Перейти к содержанию

Возвращение Оганова


Neta
 Поделиться

Рекомендуемые сообщения

029_rr021_747_418_crop.jpg

 

Исход ученых из страны в 1990-х подарил миру новый тип русского — образованного, творческого, интеллигентного «спеца», мигрирующего по лабораториям планеты в поисках лучшей доли, на равных конкурирующего с другими представителями мирового интернационала ученых за позиции в лучших университетах мира, совершающего открытия и болеющего душой за Россию. К счастью для нас, иногда они возвращаются. Вернулся и Артем Оганов, чьи открытия настолько впечатляющи, что многие считают его одним из вероятных кандидатов на Нобелевскую премию в ближайшие годы

 

Артем Оганов — кристаллограф-теоретик, создатель ряда новых материалов, а главное — методов, которые позволяют открывать новые материалы. Он решил считавшуюся нерешаемой задачу предсказания кристаллической структуры вещества на основе его химического состава, он создал программу, способную предсказывать устойчивые химические соединения по набору исходных элементов. Сегодня он, наверное, самый известный российский ученый из нового поколения. Впрочем, еще недавно он был «американским ученым российского происхождения», но вернулся полгода назад, получив предложение работать в Сколтехе. Вернулся, совершив настоящую революцию в кристаллографии, будучи американским профессором и главой нескольких лабораторий, лауреатом множества премий и даже, как говорят, кандидатом на Нобелевку.

 

У вас такой вид, будто вы не просто вернулись, а сбежали на волю и теперь радуетесь

 

Да я не то, чтобы совсем сбежал. Я сохранил за собой лабораторию в Америке, профессорскую позицию в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Бруке. Но я приехал с намерением остаться здесь навсегда. Хотя и с правом вернуться в США, если мне здесь не понравится.

 

Все-таки колеблетесь?

 

Я ведь не знаю, каково это — жить в России, работать в России. Я здесь не жил семнадцать лет уже и пока не знаю, понравится мне здесь или нет. Пока нравится.

 

А там значит, несмотря на свой успех, вы все-таки не прижились?

 

Нет. Я там прижился.

 

Почему же тогда вернулись?

 

Сначала надо объяснить, почему я уехал из России. Я привык для себя точно прояснять, зачем я то или иное дело делаю. Да и каждый человек, когда эмигрирует, как-то определяет для себя смысл своего отъезда. Кто-то говорит, что уехал потому, что его притесняли из-за национальности, религии, или там ориентации… Меня в России никто никогда не притеснял. Я уехал потому, что тогда, в 1998 году, у меня здесь не было возможностей нормально жить и работать, а там они могли появиться — и появились.

Но, для себя я решил, что все-таки я россиянин по культуре, по своей жизненной истории. И если когда-нибудь ситуация изменится так, что я смогу нормально жить и работать в России, я предпочту Россию. И когда я получил такую возможность — предложение работать в Сколтехе, с нормальными рабочими условиями, с нормальной зарплатой, то сразу же согласился.

 

Англия

 

Расскажите о вашей жизни за границей.

 

В 1998-м году я уехал в Англию. Я получил стипендию президента для обучения за рубежом. Я хотел навсегда туда уехать. Тогда было настолько аховое положение в стране… Эта стипендия даже не обязывала возвращаться. Я специально уточнял в министерстве — правильно ли понимаю, что никто не возьмет с меня подписи о том, что я обязуюсь вернуться? Мне ответили: «Да-да, мы знаем, как здесь фигово. Если у вас жизнь там сложится — в добрый путь».

 

И я уехал на год по этому правительственному гранту в Университетский колледж Лондона. Мне там очень понравилось. Я им тоже понравился, и мне предложили остаться в аспирантуре. Для того чтобы поступить в аспирантуру, нужно было очень-очень много денег, которых у меня, конечно, не было. Надо было подавать на стипендию колледжа — там был конкурс, кажется, пять человек на место. Но на эту стипендию было невозможно прожить и покрыть стоимость аспирантуры. Поэтому нужно было подавать и на другую стипендию, правительственную, там конкурс был совсем большой, не помню уже, может, двадцать человек на место, может, и все сто. Я выиграл их обе.

 

Первое, что я спросил тогда, поступая в аспирантуру: «Какой у вас минимальный период обучения?» Мне сказали: «Два года». Я сказал: «Хорошо. Через два года и один день я защищусь». Этого мне выполнить не удалось. Я защитился через два года и два месяца.

 

Как вам Лондон?

 

Я очень любил и люблю Лондон. Может быть, это самый интересный город из всех, что я видел. Правда, совершенно не приспособленный для жизни. Невероятно высокие цены. Качество жизни низкое, климат плохой. В Лондоне я заработал хронический бронхит из-за того, что приходилось снимать общежитие в полуподвальном помещении. И оно было безумно дорогое. Прямо за моими окнами выбрасывали крысиный яд, и я всем этим хозяйством дышал. А стоило это дело какие-то астрономические деньги — девяносто фунтов в неделю. Сейчас, я думаю, это еще в два раза больше стоит. Было понятно, что долго так продолжать жить нельзя. И еще было понятно, что для профессионального развития мне нужно получить какую-то постоянную позицию. Вскоре это мне удалось.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Швейцария

 

Снова конкурс?

 

Да, я подал заявку и выиграл конкурс на позицию ведущего научного сотрудника в швейцарском Политехе, в Цюрихе. В начале 2003 года я приехал в Швейцарию. Там я проработал еще шесть лет, создал свою рабочую группу, защитил докторскую диссертацию. В Швейцарии, как и в России, есть не только кандидатская, но и докторская. В 32 года я стал доктором наук.

 

Какие у вас от Швейцарии впечатления?

 

Швейцарию я тоже очень люблю, замечательная страна! Мне нравится в Швейцарии ее невероятная экономическая стабильность — ее ни один кризис не берет. Мне нравится ее природа, чистейший воздух. Мне нравится, что Цюрих — город, оптимально приспособленный для жизни. Он не слишком велик, не слишком мал. Там нет пробок. Там в жилую часть города с работы можно добраться на трамвае. И вы точно знаете, сколько времени у вас это займет — вы никогда не опоздаете в Цюрихе. Вы можете в интернете узнать, через сколько времени вы доберетесь до нужного пункта в любой части страны. И вы приедете точно в срок — все работает как часы.

 

Там очень качественные продукты. Там красивые уютные города, мне очень нравится старинная немецкая архитектура. Мне очень нравится, что в Цюрихе и за его пределами очень много минеральных источников. В них можно купаться, по меньшей мере раз в неделю я это и делал. После работы или перед ней окунуться в горячую минеральную воду — что может быть лучше!

Там очень высокие зарплаты. Гораздо выше, чем в Америке, за сопоставимую работу платят раза в два больше.

 

И никаких недостатков?

