Понятие заслуги в католическом богословии

[Владимир М.]

На старом форуме была тема, посвященная учению Католической Церкви о сверхдолжных заслугах. Позволю себе скопировать сюда то, что мне показалось наиболее важным в том обсуждении.

 

Droogon, в ответ на недоумение одного из участников форума, заметившего, что "человек не может иметь каких-то сверхдолжных заслуг перед Богои, а сам перед Ним в бесконечном долгу":

Сначала немного лирики.

Не в бесконечном ли долгу человек перед своими родителями? Но попрекает ли любящий отец своего ребенка этим долгом? Не считает ли он своего ребенка самым замечательным, не радуется ли, когда ребенок стремится быть послушным, исполнять волю отца? Не любуется ли любым, даже самым незначительным проявлением сыновней или дочерней любви? Не ставит ли в заслугу своему чаду любое такое проявление?

 

А теперь латинский юридизьм.

 

Катехизис Католической Церкви -

 

III. Заслуга

 

 

Тебя окружают сонмы святых, и Ты, венчая их заслуги, тем венчаешь и дары Своей благодати.

 

 

Выражение "заслуга" означает, как правило, вознаграждение, которое община или общество должны одному из своих членов за ту или иную деятельность, которая признана полезной (или, наоборот, вредной) и достойной поощрения (или наказания). Заслуга соотносится с добродетелью справедливости, соответственно принципу равенства, ее регламентирующему.

 

2006

По отношению к Богу, в чисто правовом смысле, у человека заслуг нет. Между Ним и нами неравенство беспредельно, ибо мы все получили от Него, нашего Создателя.

 

2007

Заслуга человека перед Богом в христианской жизни происходит из того, что Бог Своей свободной волей постановил приобщить человека делу Своей благодати. Отеческое действие Бога явлено первым благодаря его вдохновению, в то время как свободное действие человека оказывается вторичным как его сотрудничество, так что заслуги за добрые дела должны быть прежде всего причислены Божией благодати, и только затем - христианину. Но сама заслуга человека возвращается, в конечном счете, Богу, ибо добрые дела его происходят во Христе по вдохновению и благодаря помощи Святого Духа.

 

2008

Усыновление, делая нас через благодать причастными к божественному естеству, может, по безвозмездной Божией справедливости, - даровать нам настоящую заслугу. Это право, происходящее из Божией благодати, полное право любви, делающее нас "сонаследниками" Христа и достойными обрести "обетованное наследие вечной жизни". Заслуги за наши добрые дела - это дары милости Божией. "Благодать предшествовала; теперь мы возвращаем долги. (...) Твои заслуги суть дары Божии".

 

2009

Поскольку в порядке благодати инициатива принадлежит Богу, никто не может заслужить первичную благодать, которая находится у истоков обращения, прощения и оправдания. По внушению Святого Духа и любви мы можем затем заслужить для самих себя и для окружающих нас людей благодати, полезные для нашего освящения, для возрастания благодати и любви и для обретения вечной жизни. Даже земные блага - такие, как здоровье или дружба, - могут быть заслужены согласно мудрости Божией. Эти благодати и эти милости являются объектом христианской молитвы. Они отвечают на нашу потребность в благодати, необходимой нам для заслуживающих дел.

 

2010

Любовь Христа есть источник в нас всех наших заслуг перед Богом. Благодать, объединяя нас со Христом действенной любовью, придает нашим поступкам сверхъестественные качества, а следовательно, делает их заслугой перед Богом и перед людьми. Святые всегда живо сознавали, что их заслуги были исключительно плодом благодати.

 

2011

После земного изгнания я надеюсь насладиться Тобой в Отечестве, но я не хочу накапливать заслуг для доступа на небо, я хочу трудиться только ради Твоей любви (...). На закате этой жизни я предстану перед Тобой с пустыми руками; ведь я не прошу Тебя, Господи, учитывать мои дела. Все то, что мы считаем правдой, в Твоих глазах запятнано. Поэтому я хочу облечься в Твою Правду и получить от Твоей Любви вечное обладание Тобою Самим...

