Небесный лазарет

[Neta]

 

 

Когда мы созерцаем изображения святых во славе, то нередко забываем о том, что их путь к этой славе был трудным и тернистым. Это и открытые гонения, и неприятие общества, отвержение близкими, суровая аскеза и изнуряющий труд. И, конечно же, болезни. После прочтения н-ного количества жизнеописаний святых чахотка, подагра, коровотечения, инфекции, чума, холера, поражавшие наших небесных заступников, начинают казаться чем-то обыденным. А еще – поскольку смотрим мы со стороны и издалека – болезни святых кажутся нам чем-то красивым и героическим. Поэтому сегодня мы решили вспомнить о тех недугах святых, которые менее всего выглядели привлекательными, вызывали недоумение и осуждение, а многими в современном мире считались бы препятствиями не то что для святости, а и для полноценной духовной жизни.

 

Итак: св. Луиза де Марийяк, Иоанна Франциска де Шанталь и Элизабет Энн Сетон, будучи матерями и женами, страдали от продолжительной депрессии. Св. Кристина (жила в Льеже в XII в.) пыталась причинять себе физические увечья, ходила по раскаленным углям и по крышам зданий. Слуга Божий Мэтт Толбот, ирландский рабочий, был болен алкоголизмом. Св. Альфонс Мария Лигуори всю жизнь боролся с обсессивно-компульсивным синдромом. Св. Альберт Великий в старости страдал от деменции и болезни Альцгеймера. Блаж. Маргарита из Кастелло страдала карликовостью, от рождения была хромой и слепой.

 

Св. Камилл Лелисский не мог излечиться от хронического насморка. У св. Фомы Аквинского в детстве родные отмечали отставание в речевом развитии. Св. Бенедикт Жозеф Лабр страдал дромоманией – неконтролируемой тягой к бродяжничеству. Слуга Божия Леони Мартен, сестра Терезы Малой и св. Иосиф Купертинский, по мнению современных медиков, испытывали расстройство аутического спектра. Св. Ноткер Заика… правильно, заикался.

Святые получали травмы и увечья, но и это их не остановливало.

 

Св. Игнатий Лойола был ранен в ногу на войне и на всю жизнь остался хромым. Блаж. Иордан Саксонкий, уже будучи знаменитым проповедником, потерял глаз. Блаж. Катарина да Коста выпала из окна и осталась парализованой. Блаж. Диане д’Андало сломали ребра при попытке бегства в монастырь. Св. Иоанн Павел II был ранен в результате покушения. Св. Анна Шаффер получила тяжелейшие ожоги и всю жизнь была прикована к постели. Св. Марии Христа Распятого («маленькой арабке») перерезали горло, а впоследствии она падала с высоты и теряла зрение. Апостол Павел упал с коня. Св. Людовик Французский подхватил дезинтерию в крестовом походе.

 

Однако среди святых есть целая плеяда тех, кто помогал бороться с болезнями. Бесчисленные святые и блаженные посвящали себя уходу за больными, бедными, умирающими. Сегодня же предлагаю вспомнить о тех святых, для кого медицина была профессией.

 

Считается, что врачом по професси был евангелист Лука. Св. Пантелеймон служил врачом при дворе императора Максимиана, гонителя христиан. Свв. Косьма и Дамиан лечили людей, ни разу не взяв платы за работу. Св. Мартин Поррес получил профессию цирюльника и лечил не только людей, но и приходивших к нему животных. Св. Антоний Мария Дзаккариа сначала стал врачом, а потом почувствовал призвание лечить людские души и стал священником.

 

Св. Филипп Бенизи в XIII в. использовал достижения античной медицины Галена. Св. Нильс Стинсен (Николай Стено) был не только выдающимся медиком эпохи научной революции, но и католическим епископом! Св. Джузеппе Москати был доминиканским терциарием и возглавлял в Неаполе госпиталь для неизлечимо больных. Св. Джанна Беретта Молла, профессиональный педиатр, пожертвовала жизнью ради своего нерожденного ребенка.

 

Анастасия Паламарчук

 

Gaudete.ru

[Neta]

 

Инвалидность в Средние века - исцеляющие святые/1

 

Рассматривая такой странный аспект жизни средневекового человека, как вера в чудеса и надежда на исцеление от самой безнадежной болезни каким-то чудесным образом, самое трудное - не собрать свидетельства того, что исцеления происходили, а не судить о них с точки зрения нашего сегодняшнего менталитета.