 

Ну, вы же понимаете, нет рая на земле. В Швейцарии, наверное, минусов меньше, чем где-либо, но все же они есть. Это маленькая страна, куда очень хотят люди со всего света. И это, конечно, порождает какую-то ксенофобию. В Швейцарии для меня было шоком, что вот эти вежливые, приветливые, добрые швейцарцы проголосовали с подавляющим перевесом за ультранационалистическую партию, которая с тех пор и правит в стране, уже лет десять, конца этому нет. Эта партия обвешала всю страну черно-коричневыми плакатами, где иностранцы изображались в виде черной овцы, которой белая швейцарская овца дает пинка. Для меня это было, конечно, большим шоком, вот эти люди, которые вроде бы так хорошо ко мне и ко всем окружающим относятся, смогли за это проголосовать.

 

А еще, живя в Швейцарии, я узнал, что, несмотря на свой крайне высокий уровень жизни, швейцарцы отличаются очень высоким уровнем депрессии. Четверть смертей до сорока лет в Швейцарии — самоубийства. Мне мои швейцарские студенты говорили, что в Швейцарии, наверное, не найдется деревни, в которой за последние двадцать лет не случилось бы убийства мужем жены. Там у всех ружья, все военнообязанные. Классических там преступлений мало, но одно встречается повсеместно: муж стреляет в жену, в детей, потом в себя.

Но все равно, из всего, что я видел, Швейцария наиболее близка к представлению о рае на Земле.

 

Похоже, рай — это не совсем то, что нужно человеку. Во всяком случае, для меня Швейцария остается очень теплым и эмоционально близким местом. Там у меня много друзей. И я ей очень благодарен. Но в Швейцарии в какой-то момент я достиг своего потолка. Понятно было, что нужно двигаться дальше. Просто физически чувствовал, что пространства для роста уже нет. И когда мне предложили профессуру в США, я согласился.

 

США

 

Когда это случилось?

 

Вообще говоря, в США я согласился переехать не сразу. Впервые мне еще в 2005 году предлагали профессуру в Принстоне. Но мне тогда и в Швейцарии было хорошо. К тому же иракская война только что началась, Джордж Буш, сотни тысяч жертв. Решил не ехать. Хотя, конечно, не нужно мешать политику и науку. В России тоже не всегда правили хорошие люди, были и похуже Джорджа Буша. В конце 2008 года времена для меня изменились, и я все-таки переехал. Первое время я снимал жилье, потом купил. Впервые в жизни у меня свой собственный дом в двухстах метрах от океана.

 

В Лонг-Айленде?

 

Да, в США я живу в Лонг-Айленде, в месте мечты многих людей, и даже работаю в пешей доступности. Прекрасное место! Я мог себе позволить роскошь, которую почти никто не может себе позволить: я живу в Америке и не умею водить машину. Вообще. У меня ее даже физически нет. Я всюду хожу пешком, красота! Ну, или на велосипеде.

 

В США вам тоже понравилось?

 

Мне очень понравилось то, чего я не видел до того в Европе — очень дружные факультеты. В Европе и в России очень часто люди подсиживают друг друга. Какие-то дрязги, сплетни, конфликты. Всюду карьеристы. В Америке я такого не встречал. Люди приглашают друг друга к себе домой. Стараются всячески как-то совместно кооперироваться. Отношения просто кристально чистые. За шесть с лишним лет работы в Америке я не видел ни одного конфликта. По-моему, это просто фантастика.

 

Вы и в Швейцарии долго ничего плохого не замечали, помнится.

 

Отчасти, может быть, потому что я такими вещами не интересуюсь. Но, думаю, если бы такие конфликты были, даже я бы о них узнал бы. Конечно, в США есть множество недостатков, как и в любой другой стране. Но поражает культура, рабочая культура — позитивная, дружественная. Это огромный, бросающийся в глаза контраст с тем, что происходит в других местах. Пару лет назад я читал статью про рейтинг разных стран глазами экспатов. Удивительный рейтинг был, в котором первое место занял Китай, а пятое место, если не ошибаюсь, — США.

 

То есть, иностранцам приятнее всего работается в Китае? А известно, почему?

 

Да, для каждой страны там были приведены ответы на вопрос, почему именно экспаты так любят эту страну. Про Китай говорят: люди очень добрые и еда очень вкусная. Это правда, подтверждаю, действительно там добрые люди, действительно вкусная еда. А у США выделили один-единственный плюс, но его оказалось достаточно, чтобы они заняли одно из первых мест. И это как раз рабочая культура. Я на сто процентов с этим согласен.

 

В Америке было легче прижиться, чем в других странах?

 

Наоборот, первое время мне было довольно нелегко. На адаптацию в Англии у меня ушло около месяца, на адаптацию в Швейцарии около недели. В Америке ушло на адаптацию три года. Три года я посматривал на часы и думал: что-то мне не очень здесь нравится, надо бы найти хорошую профессорскую позицию в другой стране и переехать туда.

 

Но почему?

 

Жизнь в Америке — совсем другая. Не лучше, не хуже, просто очень иная. Гораздо большую роль играют деньги. Например, если вы привлекаете гранты, вас факультет очень любит. А если не приносите денег, они смотрят на вас и думают: «Ну, что же ты?» Деньги пытается делать и сам университет. Он обдирает как липку студентов. Даже наш очень демократичный университет, считающийся неприлично дешевым, сдирает больше десяти тысяч долларов в год.

 

Он государственный, да?

 

Государственный, да. А частный университет, типа Гарварда, все шестьдесят тысяч сдирает. Я вообще не понимаю, кто может себе позволить заплатить шестьдесят тысяч в год за обучение. Труднее всего для меня было привыкнуть к этому главенству денежного фактора. Возможно, бизнесмену это было бы проще переварить, но для меня все это оказалось очень неожиданным.

 

Вы имеете в виду не высокие цены, а что-то другое?

 

То, что производство денег, добывание денег поставлено во главу угла. Как ни крути, в США оно является мерилом почти всего.

 

И приходится все время этим заниматься?

 

Приходится, иначе все будет совсем не так радужно. Есть и еще одна сложная для меня сторона жизни в США. Это довольно странный контраст — мирной, красивой, такой идиллической жизни дома и страшной суеты на работе. Я люблю свою работу, но на меня постоянно сваливается что-то. Непрерывно то один дедлайн, то другой. Мне кажется, люди бы работали куда эффективнее без такого напряжения — в этой суете очень много бесполезных телодвижений. Но так вот сложились правила, что в Америке постоянно приходится вкалывать, все время надо куда-то спешить.

 

А на комитетах разных заставляют заседать?

 

К счастью, нет. Первое время я заседал в университетском сенате, был сенатором от нашего факультета. Это было абсолютно бесполезной тратой времени. Я туда приходил с книжкой и давал всем остальным выговориться, а сам в это время учился грамоте. Но потом, когда у меня пошло очень много грантов, меня полностью освободили от любой общественной нагрузки. Деньги важнее!