 

 

Pavel:

Католики не учат о том, что у святых есть заслуги перед Богом в собственном смысле. Такая заслуга есть только у Христа. У святых есть заслуги "по подобию" - т.е. что-то Бог считает заслугой, потому что обещал посчитать. Пример - если я сыну обещал "закончишь четверть без троек - пойдем на любой фильм, какой захочешь, в кино" - то это я согласился его обязанность (хорошо учиться) считать за заслугу. В собственном смысле сын кина не "заслужил" - но я обещал счесть и считаю...

 

 

Ну и, наконец, не могу не привести реплики реплики вашего покорного слуги, так и оставшейся почему-то без ответа:

Волконский связывает саму возможность наличия сверхдолжных заслуг с дифференциацией заповедей, обязательных для спасения, и евангельских советов. Однако насколько корректным является такое разделение? Не будет ли правильнее говорить о том, что евангельский совет есть не что иное как заповедь в ее жизненном приложении? Если взять классический случай с богатым юношей, то, не последовав совету Господа, он тем самым не просто не приобрел некую "сверхдолжную заслугу", но фактически лишил себя спасения. Из библейского контекста это очевидно.

[ioann22]

Недавно Oleg-Michael замечательно сказал: "сверхдолжными заслугами мы называем такие заслуги, не-приобретение которых не являлось бы грехом. (Если я должен десять рублей, а отдам восемь, то буду грешен на два рубля; если отдам десять - это будет должный поступок, а если отдам двенадцать - то сверхдолжный, простите за грубую аналогию)".

[Владимир М.]

Да, такое определение вроде бы должно лишать православную сторону претензий к католикам по поводу учения о сверхдолжных заслугах. Но я вот что подумал. А работает ли в православном нравственном богословии католическое правило, согласно которому для того, чтобы несовершение доброго поступка вменялось в грех, должны быть выполнены три условия: debuit, potuit, non fecit (был должен, мог, не сделал)? Нет ли в православии представления о том, что долженствование распространяется на любое доброе дело, совершить которое у человека есть возможность? Прямых указаний на это я не встречал, но намеки, мне кажется, можно усмотреть. Во всяком случае, православный богослов-антикатолик неизбежно с этим согласится, поняв, что иное мнение ведет к признанию существования сверхдолжных заслуг. Изменено 3 марта, 2015 пользователем Владимир М.

[Amtaro]

Претензии православных - к слову заслуга. И объяснить тем, кто в претензии, - сложно.

[Владимир М.]

А каково протестантское учение о заслугах, в частности о сверхдолжных? Понятно, что католическое учение они отвергают, но как они объясняют невозможность совершения чего-либо сверхдолжного? Неужели считают вменяемым в обязанность всякое доброе дело?

[n-vilonov]

А каково протестантское учение о заслугах, в частности о сверхдолжных? Понятно, что католическое учение они отвергают, но как они объясняют невозможность совершения чего-либо сверхдолжного? Неужели считают вменяемым в обязанность всякое доброе дело?

 

Если исходить из того, что говорилось выше (в цитируемой Вами дискуссии на "старом форуме"), то есть, что "заслуга" в понимании РКЦ - это, строго говоря, и не заслуга вовсе, и что если Бог что-то в человеке считает заслугой, то исключительно по Своей свободной воле, в силу Своего же обетования, то это, в общем-то, и классическому протестантскому богословию не противоречит. Но если это так, то зачем вообще говорить о заслугах человека перед Богом? Какой в этом смысл? Не логичней ли, как это и делается протестантами (то есть, лютеранами, реформатами, и отделившимися от реформатов конфессиями) просто говорить о том, что верный христианин призван своими действиями славить Бога?