 

Письменных свидетельств как раз хватает, и не на одну книгу. Рэймонд Ван Дам писал о культе святых в Галлии периода поздней античности, изучая записи Григория Турского (538-594), изложенные в «Семи книгах о чудесах» (Saints and their Miracles in Late Antique Gaul by Raymond Van Dam). О ежедневных аспектах жизни эпохи позднего Средневековья, отражавшихся в сказаниях о чудесах и спасении, писал Майкл Гудрич ((Violence and Miracle in the Fourteenth Century: Private Grief and Public Salvation by Michael E. Goodr?ch). Бенедикта Уард исследовала, что означал концепт чудесного для живущих в Высоком Средневековье ((Miracles and the Medieval Mind: Theory, Record and Event 1000-1215 by Benedicta Ward). Элеанора Гордон разбирала примеры исцеления больных детей (не инвалидов, а больных в общем смысле) пятью английскими святыми ((Child health in the middle ages as seen in the miracles of five English saints, AD 1150-1220 by Eleanora C. Gordon).

 

Намного сложнее, тем не менее, не развешивать диагностические ярлыки на описания заболеваний в исходных материалах. Поскольку те материалы писались не как истории болезни, а просто как обозначения состояний до и после чудесного исцеления, в них нет необходимой для хотя бы приблизительного диагностирования точности. Например, если история говорит, что в пилгримаж отправился хромой или калека, мы не можем знать, идет ли речь об ограниченности нормального движения конечностей, или о параличе руки или пальца в определенном месте, или вообще о человеке, не способном самостоятельно поднять голову. К слову сказать, за происходящими чудесными исцелениями велось тщательное и придирчивое наблюдение, и описания их достаточно детальны, но разница между средневековой и современной терминологиями все же достаточно велика, чтобы попытаться абстрагироваться от поспешных заключений, и просто читать то, что в описании этих чудес описано.

 

Следующим моментом, касающихся чудесных исцелений, является их рекламный, так сказать, характер. Простой здравый смысл заставляет предполагать, что на одно исцеление приходилось много неудач. Не исключено также, что мощный психосоматический порыв, испытываемый пилигримом в святилище, мог подействовать не на то, что являлось задуманным объектом исцеления. Не говоря уже о том, что часть случившихся чудес наблюдатели отвергали. Как минимум потому, что среди пилигримов было немало мошенников. Тем не менее, заботливо собирались и распространялись только описания случаев удач, причем удач специализированных: вот этот святой исцеляет хромоту, а тот – зрение. Это помогало распределить паломников территориально более или менее равномерно, избегая чрезмерных скоплений жаждущих и страждущих. Не говоря о том, что если человек уже зарание сильно настроен на исцеление своей хворобы именно определенным святым, шанс получить чудесное исцеление многократно возрастает.

 

 

Итак, Косма и Дамиан, жившие в третьем веке, получили под свое покровительство всю хирургию. Из-за знаменитого эпизода с пересадкой конечности, разумеется. Из Византии их культ был «занесен» на Сицилию, где, по утверждению д-ра Мецлер, до сих пор очень силен. Оттуда – в Рейнскую область, и уже из нее – во все уголки Европы. Помимо того, что Косма и Дамиан были отличными хирургами и не только, они ещё и животных лечили, и все это – совершенно бесплатно, будучи принципиальными бессребрениками. Правда, это им не помогло, когда римский наместник Лисий их обезглавил за веру. Так что поговаривали, что Луи Святой в тринадцатом веке, посвящая построенный им колледж для хирургов Косме и Дамиану, сделал это со значением.

 

 

Святой Жиль/Эгидий, чья гробница находилась по пути пилигримов в Сантьяго-де-Компостелу, специализировался сразу по нескольким направлениям, будучи покровителем калек, больных проказой и... кормящих матерей. С калеками-то всё понятно, сам св. Жиль был когда-то ранен стрелой, но отказался от помощи, заявив, что вера его исцелит. Ну и остался калекой. Хотя это вопиющее несоответствие ничуть не уменьшило поток паломников, заворачивающий поклониться св. Жилю. Правда, случайно ранивший его король построил отшельнику целый монастырь, где тот стал аббатом, так что нет худа без добра. Не это ли было религиозным уроком для калек? Кто знает. С кормящими матерями тоже понятно – св. Жиль, по легенде, питался молоком прирученной им оленихи. Но почему прокаженные? Разве что по ассоциации с крестоносцами, некоторое количество которых заболели проказой в Святой земле. Впрочем, св. Жилю потом молились и во время эпидемии чумы.