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Россия

 

Как менялось ваше отношение к России по мере того, как вы узнавали мир?

 

До эмиграции я считал, что Россия самая худшая страна в мире. Потому что здесь это не ценят, то не делают, этих расстреливают, тех репрессируют, не дают дышать свободно, не дают… Ничего не дают, короче. Я сейчас сам себе удивляюсь, почему я мог так думать, как не увидел логической бреши в своих рассуждениях. Ведь вы можете решить, что эта страна хуже других только после того, как вы основательно узнаете другие. А у нас обычно люди, которые считают, что Россия самая худшая, ничего, кроме нее, по-настоящему не знают.

 

Я ехал в Англию, вы знаете, с абсолютно священным трепетом. Помню, летел в самолете и думал: «Неужели, неужели я увижу ее: страну Диккенса, Джонатана Свифта, Оскара Уайльда… Неужели, неужели эта страна есть? Может быть, ее просто придумали? Неужели всего лишь через полчаса я и вправду приземлюсь?» Приземляюсь, вижу какие-то довольно мрачные кирпичные дома. На самом деле они мне тогда показались самыми романтичными на свете. Вечером иду гулять по Лондону и думаю: «Как же здорово, свобода! Этот город, эта страна, в которой все друг друга любят. Рай на Земле, светоч мировой культуры, Ньютон, Кавендиш. Такие имена, такие великие достижения!»

 

Думаю я так, глазею по сторонам и вижу следующую сцену. Албанский беженец пытается помыть машину англичанину. Англичанин выходит из машины, жирный, такой мерзкий тип, и начинает его избивать. Бьет до тех пор, пока албанец не падает на землю. Он еще какое-то время избивает албанца ногами, потом двигает в сторону тело и уезжает.

 

Для меня это стало первым звонком о том, что, видимо, не все так уж здесь друг друга любят, да и вообще, что моя картина мира немножко неправильная. И еще я думал: почему зарплата у англичан в десять раз больше, чем у русских? Или даже в сто раз больше тогда было. У меня был ответ — у нас пьянство, лодыри, воруют у нас! А там работящие, умные, образованные. Но на работе я обнаружил, что люди постоянно смотрят теннис, лодырничают точно так же, как у нас. В общежитии я обнаружил, что группа там из десяти студентов за ночь может выдуть столько алкоголя, сколько в Москве не употребляет целый район. В общем, постепенно я понял, что моя картина мира совершенно не верна. Там так же пьют и так же раздолбайничают. Я хочу сказать не то, что наши люди лучше, а англичане хуже. А то, что какие-то другие причины приводят к экономическому неравенству. Дело совсем не в ущербности наших людей или нашей страны.

 

А в чем же?

 

Думаю, в том, что у нас не было Индии и Африки. А у них не было перестройки.

В общем, я понял, что Россия — такая же страна, как и остальные. Понял я это достаточно быстро. Понял и то, что главное выгодное отличие иностранцев от наших состоит в том, что иностранцы своей страной гордятся, какая бы она ни была. Какие бы черные моменты в истории ее не были, они всегда все-таки делают акцент на светлых моментах, на будущем, на хороших вещах. И повсюду считается дурным тоном свою страну не любить, не заботиться о ней. Для меня это было очень важным уроком.

 

Где ученому лучше жить?

Так где же в итоге оказалось лучше?

 

Положение русских людей в разных странах очень разное. Мне кажется, что россияне, по крайней мере русские ученые, гораздо счастливее в Америке, чем в Европе.

 

Почему?

 

Потому что в Европе более закрытое общество, больше основанное на исключении чужаков, чем американское. Приведу вам пример. В Англии меня, знаете что поразило? Вы знакомитесь с новым человеком, ну, например, на вечеринке какой-нибудь. Первый вопрос словно запрограммирован: «Откуда ты? — Из России». А следующий вопрос: «Когда возвращаешься обратно?» Первое время мне это казалось смешным, а потом начало уже немножко раздражать. Так вот, в Америке вам такого не зададут. За все шесть с лишним лет жизни в США я слышал вопрос «Откуда ты?» не больше десятка раз. И когда я говорил, что из России, ответ неизменно был: «О! А моя бабка из Белоруссии». В Америке гораздо более позитивное отношение к иностранцам, и к россиянам в частности. Никакого отторжения там вы не почувствуете, это,

конечно, очень большой плюс, который отражается на всем. В одном моем университете штата Нью-Йорк я знаю больше русских профессоров, чем во всей Европе.

 

Даже к ученым в Европе относятся как к чужакам?

 

Про Европу мне приходилось слышать разное. Например, одному нашему очень заслуженному ученому в Германии дали временную позицию, аналог старшего научного сотрудника, после которой его должны были принудительным образом через несколько лет уволить. И я обсуждал с немецким профессором эту ситуацию. Я говорю: «Слушай, а тебе не кажется, что его немножко в чер-ном теле держат?» И получаю обезоруживающий ответ: «Для русского нормально, пойдет».

 

Может, это и правильно иметь для своих граждан какие-то преимущества?

 

Смотрите, в США нет никаких преференций для своих, и это позволяет Америке быть таким пылесосом, который высасывает мозги из всего мира. А Европа в значительной степени мозги теряет. И даже те мозги, которые привлекает, например из России, толком использовать не может. Как сказал мне один очень крупный датский профессор: «Все русские, которых я знаю в Америке, вполне счастливы, и все, кого я знаю в Европе — нет».

 

Возвращение

 

И все-таки вы возвращаетесьВпрочем, отчего бы не вернуться,если здесь вам готовы предоставить все условия.

 

Вы знаете, мне бы очень хотелось, чтобы у других людей были тоже возможности вернуться в Россию. Да, мне сейчас улыбнулось вернуться, получить здесь хорошие условия для работы, для жизни, для моих детей и жены. Очень хочу, чтобы у всех так было.

 

Ну и как вам в России, — тоже, наверное, не без трудностей?

 

Конечно, ведь очень сложно построить что-то на пустом месте. В России произошел слом системы, а это никогда не бывает хорошо, я считаю. Люди говорят, что нужно сломать плохое, чтобы построить хорошее. Но это почти как убить человека, и потом по частям заново собрать, — если такое происходит, это называют чудом. Вот и сейчас в России хотят из разных частей научно-инженерно-экономическое чудо собрать. Но это очень болезненный процесс и очень многие вещи попросту не работают. Начиная с того, что в России огромный класс совершенно бездарных менеджеров, включая науку. Половину людей, которые отвечают за управление в университетах, лучше уволить, чем держать. Или на какие-то курсы перевоспитания отправить. Когда вы с их помощью какие-то вопросы пытаетесь решить, эти вопросы месяцами оказываются подвешенными, и люди считают, что это нормально, что они не зря проедают свой хлеб. Понять это очень сложно. У них отсутствует даже минимальное понимание того, как надо обращаться с людьми. Когда я сам иду какие-то вопросы решать, со мной обращаются вежливо, но стоит пойти кому-то менее известному, даже моим помощникам, им просто хамят. Мне кажется, это выражение даже не только непрофессионализма, а какой-то глубокой личной неполноценности таких менеджеров. Как можно не понимать, что равно вежливыми надо быть по отношению ко всем!