 

Если же говорить о сверхдолжных заслугах в том духе, как с Вашим недавним собеседником (уже здесь) - что это доброе дело, уклонение от совершения которого не являлось бы грехом, то, рассуждая абстрактно, такие поступки можно было бы себе представить. Но с точки зрения протестантского богословия это, опять же, не имеет никакого смысла, потому что важны не отдельные поступки, а вся совокупность, вся жизнь человека. И при этом взгляде (на жизнь в целом) делается очевидным, что ни один человек и заповеди-то совершенным образом не исполнил. На этом фоне разговор о каких-либо "сверхдолжных заслугах" просто не может начаться.

[Владимир М.]

Не логичней ли, как это и делается протестантами (то есть, лютеранами, реформатами, и отделившимися от реформатов конфессиями) просто говорить о том, что верный христианин призван своими действиями славить Бога?

Я думаю, что это было бы слишком общим, несколько размытым утверждением. А католики, вероятно, хотят сделать акцент на том, что человек будет судим по своим делам, каждому воздастся "по заслугам" (весьма уместное в данном контексте выражение).

 

...важны не отдельные поступки, а вся совокупность, вся жизнь человека.

Но разве этот, скажем так, совокупный жизненный вектор христианина разве не складывается из отдельных поступков? При этом представляется вполне очевидным, что собственным поступкам необходимо давать нравственную оценку, а значит, различать, что является недопустимым, не должным, что является должным, а что - и сверхдолжным. А если игнорировать разницу между должным и сверхдолжным, то человеку всякая добродетель будет казаться должной, и он будет напрасно терзаться из-за несовершения того или иного поступка. Вы не согласны?

[n-vilonov]

Не логичней ли, как это и делается протестантами (то есть, лютеранами, реформатами, и отделившимися от реформатов конфессиями) просто говорить о том, что верный христианин призван своими действиями славить Бога?

Я думаю, что это было бы слишком общим, несколько размытым утверждением. А католики, вероятно, хотят сделать акцент на том, что человек будет судим по своим делам, каждому воздастся "по заслугам" (весьма уместное в данном контексте выражение).

 

...важны не отдельные поступки, а вся совокупность, вся жизнь человека.

Но разве этот, скажем так, совокупный жизненный вектор христианина разве не складывается из отдельных поступков? При этом представляется вполне очевидным, что собственным поступкам необходимо давать нравственную оценку, а значит, различать, что является недопустимым, не должным, что является должным, а что - и сверхдолжным. А если игнорировать разницу между должным и сверхдолжным, то человеку всякая добродетель будет казаться должной, и он будет напрасно терзаться из-за несовершения того или иного поступка. Вы не согласны?

 

Лично мне в разное время кажется разное Так что сегодня я, может быть, с Вами согласился бы, а вчера или завтра - нет.

 

Если же говорить не о мне лично, а о нормативной вероисповедной позиции классических протестантов (лютеран и реформатов), то в ней нет никакого места для того, чтобы считать свои заслуги, и различать должное и сверхдолжное. Чтобы это показать, попробую сейчас очень кратко обрисовать логику, на которой это богословие основано.

 

1. Не жизненный вектор складывается из отдельных поступков, а поступки являются отдельными проявлениями вектора. А вектор этот у каждого человека - нежелание полностью положиться на истинного Бога, недоверие к Богу. А недоверие Богу и нежелание на Него полностью положиться - это, фактически, сопротивление Богу. Собственно, это и есть то, как в каждом человеке проявляется первородный грех.

 

2. Исходный пафос Реформации - именно в остром ощущении того, что сопротивлением Богу грешны все. Одни сопротивляются Богу открыто и сознательно. Другие - полагаются вместо Него на себя, погружаясь в самодовольство из-за своих мирских успехов. Третьи - делают то же самое что вторые, но из-за своих успехов в религиозной сфере, из-за своих добродетелей, своих достижений в исполнении Закона. Пока у человека (неважно, в мирской или в религиозной сфере) есть ощущение успехов - есть самодовольство, то есть, сопротивление Богу. Если же что-то случается, если что-то важное идет не так, человек озлобляется или впадает в отчаяние - и это тоже сопротивление Богу.