 

 

В Англии, покровителем калек был Гильберт Семпрингхемский, который сам был от рождения отмечен какой-то физической деформацией, из-за которой он не мог быть принят в рыцари. Характером Гильберт пошел в отца, лорда Жоселина, и характер этот был огненным. Доставалось от Гильберта и монахиням основанного им ордена гильбертинок, некоторые из которых начали питать к нему романтические чувства, и самому королю Генри II Плантегенету. Но человеком он был хоть и истовым, но с исключительно развитым чувством правды, справедливости и долга.

 

 

Святой Осмунд «отвечал» за параличи, а также за психические заболевания. Почему – кто знает. Осмунд был епископом в Солсбери, пришедшим в Англию вместе с Завоевателем, и если чем-то прославился, так это исключительной ученостью, стремлением нести знания в массы, пылким нравом, и бескомпромиссной чистотой в помыслах и поведении, которая делала его строгим пастырем, но не менее строг он был и к себе.

 

 

Исключительно важным святым был Аурелианус, покровительствующий глухим. Епископ Аурелиан Лиможский, который сначала был языческим священником, попытавшимся арестовать св. Марциала, но был поражен молнией. Марциал его воскресил прикосновением посоха, крестил, и впоследствии сделал своим преемником на посту епископа. Интересно то, что это Марциал воскрешал мертвых, и исцелял безумных, а также возвращал слух глухим. Но почитают за это, почему-то, не его, а Аурелиана. Возможно, Марциал был уж слишком мощной фигурой – он, говорили, был тем ребенком, который принес Христу пресловутых рыб для насыщения толпы, и тем, кого приводил в пример Иисус. Раскаявшийся в заблуждениях Аурелиан был более понятной личностью.

 

 

Слух глухим возвращил и св. Мериадок, при помощи звука своего колокола. Вообще, для д-ра Мецлер это Мериадок мог быть и хорошо известным святым, но лично я о нем знаю только то, что его ассоциируют либо с королем Конаном Мериадоком, либо с бретонским епископом Вана, либо и вовсе со святым Мериасеком, который по-бретонски пишется Meriadeg. Ну, в Конане Мериадоке божественного есть ровно настолько, насколько может быть у личности из плеяды «ушел, но обещал вернуться». То есть, скорее Герой, нежели святой. Считается основателем Бретани. И он напрямую связан со св. Мериасеком, жившим в четвертом веке, потому что последний был членом герцогской семьи, которого король Конан хотел политически выгодно женить, но Мериасек предпочел выкупить себе свободу ценой всего своего состояния, и стал отшельником. История умалчивает, кем же была невеста, вызвавшая такую реакцию, так что, по умолчанию, было решено, что св. Мериасек всегда имел склонность к отшельничеству. И вот они со св. Мериадоком, который стал епископом, то ли действительно были одной личностью, то ли эти образы слились уже потом, но в биографии св. Мериасека тоже говорится, что он стал епископом Вана. И чудес он натворил видимо-невидимо, от изгнания банды грабителей из окрестностей Понтиви, куда св. Мериасек переселился под покровительство дома де Роганов, до исцеления прокаженных и безумных. Он также заставил источник забить из скалы, умел успокаивать штормы молитвой и призывать небесный огонь на головы врагов дома де Роганов.

 

 

Очень много святых возвращали или улучшали зрение. Особую славу имел св. Дунстан, если не считать архангела Рафаэля, конечно. О св. Дунстане я писала подробно здесь: <a href="https://mirrinminttu.diary.ru/p209383473_zhizn-sv-dunstana.htm" style="background-color: transparent; text-decoration-line: none; color: rgb(0, 163, 217);" target="_self">https://mirrinminttu.diary.ru/p209383473_zhizn-sv-dunstana.htm. Уж не знаю, почему его выбрали святым-окулистом. Возможно, за политическую зоркость?

 

 

Со св. Люсией-то (Луцией Сиракузской) всё понятно. Кстати, поскольку её пытались оттащить в публичный дом (безуспешно), она ещё и заступничает за блудниц, и много чем другим занимается. А вот св. Тридуана Шотландская, тоже излечивающая слепых, известна меньше, хотя историю с вырванными, в знак протеста против внимания слишком назойливого кавалера, глазами рассказывают и о св. Люсии, и о св. Тридуане. Д-р Мецлер упоминает в этой же кагорте св. Бригитту из Кильдэра/Бригитту Ирландскую, но, насколько я знаю, та ассоциировалась с плодородностью, достатком. А вот кельтская богиня Бригит – та имела три ипостаси: богини мудрости, кузнечного ремесла и искусства исцеления. Английский север знал Бригит под именем Бригантия, и была она богиней не только врачевания, но и войны, и воды. Просто эти образы как-то слились и наложились друг на друга.