 

Насколько вы верите в то, что делает Сколтех? Говорят ведь,что это лишь парадный островок прогресса, и совершенно невозможно протянуть от него мостик к большой российской реальности, — нельзя сделать рывок в инновационную экономику на одном отдельно взятом маленьком островке.

 

Я не знаю. Я бы очень хотел помахать флагом и сказать вам что-то торжественное. Но я пока не знаю. Время покажет. Мне лично проект Сколково очень симпатичен. У него есть потенциал, но насколько он будет использован? Во многом я и приехал в Россию для того, чтобы помочь изменить ситуацию.

 

Андрей Константинов

 

ЭКСПЕРТ-ONLINE

  • Like 2
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Об Артеме Оганове мы уже писали в другой теме.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Видимо, получил хороший грант или госзаказ в России.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Дай Бог, чтобы у него получилось.
  • Like 1
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Албанский беженец пытается помыть машину англичанину. Англичанин выходит из машины, жирный, такой мерзкий тип, и начинает его избивать.

Бедный, бедный албанский беженец! Видно, не получилось у муслима своровать кошелёк у англичанина. Кстати, интересно, как этот Оганов сразу определил, что перед ним албанец?

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Андрей, человека не знаешь, а уже судишь. Мне нравится Артем, насколько я знаю его в поле интернета. Удивительно, что в наше время еще есть такие романтики от науки. Он пишет разумные вещи и стремится высвечивать положительные стороны жизни. А она у него насыщена. Как только все успевает, не понимаю.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Удивительно, что в наше время еще есть такие романтики от науки.

А что романтичного в том что он сказал? По-моему так образец здравомыслия и трезвой оценки.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

да даже в хорошем смысле, по-моему, тут никакой романтики.

 

развеялись юношеские иллюзии насчет заграницы в пользу более сбалансированного подхода.

С его оценкой Америки я целиком согласна. Насчет рабочих отношений тоже. Мне тут недостает этого (тут в России отношения в коллективе порой напоминают крыс в банке и, я так поняла, это не редкость). Но демонизировать Россию глупо, жить и работать здесь можно (тем более с его научным статусом). Ничего героического и романтического в его возвращении в Россию нет. Тем более что мосты он благоразумно не сжигает. Он опять же прав, говоря о том, что хотел бы чтобы и у других была возможность вернуться. Примерно половина из встреченных мной экспантов хотела бы вернуться в Россию, и вернулись бы кабы было куда (в смысле постоянной позиции и приемлемой, пусть даже и меньшей чем в США зарплаты) или если бы уже не вросли в новую родину детьми.

Использовать свои знания и свои возможности для того чтобы что-то реально сделать для российской науки в целом, это тоже не романтичность, а вполне естественное стремление для ученого такого уровня.

 

Вот Эйлер, например, даже как бы и не русским был, и далеко не романтиком, и иллюзий насчет России не питал, как впрочем и насчет Германии. Но жить и работать в России его вполне устраивало в периоды когда экономико-политическая атмосфера в России была терпимая. И науку российскую развивать старался всерьез.

  • Like 3
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 3 года спустя...

67248259_2406398446092953_106326489552650240_o.jpg?_nc_cat=100&_nc_oc=AQkWcey9LrWsgVtMgtc7kamTEj7Twla26luk3K4wwKbtC6LwBAyKS-GJRSo2aT5KVAc&_nc_ht=scontent-frx5-1.xx&_nc_tp=6&oh=353be78d070812569960f7b5bf102177&oe=5ED97702

 

67346456_2406382396094558_3345351757726220288_o.jpg?_nc_cat=110&_nc_oc=AQnhrpavNvG-Tn9TB-PsHbElP6U-F7i-dYzDTdKtNN9oKhdbdBgsea3OPQn0XjmIVbE&_nc_ht=scontent-arn2-1.xx&_nc_tp=6&oh=67bb494ad6add55f73d3c99c6cc34666&oe=5ECB2293

 

Артем Оганов с детьми был у нас дома в гостях. Вообще, у него четверо.)

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 6 месяцев спустя...

Очень интересно - о себе, о психологии, о воспитании детей, и о том, как мама ненавидела химию, а сын стал ученым химиком. О том, что случайное неслучайно. О семейных легендах. О жизни за границей и возвращении домой. О встречах с митрополитом Антонием Сурожским. О своих отношениях с Богом.

 

https://youtu.be/RujTW5s-Cjk

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Интересно, а как дети приспосабливаются к переездам?

В разных европейских странах отношение к науке очень разное.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Нормально приспосабливаются. Они даже в младенческом возрасте путешествовали по Китаю.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

В младенческом легко приспосабливаться. А вот, когда школьное образование в одной системе, менять не так просто.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 4 недели спустя...

%D0%90%D1%80%D1%82%D1%91%D0%BC-%D0%9E%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2-Foto.jpg

 

Артём Оганов: «Сомнение движет нас вперёд»

 

В рамках авторского проекта Ольги Хруль «Церковь с человеческим лицом» публикуем интервью с прихожанином московского храма святого Людовика Французского, профессором Российской Академии наук и Сколковского института науки и технологий, членом Совета по науке и образованию при президенте РФ Артёмом Огановым.

 

— Артём, как вы пришли к вере?

 

— Я пришёл к вере достаточно трудным путём в совершенно сознательном возрасте, мне было 18.5 лет. Гораздо более долгий путь к вере был у моей мамы – она долго искала свою веру, свою церковь, если хотите, и пришла в католичество уже вслед за мной. Ей было интересно то католичество, к которому пришёл я. И однажды она меня попросила взять её с собой в храм.

 

У меня замечательная мама – психолог, она изучала наши с братом способности и старалась сделать так, чтобы мы сами выбрали себе род деятельности. Она меня водила на лекции по химии, потому что я с 4 лет мечтал стать химиком, позже я увлёкся ещё минералогией. И в сочетании с химией и дали направление работы моей жизни – я стал кристаллографом. Кристаллография – это наука на стыке физики, химии, наук о Земле, материаловедения, биологии, медицины, а самые интересные прорывы в науке совершаются как правило на стыке разных наук, и в этом смысле кристаллография – наука будущего.

