода, но затрагивают целый пласт вопросов современной филологии, не имеющих окончательного ответа.