 

3. Вместе с тем, именно отчаяние дает человеку возможность выйти (точнее говоря, быть вытащенным) из состояния сопротивления Богу. Это случается, когда человек, дошедший до отчаяния, полностью доверяется Христу, потому что Он пришел именно к грешникам, и за грешников умер. Возникающее из отчаяния полное доверие Христу - это и есть то, что в протестантском богословии называется "живая" (или "спасающая") вера. Она возникает в человеке не по личному выбору, не по заранее составленному плану, и уж конечно, не является никакой заслугой - потому что в этой вере человек, собственно говоря, ничего не делает, а только надеется на то, что за него уже всё сделал Иисус Христос.

 

4. Дальше, естественно, человек, надеющийся на Иисуса Христа, будет Его прославлять, пытаясь Ему подражать в меру своих возможностей. На этом пути, он, конечно, будет обращаться к заповедям (в том их истолковании, какое дано в Новом Завете) - как к практическому руководству, к инструкции, разъясняющей, как именно подражать Христу. Но, конечно, он будет постоянно ощущать, что терпит в этом подражании неудачу, а значит - по-прежнему нуждается в том, что Иисус осуществил "радостный обмен" - взял на Себя грехи этого человека, и покрыл его Своими добродетелями.

 

5. Итак, разделение добродетелей на должные и сверхдолжные нужно (как Вы совершенно верно отметили) именно для того, чтобы человек имел возможность успокоить свою совесть своими (должными) добродетелями. Но с точки зрения богословия и благочестия Церквей Реформации, делать это (успокаивать свою совесть своими собственными должными добродетелями) - само по себе грех. Делающий это - противостоит Богу, радикально нарушает первую заповедь, и, тем самым, делает бессмысленным исполнение всех остальных заповедей. Совесть человека, с этой точки зрения, может успокаиваться только одним - только сознанием, что Христос за него умер.

[Владимир М.]

Итак, разделение добродетелей на должные и сверхдолжные нужно (как Вы совершенно верно отметили) именно для того, чтобы человек имел возможность успокоить свою совесть своими (должными) добродетелями.

Простите, наверное, выше я не совсем ясно изложил свою мысль. Упомянутое разделение нужно не для успокоения совести осознанием совершенных добрых дел: вот, дескать, какой я хороший и вообще несмь, якоже прочии человецы. Необходимость разделения во многом лежит в сфере, если хотите, ортопраксии, практической христианской жизни, в области внешних поступков. Рассуждать следует так: действительно, я, по немощи своей, не могу в полной мере исполнить ни одну заповедь, т.е., собственно, сделать ничего должного, однако необходимо всеми силами стремиться к их исполнению, хотя вовсе и не для того, чтобы добрыми делами словно купить самому себе спасение, и если я совершил какой-либо грех, то я должен покаяться и исправиться, а это значит избегать поступков, которые Закон Божий запрещает, и стараться исполнять повеленное (опять же, помня при этом поучение Спасителя о рабах непотребных в Лк 17:10); соответственно, если я буду считать грехом неисполнение чего-то сверхдолжного, то буду вменять в обязанность его исполнение, поскольку христианину надлежит всеми силами избегать греха (есть даже такой афоризм: лучше умереть, чем согрешить). К чему это может привести? Вы помните притчу св. Антония Великого о луке и тетиве?

 

Совесть человека, с этой точки зрения, может успокаиваться только одним - только сознанием, что Христос за него умер.

Все же, согласно Писанию, свою совесть мы успокаиваем, в чем бы она нас ни обличала, если любим ближних (ср. 1 Ин 3:17-20 в переводе еп. Кассиана).