 

Я был воспитан в атеистической семье. Всё своё детство и всю юность я считал верующих людей отсталыми, посмеивался над ними. Не понимал того, как человек с мозгами может всерьёз верить во всю эту ерунду. Тем более что космонавты же летали в космос, и никакого Бога там не видели…

Когда мне уже было 18 лет, я пережил опыт, который кардинально поменял меня и моё мироощущение. Я просто увидел Бога! Учёный должен быть прежде всего честным человеком. До этого у меня целый год была длительная депрессия, я чуть не умер. Наложилось всё – и несчастная любовь в конце школы, и переутомление от учёбы (я же старался быть самым крутым в школе), и бедность начала 1990-х годов.

 

Наша семья очень бедствовала, денег едва хватало на еду, а проводя целые дни в МГУ, я мог себе позволить за целый день только буханку черного хлеба (те небольшие деньги, что были, шли на книги и на этот самый черный хлеб). К концу первого курса я был полностью измотан: читая книгу, через 15 минут я терял сознание. Все попытки снова заняться спортом, закаливанием и тд. провалились – у меня пропала сила воли. Я понял, что мечте стать великим ученым уже не сбыться – возможно, мне не удастся даже окончить университет из-за растущих физических недомоганий, и вкупе с несчастной любовью это дало печальный результат – я перестал уважать себя, я возненавидел себя, вся картина моего эгоцентричного мира посыпалась. Я умер на обломках своего выстроенного мира. Мне не хотелось жить и не было сил с собой покончить. Я мечтал, чтобы меня переехала какая-нибудь машина.

 

У меня мелькнула мысль: если Бог где-то есть, пусть спасёт меня, потому что все остальные способы спасения исчерпаны. И вот однажды я увидел сон – прошло уже больше 26 лет, а я до сих пор не могу пересказывать его спокойно.

 

Во сне я увидел много младенцев, как бы родившихся заново и ожидающих своего папу, отца. И я – среди них. И вместе с другими младенцами увидел… Христа. Я чувствовал каждой клеточкой моего организма, которая словно кричала «я верю»! Я прекрасно понимал, что это сон, но почувствовал, что освободился, что закончилась мрачная полоса в жизни, я снова жив, я снова счастлив…

 

Когда я проснулся, то мои ощущения не изменились – вера и счастье остались со мной! Разве теперь я могу говорить, что Бога нет? Я был бы нечестным человеком. Бог есть! А вот свободы не верить у меня нет. Так бывает. С особо упёртыми людьми Бог поступает именно так. Например, Бог так поступил с апостолом Павлом: у него не было свободы верить или не верить: Вот Я! И он верил.

Я не заучиваю чужие молитвы, я стараюсь говорить с Богом от своего сердца.

 

— С точки зрения учёного, зачем Бог создал Церковь?

 

— Церковь — это человеческая организация, которую благословил и создал Бог.

Есть ли в Церкви властолюбцы? Да их полно! Есть ли в ней развратники? Да, есть. Когда я жил в Лондоне, то познакомился с десятком разных священников, и некоторые из них ко мне приставали (в Москве я такого не встречал). Церковь – человеческая организация, но с одним отличием: Бог мягко подправляет, направляет историю Церкви так, что она всё-таки ведёт людей к Cвету. И врата ада, как написано в Библии, никогда не одолеют её, она никогда не будет разрушена, потому что Бог ей это обещал, говоря современным языком – гарантировал.

 

Зачем человеку Церковь? Да хотя бы ради исповеди – одного из важнейших таинств! Чувство, с которым я шёл на свою первую исповедь, сохранилось у меня до сих пор. Мне было 18.5 лет, я готовился к первой исповеди много даже не дней, а недель. У меня была тетрадочка, куда я вписал все совершённые мной гадости. Тетрадочка получилась увесистой. Я понял в какой-то момент, что если с меня эти грехи не снимут, я просто рехнусь, я не смогу дальше так жить. И ещё мне было очень стыдно идти на исповедь. Хотя наши католические священники добрые, скажу вам по опыту; они подбадривают, вселяют уверенность: главное не останавливайся, развивайся, ты станешь лучше… Но я помню, как рыдал после этой первой исповеди! Я рыдал, наверное, целый час. И я помню то облегчение, которое я испытал. Как будто вымылся; как будто начал жизнь с чистого листа…

 

Если вы спрашиваете, зачем нужна это Церковь со всеми этими минусами, которые в ней есть, то хотя бы ради этого – ради таинства исповеди, примирения с Богом и с самим собой – она должна существовать!

 

— Вы, конечно, бывали в католических храмах в других странах…

 

— Да, в своих частых командировках я всегда ищу в других странах католический храм, что бы туда зайти, посмотреть, как проходит богослужение, если знание языка позволяет, то иногда даже исповедаться.

Должен сказать, что у меня был особый опыт, когда я зашёл в церковь в Китае. Там положение Католической Церкви, мягко говоря, неоднозначное, но мне показалось, что суровые внешние условия придают китайским католикам дополнительную энергию и укрепляют их веру.

 

— А вам приходилось бывать в паломничествах?

 

— Так получилось, что моё первое паломничество было задолго до того как я стал верующим человеком, до того как я стал католиком. Первое моё паломничество было в 1991 году в Польшу, в Ченстохову, на Всемирный день молодёжи и встречу с Папой Римским Иоанном Павлом II. Католиком же я стал в 1993 году, то есть через два с лишним года после этого. Возможно, именно то паломничество открыло мне глаза на многие аспекты католичества.

 

Позже я ходил в паломничество в 1997 году, незадолго до моего отъезда из России. Это было паломничество в Белоруссию, оно тоже сильно запомнилось, но с тех пор не было времени собраться и пойти вновь.

 

Паломничества – это очень важный и ценный опыт в моей жизни. Я бы хотел, чтобы мои дети испытали опыт паломничества.

С другой стороны, поскольку в Лондоне в католическом общежитии я видел очень негативный опыт, который потряс меня очень глубоко в самом отрицательном смысле этого слова, я бы не отдавал своих детей в религиозные школы, религиозные университеты.

 

А вот паломничество – это, на мой взгляд, вещь положительная. Туда идут добровольно, там нет обязательства быть верующим, можно просто сходить за компанию и увидеть всё своими глазами, познакомиться с интересными, приятными и подчас очень глубокими людьми. Так что для своих детей я бы желал опыта паломничества в таком виде.

 

Мои дети крещены, я рассказываю им о Боге, то есть формально они католики, но всё же я считаю, что каждый человек должен к вере прийти самостоятельно. Я не принуждаю детей верить, считать себя католиками. Они знают, что есть Церковь, в которой они крещены, они знают довольно много вещей про христианство, про католичество, про Бога. Но выбор, в Кого и во что верить, как жить, они всё -таки сделают сами. Я считаю, что так правильно.

