О Лиме или Как мы провели День всех святых

[Neta]

 

Посмертный портрет св. Розы Лимской. Анхелино Медоро, 1617 г.

 

Лима умерла накануне праздника, 31-го вечером. Я вернулся, наслушавшись стихов, из города, а Анна и говорит: так, мол, и завтра уже похороны.

Не то чтобы это неожиданность. Последние несколько лет Лиму мы видели почти всё время лысенькую - от химии. Этим летом ещё и исхудала, став пугающе красивой, глазастой. Что не затронула болезнь, так это её всегдашнюю грозную деловитость, властность, радушие. Когда мы навещали её за день до смерти, когда она лежала, измученная непрестанной тошнотой, первым движением Лимы, увидевшей нашу дочь, было: «Глянь, там были орешки - дай ей!» И снова повернулась на бок, мучиться.

 

Для Эвы она вроде родственницы. Три лета рядом - почти каждый день. Всякий раз, заходя на соседскую дачу, Эва возвращалась с более-менее обильным угощением и впечатлением: там кошки, там печь с огнём...

 

Анну Лима полюбила за то, что запущенный участок оживила, привела в порядок. Крестьянскому взору было невыносимо многолетнее дичание. Полюбила, но грозный нрав проявляла часто. Коренастая, широкая, похожая на мужичка, она всю жизнь проработала на заводе, а пришла пенсия с дачей, вернулись, как я полагаю, и сельские привычки, включающие шумные прилюдные перебранки с соседями, всесуточную возню с землёй. Окрестные мальчишки боялись её. Зато растения у Лимы блаженствовали, разные, интересные. Три сиамские кошки не давали покоя мышам. Дымила банька. Грела печь. Грустила безработная дочь с ангельским именем. Внуков не было.

 

Не неожиданность, конечно. Но я не удивился бы, случись такое чудо, что Лима вдруг поправилась бы. Две недели назад она говорила с одинаковым спокойствием и о своей предстоящей смерти, и о грибах - о том, что скоро поедет за ними, на Логойском направлении их много. «Позвать вам священника? Исповедуетесь?» Она спокойно согласилась. Охотно рассказала, что и сама молится как умеет, как помнит; Библию прочла... "Вот только как же я ему рассказывать буду? Стыдно...» Она загнула по очереди десять пальцев без ногтей – «Сколько заповедей... И все нарушены!» Мне показалось в тот день, что исповедаться ей немножко страшнее, чем умереть. Но и это Лима готова была пережить.

 

Заплакала только после ухода исповедавшего священника. Заглядываем к ней в комнату, а она держит в руках подаренный ксензом бумажный образок, смотрит в него, как в зеркальце, шмыгает носом. «И чего я раньше боялась? Боялась, он будет меня ругать. А у него самого мама на третьей стадии... Эх, вся жизнь зря... Но теперь я буду в костёл ходить». Она была почему-то уверена, что поправится, и тут же знала, что умрёт, верила, что скоро будет ходить в костёл и собирать грибы. «Костя, ты узнай только, что у меня за святая. Саша (так она назвала ксенза) сказал, что есть такая… сирийская».

 

А в День всех святых, в зале крематория Эва собирала опавшие лепестки чужих роз. Выкладывала на краю мраморного постамента. Нашла зелёный листок. Присоединила к лепесткам. Получилось что-то похожее на распластанный цветок с вытянутой головкой.

Лима стала ещё тоньше лицом. Седые короткие волосы, чёрные ресницы. Красивее, чем в дебелой молодости на фотографии, но лучше бы жила. После ухода священника было много неловкой тишины. Эва требовала, чтобы её держали повыше. «Хочу видеть Лимино теўо».

 

Много прозрачной тишины. И людей в чёрном много. Одна Эва - в красной куртке.

- Почему я не видеўа ангелов?

Священник ведь пел песню об ангелах, несущих душу нашей сестры в дом Отца.

- Эва, но чтобы ангелов увидеть нужно быть очень-очень-очень-очень добрым.

- Я же добая!

За образцовое поведение и в компенсацию за неявку ангелов мы решили побаловать добрую, покормить чем-нибудь праздничным в праздничном месте. «Хочу пи(р)ог», - с достоинством высказалась она о нашем предложении. Пока ехали, мы с Анной вели беседу о друзьях, вещах, беспорядке и ещё о чём-то, может быть, даже возвышенном.

Эва глядела в окно, молчала.

- Ты не засыпаешь?

- Я думаю.

- О пироге? Правильно: мысли о пироге помешают тебе заснуть.

- О Лиме думаю.

Переглянулись, слегка пристыженные.

- Что ты о ней думаешь?

- Как она умеўла.

 

Я так и не узнал, что за святая у неё. Может быть, Роза Лимская. Или вообще – все.

 

 

Констанин Чарухин

 

Минск