[n-vilonov]

Итак, разделение добродетелей на должные и сверхдолжные нужно (как Вы совершенно верно отметили) именно для того, чтобы человек имел возможность успокоить свою совесть своими (должными) добродетелями.

Простите, наверное, выше я не совсем ясно изложил свою мысль. Упомянутое разделение нужно не для успокоения совести осознанием совершенных добрых дел: вот, дескать, какой я хороший и вообще несмь, якоже прочии человецы. Необходимость разделения во многом лежит в сфере, если хотите, ортопраксии, практической христианской жизни, в области внешних поступков. Рассуждать следует так: действительно, я, по немощи своей, не могу в полной мере исполнить ни одну заповедь, т.е., собственно, сделать ничего должного, однако необходимо всеми силами стремиться к их исполнению, хотя вовсе и не для того, чтобы добрыми делами словно купить самому себе спасение, и если я совершил какой-либо грех, то я должен покаяться и исправиться, а это значит избегать поступков, которые Закон Божий запрещает, и стараться исполнять повеленное (опять же, помня при этом поучение Спасителя о рабах непотребных в Лк 17:10); соответственно, если я буду считать грехом неисполнение чего-то сверхдолжного, то буду вменять в обязанность его исполнение, поскольку христианину надлежит всеми силами избегать греха (есть даже такой афоризм: лучше умереть, чем согрешить). К чему это может привести? Вы помните притчу св. Антония Великого о луке и тетиве?

 

Совесть человека, с этой точки зрения, может успокаиваться только одним - только сознанием, что Христос за него умер.

Все же, согласно Писанию, свою совесть мы успокаиваем, в чем бы она нас ни обличала, если любим ближних (ср. 1 Ин 3:17-20 в переводе еп. Кассиана).

 

Если уж заниматься конфессиональной полемикой, то на Вашу цитату я ответил бы, что сначала идёт 1 Ин. 2: 1-2, а уже потом, посредством 1. Ин. 2:3-6, происходит переход к выполнению заповедей. Также я бы сослался, например, на Рим.5:1-11. Но это, в общем, отдельная тема. Что касается ортопраксии, о которой Вы пишете, то, ИМХО, эти вопросы возникают только в том случае, если видеть ситуацию так: есть набор заповедей (первая заповедь, вторая заповедь, десятая, у кого-то, может быть, и двадцать пятая, и т.п.) и каждую заповедь нужно выполнять. Но по сути-то дела, заповедей всего две (Мф. 22:37-40, Лк. 10:27; ср. также Мф. 7:12). В каждой ситуации нам заповедано (является должным, а не сверхдолжным), всё, что в этой ситуации является любовью к ближнему. Следовательно, никакое уместное и своевременное доброе дело по отношению к другому человеку не является сверхдолжным, но именно должным. Что именно является уместным и своевременным - это, конечно, каждому человеку необходимо решать самостоятельно, разбираясь в наличной ситуации.

[Владимир М.]

Вот что пишут в одном учебнике по этике:

 

Смысловое пространство, связанное с моральным долженствованием, упорядочено с помощью следующих понятий: "недопустимое", "допустимое", "обязательное" и "сверхдолжное" (суперэрогативное - от лат. super - сверх и erogare - денежная выплата). Соотнесение доступных поведенческих альтернатив с этими понятиями направляет практическое самоопределение моральных субъектов. Соотнесение с ними поступков, совершенных другими людьми, формирует моральную оценку. С сугубо логической точки зрения, понятие "обязательное" относится к тем действиям или бездействиям, которые являются выражением морального долга, понятие "недопустимое" охватывает те действия или бездействия, которые противоположны ему. В свою очередь, понятие "допустимое" объединяет между собой те действия и бездействия, которые являются обязательными и те, которые, не являясь обязательными, не противоречат нравственному долгу (опциональные, разрешенные и т.д.). Понятие "сверхдолжного" в данную схему просто не укладывается.