 

— У вас ведь был опыт личного общения и с православными…

 

— Да, конечно. Мы ведь живем в православной стране, и это надо понимать – вся русская культура зиждется на православии. Когда в конце 1998 года я приехал в Лондон и услышал от друзей семьи, что есть такой православный епископ, митрополит Британии и Ирландии Антоний Сурожский и что он очень открыт, и что к нему можно прийти просто так поговорить. Вот так просто прийти, даже посреди ночи, и постучаться в ворота его церковного дома и их откроют…

 

Когда услышал «Антоний Сурожский», то это звучало как «Сергий Радонежский», и я подумал, что это святой, живший лет 700 назад во времена Куликова поля или как-то так. Нет, оказалось, это наш современник, а про него говорят, как про святого человека. Когда мы познакомились, ему было уже сильно за 80 лет…

 

Жизнь аспиранта-иностранца в чужой стране – дело достаточно сложное. Иногда хочется увидеть родное, человеческое лицо. Человека, готового тебя выслушать. И я решился к пойти к митрополиту Антонию. Какие-то другие люди – актёры, туристы, любопытствующие – к нему приходили, а почему мне нельзя? А я попробую! И я пошёл. Пошёл я к нему просто познакомиться, и он меня радушно принял. Прошло 20 лет после первой моей беседы с ним, а я очень хорошо помню наши разговоры. За первой беседой последовала вторая, третья… ходил я и на его встречи с прихожанами, его было очень интересно слушать.

 

Жизнь у митрополита Антония была удивительная. Он родился незадолго до Первой мировой войны в Швейцарии, в семье дипломатов. Потом его семья оказалась в Иране, cовсем экзотика. Потом – катастрофа революций, семья оказалась фактически среди беженцев в Европе. Он рассказывал в красках, очень колоритно, как их отовсюду выгоняли, потому что думали, что люди которые называют себя «ортодоксами» (то есть православными), являются ортодоксальными иудеями.

Семья, в которой рос будущий митрополит, оказалась во Франции. Он закончил Сорбонну, стал врачом, во время войны лечил участников движения Сопротивления. И был такой случай, когда он делал операцию раненому немцу, фашисту, которого привезли в госпиталь. Один из хирургов постарше принял решение ампутировать этому немцу палец и поручил это молодому хирургу, которым и был будущий митрополит. А немец, сказал: «Я по своей профессии – часовой мастер, без пальца работать не смогу». Митрополит Антоний рассказывал об этом так: «Меня словно током ударило: если я отрежу ему палец, то положу конец профессиональной жизни этого человека, надо что-то сделать, что бы этот палец спасти». И хирург выхаживал, спасал этот палец в течение пяти недель, хотя ему говорили, что проще отрезать… И спас. И считал это одним из важнейших поступков в своей жизни!

 

Митрополит рассказывал о том, что, глядя в глаза фашистам, он не испытывал к ним ненависти. Это был давний уговор с его матерью, что они не будут ненавидеть врагов. Да, они будут всеми силами бороться против фашистов, но они не будут ненавидеть этих самых фашистов. Да, это враги, но они такие же люди, как мы. И кто знает, по какой случайности мы оказались по разные стороны в этой бесчеловечной войне… Поэтому в любом человеке нужно видеть прежде всего человека и стараться не испытывать ненависти ни к кому.

 

Сейчас я часто сталкиваюсь с мнением, что людей, придерживающихся противоположных взглядов, нужно уничтожить – морально или даже физически, чтобы другим неповадно было. Их нужно ненавидеть всей душой, ибо они не с нами, они против нас, и поэтому олицетворяют зло. Владыка Антоний, глядя в глаза настоящим фашистам, мог в них видеть людей и не испытывать к ним ненависти. Это был большой урок для меня.

Мне кажется это очень ценным – видеть человека в любом человеческом существе. Для меня очень важно не иметь ни к кому ненависти, не копить негатив в своей душе. Это своего рода прощение.

 

— Кто же постоянно ссорит православных с католиками?

 

— Плохие люди стараются поссорить. Я между католиками и православними не вижу никакой разницы (кроме, разве что, административно-бюджетной, но это меня напрямую не касается). Примерно так я и ответил владыке Антонию, когда мы знакомились. Я точно знаю, что он не очень тепло относился к католичеству. Он говорил, что католиков он любит как братьев, но само католичество ему не по душе.

 

Общение с митрополитом Антонием поставило меня перед вопросом: быть может, мне лучше перейти в православие? Ведь оно так прекрасно! И я не перешел только по той причине, что понял, что католичество и православие — это одно и то же, в этом переходе нет никакого смысла.

Большинство людей даже не в состоянии объяснить различий. Если вы спросите у рядового православного, исходит ли Святой Дух только от Бога-Отца или и от Бога-Сына тоже — едва ли многие дадут верный ответ. Самое забавное, что столь же разделенными были мнения православных святых и богословов. То же самое касается католиков. Так что разницы нет никакой, и в реальности это одна неделимая Церковь.

 

Я стал ходить на беседы с митрополитом Антонием по средам у него в храме. Всегда собиралось полно народу – на них мог прийти любой человек, независимо от того, прихожанин он или нет. Беседы велись на разные темы, которые волновали тех, кто пришёл. Владыка был колоссально эрудирован, он с лёгкостью цитировал множество разных богословов: блаженного Августина, cвятого Исаака Сирина, cовременных богословов (и не только православных – протестантов, католиков тоже). Он легко приводил цитаты, оценивал идеи, делился мыслями всех этих людей, что свидетельствовало о прекрасной памяти человека в таком почтенном возрасте.

 

Кром того, он очень начитан. Казалось бы, где православный митрополит, а где, например, Эдгар По или Шарль Бодлер. Митрополит очень прилично разбирался в науке, причём в таких нюансах, которые подчас не осознают и сами учёные. Он был хирургом, и его размышления были хирургически точными – в частности, о границах применимости научных законов.

 

Кстати, одним из учителей владыки Антония была… Мария Кюри! Оказывается, между этой великой женщиной и мною – всего одно рукопожатие, и это рукопожатие – митрополита Антония! Есть повод гордиться.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

— Тем не менее, учёные иногда называют религию «мракобесием»…

 

— То, что я называю «мракобесием», можно видеть в разных сферах и в поведении разных людей – и верующих, и учёных. В частности, бытует понимание что наука несовместима с религией, поэтому учёный не может быть верующим, и вообще образованный человек не может быть верующим. Или есть утверждение верующих, что эволюции нет, что человек не мог произойти от обезьяны. В обоих случаях можно говорить о мракобесии.

 

Между верой и наукой нет никакого противоречия. Известно, что большая часть основоположников науки были верующими людьми. Процент верующих людей среди современных ученых далёк от ста процентов, но тем не менее он всё ещё очень высок.

 

Религия и наука – это разные способы познания разных, возможно, не пересекающихся областей бытия. Религия даёт человеку понимание его места в жизни, смысла этой жизни, а наука позволяет понять, как устроен материальный мир. Но наука не может ответить на вопросы о том, для чего человек пришёл в этот мир, в чём смысл жизни, что есть хорошо и что есть плохо. Наука не может подсказать человеку, как правильно построить свою жизнь.

 

К сожалению, до сих пор редко встречаются люди, которые чисто, незамутнённо cмотрят и на веру, и на науку, и на искусство, и прочие формы культуры. Митрополит Антоний Сурожский, кстати, являл собой именно этот случай. Ясное понимание и ясное выражение своих взглядов притягивало к нему множество людей. Он был искренним, он был собой.

 

В Лондоне я несколько раз с ребятами из католического капелланства, где я жил, раздавал еду бомжам. Это был интересный опыт. Бездомные Лондона меня поразили. Многие из этих бомжей – бывшие студенты из самых разных стран мира, которые приехали в Лондон, отучились, рассчитывали найти работу, не нашли её, а возвращаться домой им было стыдно, потому что родственники сочтут это как поражение. С моей точки зрения, уж лучше бы им вернуться домой, и тогда их жизнь сложилась бы по-другому…

 

— А в науке есть красота?

 

— Был такой великий советский математик Андрей Колмогоров, и он говорил примерно так: если математический результат красив, то ему всё равно найдётся применение, даже если он не верен, этот результат где-то «выстрелит». Как считал всё тот же Антоний Сурожский, антонимом красоты является не уродство, а бессмысленность. Красота – это мерило смысла.

 

Математические формулы бывают очень красивы, уж поверьте мне! И они красивы тогда, когда содержат много смысла и простоты. Очень сложная математическая формула обычно выглядит некрасиво. Мы смотрим на неё и видим что-то такое зубастое, неприятное. Значит, мы чего-то недопоняли, выводя эту формулу.

 

Знаете, в науке тоже есть книги, которые я бы назвал «боговдохновенными», если так можно выразиться. Для меня это «Курс теоретической физики» Ландау и Лифшица. Он настолько красив, что не устаревает, хотя был написан 80 лет назад. С тех пор столько воды утекло, физика сделала такие семимильные шаги. Этот курс можно много чем дополнить, но его нельзя исправить, потому что всё написанное там правильно и удивительно стройно, красиво. И когда вы смотрите на эти формулы, душа поёт! Уж поверьте мне! И он по-настоящему красив именно формулами: там почти нет картинок, нет чего-то весёленького с цветными вкладками. Чёрно-белое, почти без иллюстраций. Формула – текст, формула – текст. Но как точен этот текст, и как ёмки эти формулы! Как красива эта логика! Я не знаю, как человек может написать такую книгу… Я вот, например, не могу. Такое ощущение, будто Бог стоял позади авторов «Курса теоретической физики» и водил их пером… Иного ощущения у меня нет.

 

— Разве не мешает вере систематическое сомнение, которое отличает настоящего учёного?

 

— Если бы у меня не было Бога Авраама, Исаака, Иакова, то я, наверное, сделал бы своим Богом вопросительный знак. Потому что из всех знаков препинания он – самый важный знак.

 

А если бы меня спросили, какого из апостолов Христа я ценю больше всего, я бы ответил: да, апостола Иоанна, да, апостола Петра (их имена я принял во время таинств крещения и миропомазания в Церкви), но ещё обязательно – апостола Фому! Потому что он был одним из самых искренних людей – он смело и открыто выразил своё сомнение.

 

Сомневаться нужно, сомневаться – должно. Cомнение, знак вопроса, движет нас вперёд не только в науке, но и в жизни, и в вере. В этом я глубоко убеждён.

 

Однако в вере, к сожалению, довольно часто нам не хватает сил преодолеть сомнение. Когда у учёных рушится модель модель мира, которая казалась им верной, они говорят: окей, мы найдем ошибки в этой модели и построим новую, более точную, более верную. И это очень важный принцип: если модель не работает, значит, в ней есть какой-то недостаток, его нужно найти и исправить. А вот в вопросах веры, к сожалению, люди, увидев недостаток в своей модели, говорят: значит, Бога нет. А вот и не значит! Напротив, это означает, что ваша модель в чём-то не верна. Значит, надо найти, где она не верна и исправить ошибки.А для этого очень важно воспитывать в себе культуру сомнения!

 

— У вас были сомнения в вере?

 

— Сомнения у меня были и есть, более того, я их в себе даже культивирую. Если я чего-то не понимаю, то честно признаюсь себе: я этого не понимаю. Но рано или поздно нахожу ответы. Как учёные, мы должны основывать наши суждения на опыте. Мой опыт говорит о том, что Бог есть. Был такой эпизод, когда Бог меня спас, и я это знаю. Как человек, который стремится быть честным, я просто должен это принять.

 

Беседовала Ольга Хруль

 

Биографическая справка

 

Артём Ромаевич Оганов (род. 3 марта 1975) — российский кристаллограф-теоретик, минералог, химик, педагог, профессор РАН. Наиболее известен работами по созданию методов компьютерного дизайна новых материалов и предсказания кристаллических структур, а также по химии высоких давлений и изучению вещества планетных недр.

 

Он вырос в Москве, где окончил школу с золотой медалью, а в 1997 году — с отличием окончил геологический факультет МГУ по специальности «кристаллография и кристаллохимия». В 2002 году защитил кандидатскую диссертацию (PhD) по кристаллографии в Университетском колледже Лондона, в 2007 году получил степень доктора наук (Habilitation) в Цюрихском политехническом институте, которая в 2016 году была приравнена к российской степени доктора физико-математических наук.

 

В настоящее время является профессором Сколковского института науки и технологий. В 2008-2017 годы являлся профессором и заведующим лабораторией компьютерного дизайна материалов в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук. В 2013 году, получив мегагрант Правительства Российской Федерации, создал и возглавил Лабораторию компьютерного дизайна материалов в Московском физико-техническом институте. С 2005 года более десяти раз был приглашённым профессором в университетах и институтах Италии (Милан), Франции (Париж, Лилль и Пуатье), Китая (Гуйлинь, Пекин, Гонконг).

 

В 2011 году создал и до 2017 года возглавлял Комиссию по кристаллографии материалов при Международном союзе кристаллографов. В 2013—2014 годах являлся президентом Российско-американской ассоциации учёных (RASA-USA). С 2017 года — член Совет по науке и образованию при президенте РФ, почётный член Минералогического Общества Америки (2013), профессор РАН (2015), член Европейской академии (Academia Europaea) (2017).

 

Деятельность Оганова получила признание в средствах массовой информации. Про Оганова были сняты фильмы «Цвет Кристалла» (2012, реж. Владимир Герчиков), «Made by Russians» (2015, реж. Леонид Парфёнов), «Артем Оганов» (2018, для телеканала «Культура», реж. Наталья Попова),«Возвращение профессора»(2018, для телеканала НТВ, реж. Татьяна Миткова). В 2014 году журналы «Русский репортёр» и «Эксперт» включили Оганова в список 100 наиболее влиятельных россиян, а журнал «Forbes» включил его в число «50 россиян, завоевавших мир».