 

Однако в живом моральном опыте и в этической теории термины "допустимое", "недопустимое", "обязательное" приобретают дополнительные значения и соединяются с четвертой категорией. Первая смысловая поправка связана с тем обстоятельством, что нравственная нормативность состоит из запретов, требующих воздерживаться от недолжных действий, и из предписаний, требующих совершать должные. В этой связи "недопустимое" часто рассматривается как область действий, нарушающих нравственный запрет, как то, чего нельзя делать. Таково, например, убийство, когда оно не является частью морально оправданной самообороны или не ведет к спасению других людей. Понятие морально "обязательное", в свою очередь, распространяется на совершение тех действий, которые прямо требуются нравственными нормами. Оно применяется по преимуществу к поступкам, в которых находят свое воплощение не запреты, а позитивные моральные предписания. Таковы спасение другого человека или иные виды помощи ему. Та же самая тенденция, хотя и в несколько ином виде, присутствует в том случае, когда теоретики морали рассекают широкую область "недопустимого" на то, что "недопустимо делать" (совершение запретного), и то, что "недопустимо не делать" (отказ от совершения обязательного). Вторая поправка касается содержания понятия "допустимое". Оно приобретает ограниченное, суженное значение. Под ним, как правило, понимаются лишь те действия, которые имеют морально безразличный характер, в том смысле, что мораль не предлагает никаких критериев выбора между ними и оставляет этот выбор в сфере индивидуальных предпочтений. В этой нише находится большинство случаев выбора профессии, друзей, супругов, способов использования свободного времени или свободных материальных ресурсов, стиля одежды и т.д. Каким бы ни было решение человека по этим поводам, оно не подлежит нравственному осуждению или одобрению.

 

Дополнение рассмотренной триады понятий термином "сверх-должное" связано со стремлением отразить тот факт, что не все поступки, находящиеся за пределами недопустимого и обязательного, являются морально безразличными. Часть их не охватывается требованиями долга лишь потому, что они предполагают чрезвычайно высокую степень самопожертвования. Поступки такого рода и по намерениям, и по результатам соответствуют основной ценностной установке морали (добру), они выражают отношение к другому человеку как к цели, однако, по общему мнению, их совершение превышает психические возможности среднего "добропорядочного человека". Их предъявление в качестве долга (обязательного действия) противоречило бы правилу, в соответствии с которым полноценно вменять можно только то, что можно исполнить. К числу сверхдолжных поступков принято относить отдельные героические действия, способствующие благу других и сопряженные с риском гибели, а также систематическое и непрерывное милосердное служение людям, которые не являются близкими. Такие действия наделяются высшим статусом в иерархии добрых дел, считаются заслуживающими максимальной степени морального одобрения (восхищения совершенным), однако, подобное одобрение не сопровождается симметричным осуждением тех, кто оказался неспособным совершить героический поступок или жить жизнью "морального святого". Конечно, сами моральные герои и моральные святые могут воспринимать и, как правило, воспринимают собственные действия именно как долг. Но они не вправе переносить внутреннее восприятие своего поведения на других людей, применяя принцип универсализации нравственных суждений. Совершение героических действий превращается в долг только в силу особого индивидуального предназначения, которое открывается лишь самому герою и потому не может рассматриваться как всеобщий стандарт поведения. Оно не может быть охвачено даже таким компромиссным понятием, как "несовершенные обязанности", о котором пойдет речь в следующем пункте.