Женат, имеет четверых детей. С 1993 года является прихожанином католического храма святого Людовика в Москве.

 

Тексты и интервью Артёма Оганова:

 

«Как остановить утечку мозгов из России?» — lenta.ru, 29 апреля 2009 г.

«Алхимик из Нью Йорка» — Российская газета, 26 июня 2013 г.

«Первые ласточки новой химии» — газета.ру, 20 декабря 2013 г.

«Возвращение Оганова» — Эксперт, 2015 г.

«Российские химики открыли первое «настоящее» соединение гелия» — РИА Новости, 6 февраля 2017 г.

«Артем Оганов о предсказании новых материалов, возвращении в Россию и ценности научных наград» — 22century.ru, 13 января 2018 г.

«Внеземные минералы: как российские химики раскрывают тайны планет» — РИА Новости, 24 февраля 2018 г.

«Вместо хаоса, анархии и беззакония появляется прозрачность» — lenta.ru, 6 марта 2018 г.

Интервью о судьбе и взглядах — программа «Парсуна», 23 декабря 2018 г.

Артём Оганов. Линия жизни — Телеканал Культура, 8 февр. 2020 г.

 

РУСКАТОЛИК.РФ

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 года спустя...
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 1 год спустя...

Нет описания фото.

Сегодня у Артема Оганова день рождения. Вместо поздравления - этот рассказ его мамы Галины Эммануиловны. 🙂

СОБЕСЕДОВАНИЕ

Наряжаю семилетнего Тему. Белая рубашка, серые новые брючки - идем записываться в первый класс. Он спокоен, а я немного нервничаю. Знаю, как вопросами или ответами, наблюдениями или неожиданными замечаниями мой ребенок может шокировать "высокую комиссию". Прошу его говорить как можно меньше, конкретно и лаконично отвечать только на поставленные вопросы. Он соглашается.

В этой школе он уже был - старший брат перешел в третий класс, мы вместе ходили на собрания и праздники. А еще в этой школе проходили выборы.

В очереди на собеседование несколько ребятишек с родителями. Волнуются - первый в жизни экзамен. О чем будут спрашивать? Обязательно ли уметь читать и считать? Нужно ли знать стихи и какие? Теме не очень интересен этот разговор. Его привлекает памятник Ленину. Метровый куб-постамент, из которого растут колени, бедра в брюках и дальше все тело Ильича. "Ну вот, начинается" - думаю я, и не ошибаюсь.

Тема:

- А где стопы и голени? Под трамвай попал? Гангрена? Ампутировали? - Кто-то смеется, кто-то хмурится и отворачивается, делая вид, что ничего не слышал. Я увожу Тему на несколько метров и напоминаю о своей просьбе - помалкивать. Он соглашается.

Нас вызывают. В кабинете директриса, завуч и несколько учителей. Нарядный и серьезный Тема четко и внятно произносит имя, отчество, фамилию.

- Ты брат Артура. Он хороший мальчик, послушный, учится хорошо. У вас полная, хорошая семья. Надеемся, ты никого не подведешь.

- Полных у нас нет, - говорит Тема.- Ну только папа немножко. А остальные худые. Но вы же меня возьмете такого, не полного?

Комиссия смеется:

- Какой забавный... А читать-писать ты умеешь? Что здесь написано?- спрашивает его будущая классная руководительница и пальцем показывает строку в букваре.

Тема читает: "Мама моет раму".

- Молодец. А стишок какой-нибудь ты знаешь?

Тема кивает и произносит:

- Марина Цветаева. Из раннего. "Ошибка". - Учителя переглядываются, а Тема продолжает:

- Когда снежинку, что легко летает,

Как звездочка упавшая скользя,

Берешь рукой - она слезинкой тает,

И возвратить воздушность ей нельзя...

Тема читает вдохновенно, учителя заслушиваются, а я радуюсь: умничка. Но после четвертого четверостишья:

- Оставь полет снежинок с мотыльками

И не губи медузу на песках.

Нельзя мечту свою хватать руками,

Нельзя мечту свою держать в руках... - его прерывают, не дав дочитать стихотворение до конца.

- Артем, а ты тоже думаешь, что мечту нельзя держать в руках? - спрашивает будущая на целых три года его классная руководительница.

- Конечно, - твердо отвечает мой сын.

- А я вот не согласна. Моя дочь мечтала о большой говорящей кукле. В день рождения она ее получила. Ее мечта теперь у нее в руках. Что ты на это ответишь?

- Кукла, игрушки и даже велосипед (тут он вздохнул, потому что велосипед у нас один на двоих, и понятно, что не Артем наслаждается им вполне) - это не мечта, а желание, пусть и сильное. Все это можно купить, получить в подарок или заработать самому, когда вырастешь. А мечта - это другое. Вот я мечтаю стать химиком. Разве это купишь? Или чтобы мама никогда не болела. Или чтобы ожили бабушка с дедушкой... Мне закончить стихотворение?

- М-да, - вздохнула учительница, - что же я с тобой, вот таким, буду делать?

Вмешивается директриса:

- Артем, а ты какие-нибудь детские стихи знаешь? Барто? Чуковского?

- Конечно! Но я думал: в этом кабинете нет детей, вам неинтересно про Муху-Цокотуху и Зайку с глупой хозяйкой. Я могу Пушкина, Пастернака, Ахматову...

- Не надо, мы все поняли про тебя, а за дверью очередь, все хотят в школу. Будешь ходить в 1-й "Г". Готовься к занятиям, веди себя хорошо, дружи с одноклассниками и не задавайся. Ну, это задание для мамы - пусть не слишком выделяется среди других, обычных ребят. До свидания.

"Ну, слава Богу, все нормально закончилось. Скорей домой".

- А можно еще спросить? - робко спрашивает Тема. - почему у вас Ленин без ног? Если бы это был Керенский или даже Троцкий - ладно, ну их. А с Лениным зачем так?

- Да-а,- задумчиво и тихо подает голос директриса. - Намучаемся мы с тобой. И классную руководительницу твою надо будет молоком за вредность обеспечивать. Готовьтесь, Любовь Алексеевна. А ты, Артем, иди, иди. До пенсии мне еще два года... Мама, Артем, до свидания!

"Могло быть хуже", - думаю я, выходя из кабинета. Артем еще пару раз, пожимая плечами и что-то шепча, обходит памятник Ленина. В это время из кабинета директора доносится звонкий детский голос: "Идет бычок, качается, вздыхает на ходу: "Ой, доска кончается, сейчас я упаду."

Тема первоклассник. Сейчас я упаду.

(Из книги Галины Бирчанской, мамы Артема Оганова, «Как хочется вернуться)

 

  • Like 1
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
 Поделиться

×
×
  • Создать...