 

Представление о том, что существуют поступки, вызывающие восхищение, но не представляющие собой исполнение всеобщей обязанности, является широко распространенным и естественным для морального сознания. Наиболее мощное теоретическое осмысление и обоснование сверхдолжного было разработано в католической моральной теологии. Сверхдолжные действия воспринимались в ней как самый верный, хотя и трудный, путь к спасению, и ассоциировались с исполнением евангельских предписаний в сравнении с минимальной моралью запретов Десятисловия (Декалога). Именно возможность совершения сверхдолжных поступков была основой представления о "копилке добрых дел" и практики продажи отпущения грехов. В XX в. понятие сверхдолжного и сопряженные с ним явления морального героизма и моральной святости привлекли повышенное внимание светской этической мысли.

 

Однако возможность сверхдолжных действий принимается далеко не всеми моральными доктринами и этическими теориями. Критика идеи сверхдолжного, нацеленная на подрыв интуитивной притягательности этого понятия, вскрывает его внутренние противоречия и демонстрирует неопределенность статуса внутри морального сознания. Во-первых, наличие таких поступков, которые вызывают моральное одобрение, но не есть долг, заставляет вести речь о том, что какая-то часть содержания морали не является императивной. Это утверждение расходится с преобладающим пониманием сущности морали, которое рассматривает ее как систему негативных и (или) позитивных предписаний. Отсюда следует вывод, что поступки, которые традиционно относят к сверхдолжным, следует рассматривать либо в качестве морально безразличных, либо в качестве специфической формы долга. Во-вторых, введение такого понятия как сверхдолжное влечет за собой разрушение внутренней логики морали, предполагающей бесконечное стремление к совершенству. Признание того факта, что долг ограничен не только физическими возможностями исполнения его требований, но и оправданным собственным интересом человека (своего рода законным эгоизмом), автоматически снижает требовательность морали, подыгрывает человеческой трусости и лени. Одновременно, оно подыгрывает человеческой гордыне, поскольку дает возможность некоторым людям утверждать свое превосходство над теми, чей удел - выполнение обязательного минимума. Таково основное направление протестантской критики католических представлений о сверхдолжном. С точки зрения реформаторов Христианства, Бог бесконечно требователен к человеку, выполнение всей полноты его требований не под силу ни грешнику, ни святому. Однако Бог милосерден по отношению к подлинно верующим. Спасение связано именно с милосердием Бога, а не с полным выполнением обязанностей со стороны человека, а, уж тем более с их перевыполнением или распределением избыточных заслуг. Из подобной логики рассуждения с необходимостью следует включение сверхдолжных действий в состав нравственного долга. В-третьих, категория "сверхдолжное" может восприниматься как способ некритического смешения долга и тех действий, которые ему противоположны. Самопожертвование может быть поступком, который оптимален в нравственном отношении. Тогда оно является долгом. Однако акт самопожертвования может выражать и неоправданное пренебрежение человека к собственному интересу, умаление своего значения, в сравнении со значением других людей. Например, в рамках утилитаристской этики некоторые из жертвенных деяний выступают как нарушение правила "каждый человек должен считаться за одного и никто, более чем за одного". В рамках этики кантианского образца они предстают как создание ситуации, в которой один человек использует себя как средство для продвижения интереса других людей. Отсюда следует вывод о необходимости расслоения сверхдолжных действий и лишь частичного их включения в область должного.

 

Теоретическая критика концепции сверхдолжных действий кажется довольно убедительной. Однако, несмотря на выдвинутые ею аргументы, понятие сверхдолжного сохраняет свою притягательность как для этиков, так и для живого морального опыта. Это связано с одним его решающим достоинством. Понятие "сверхдолжное" служит преградой для двух опасностей, угрожающих моральному сознанию. С одной стороны, оно выражает идею определенности и ограниченности нравственных требований, без которой исполнение долга начинает казаться недостижимым, что неизбежно порождает пессимизм и даже отчаяние в отношении успешной моральной самореализации. С другой стороны, оно позволяет сохранить некоторые стимулы продвижения за пределы этих определенных и ограниченных нравственных требований, поскольку сохраняет асимметрию в применении негативных и позитивных санкций. Даже самые убежденные критики концепции сверхдолжных поступков вынуждены вводить ее заместители, позволяющие избежать разочарования в моральном совершенствовании и фарисейского самодовольства.

 

https://studme.org/122903114642/etika_i_estetika/dolg

[Владимир М.]

Можно предложить следующее возражение против существования сверхдолжных заслуг. Все человеческие действия совершаются согласно воле Божией или же вопреки ей. Всякий христианин должен согласовывать свою волю и свои действия с волей Божественной. Если же совершение сверхдолжного согласно воле Божией, то христианину оно вменяется в обязанность, и таким образом сверхдолжное становится должным, несовершение которого является грехом. Изменено 14 июня, 2015 пользователем Владимир М.

[Neta]

Сверхдолжное - то, что не заслужено лично.

[Владимир М.]

Сверхдолжное - то, что не заслужено лично.

Это ты, наверное, имеешь в виду сверхдолжные заслуги святых. А Олег-Михаил давал другое определение: "сверхдолжными заслугами мы называем такие заслуги, не-приобретение которых не являлось бы грехом".

[Владимир М.]

У меня возник вопрос. Учение о сверхдолжных заслугах как-нибудь отражено в церковной традиции первого тысячелетия? В догматике Отта о них почему-то вовсе ничего не сказано.

[Владимир М.]

Можно предложить следующее возражение против существования сверхдолжных заслуг. Все человеческие действия совершаются согласно воле Божией или же вопреки ей. Всякий христианин должен согласовывать свою волю и свои действия с волей Божественной. Если же совершение сверхдолжного согласно воле Божией, то христианину оно вменяется в обязанность, и таким образом сверхдолжное становится должным, несовершение которого является грехом.

Я фактически получил ответ на свой вопрос в известной книге Бенедикта Кэнфилдского. Некогда я подумывал даже открыть отдельную тему, посвященную проблеме соотношения воли Божией и адиафор. Если адиафора - то, что не заповедано и не запрещено, то какова воля Божия в их отношении? Человек ведь должен во всем сообразовывать с ней собственную волю. Бенедикт говорит, что совершаемые нами безразличные поступки могут стать волей Божией благодаря нашему намерению ее исполнить, совершать действие, по слову ап. Павла, во славу Господа. Этот взгляд можно перенести и на так называемые сверхдолжные дела. Например, есть или не есть мясо в понедельник является адиафорой. Если я ради усиления аскезы стану поститься в понедельник, то при правильном намерении это станет, с католической точки зрения, сверхдолжной заслугой, и это будет согласно с волей Божией. Если же я продолжу по понедельникам есть мясо, то, принимая пищу с молитвой и благодарением (ср. 1Тим 4:4-5).

Изменено 16 сентября, 2017 пользователем Владимир М.

[Neta]

Флуд удален.

[Владимир М.]

У меня возник вопрос. Учение о сверхдолжных заслугах как-нибудь отражено в церковной традиции первого тысячелетия?

Понятие сверхдолжного встречается у Иоанна Златоуста.

 

Так, в его толковании на 1 Кор 15:58 читаем:

"Всегда преуспевайте в деле Господнем, т. е. в чистой жизни. Не сказал: делая добро, но: преуспевайте, т. е. чтобы добро было совершаемо обильно и выше предписанных пределов." (Беседа 38 на Первое послание Коринфянам)

 

Беседа 21, на слова апостола Павла "усмиряю и порабощаю тело мое" (1 Кор 9:27):

"Показав, сколько бедствий он потерпел за проповедь, он вместе с тем указывает и на это; я исполнял, говорит, больше, нежели сколько было заповедано, хотя это для меня было не легко, – все, говорит он, терпим, – но кроме того принимаю на себя и тот великий труд, чтобы жить воздержно."

 

Приведенные мной цитаты достаточно ясно, по моему мнению, показывают, что, по крайней мере, само существование сверхдолжных дел святитель не отрицал.