[Neta]

Инвалидность в Средние века - исцеляющие святые/2

 

Продолжаю парад святых, к которым в Средние века обращались за помощью и защитой от хвороб.

 

От безумия определенного вида людей исцеляла св. Димфна, жившая в седьмом веке в Ирландии. Её отец, король Дамон (Даймин?), был прекрасным мужем матери Димфны. Настолько, что когда королева умерла, он повредился рассудком от горя и обратил свое совсем не родительское внимание на Димфну, на мать очень похожую. В принципе, в дохристианских королевских династиях инцестные браки чем-то исключительным не были, хотя ничего не могу сказать именно про Ирландию и именно про Айргиаллу, где этот король правил. В любом случае, Димфна, ещё при жизни матери давшая обет целомудрия, от перспективы была настолько не в восторге, что бежала из королевства во Фландрию, где в деревушке Гел основала приют для бедных, несчастных и безумных. Когда принцессы убегают из дома, они не делают этого налегке, то есть, вместе с Димфной отправились её слуги и её исповедник. Так что королю понадобился всего год, чтобы ослушницу выследить. Всё дело кончилось тем, что Дамон отрубил своей «возлюбленной» дочери голову, исповедник был также убит, а о слугах никто в легенде ничего и не говорит. Как ни странно, жители Гела, за год привыкшие ухаживать за постояльцами приюта, благого дела не бросили, и разобрали осиротевших несчастных по домам. Более того, традиция сохранилась вплоть до двадцатого века, когда Первая мировая изменила всё.

 

 

Св. Авертин, который предоставил приют Томасу Бекету, рассорившемуся с королем Генри II Плантагенетом (и в споре прав был король, а не прелат!), посвятил закат своей жизни заботе о страждущих и болящих в Турени, и считается излечающим от боязни высоты и эпилепсии. Что наводит на интересные мысле о здоровье Томаса Бекета, чьи эксцентричные возлежания в ледяной реке, протекающей через владения аббатства, где св. Авертин был дьяконом, чрезвычайно смущали свидетелей.

Св. Фиакр, исцеляющий геморрои и фистулы, был ирландским священником в шестом веке, который, в какой-то момент, переехал во Францию, устав от нашествий гостей и паломников в монастырь, где он был аббатом. По натуре св. Фиакр был человеком приватным, и выступать в роли живых мощей для паломников ему совсем не хотелось. Впрочем, во Франции он все равно угодил на ту же должность, но хотя бы после смерти. В принципе, тут мы видим как раз случай, когда на его захоронении стали происходить исцеления именно определенного рода, потому что при жизни он никак не специализировался, собственно, просто уделял большое значение странноприимному дому при своем монастыре. Похоже, канонизировали св. Фиакра официально с посыла кардинала Ришелье. Как утверждали злые языки, потому, что кардинал надеятся таким образом излечиться от геморроя, которые все Средние века в тех местах и именовали «фигой святого Фиакра», но скорее всего совсем по другому поводу, связанному с королевским домом и убеждениями королевы. Сам кардинал был человеком верующим, но не суеверным, и вряд ли верил в чудеса.

Св. Роху из Монпелье не повезло родиться в конце тринадцатого века, и отправиться в паломничество в Италию, чтобы угодить прямехонько на вспышку чумы. Что-то этот молодой человек понимал если не во врачевании, то в уходе, поэтому засучил рукава и стал ухаживать за чумными больными. Причем, некоторые из них даже выздоравливали, что создало молодому паломнику репутацию чудотворца в Аквапенденте, Чезене, Римини, Новаре, Риме, Мантуе, Модене и Парме. Пока в Пьяченце он не заболел сам, после чего был безжалостно выкинут из города, где его встречали не так давно, целуя руки. Пёс местного лорда, в чей лес больной парень забрел умирать, стал таскать св. Роху пищу. Скорее всего, с подачи самого лорда по имени Готард, не желающего быть жестоким к жертве человеческой неблагодарности. Никто, собственно, не знает, только ли пищей обеспечивался св. Рох, но от чумы он выздоровел. Хотя, возможно, и не вполне восстановился, потому что Готард сопровождал его на родину, в Монпелье. Где юноша был тут же арестован родням дядей по обвинению в шпионаже. Пять лет провел он в темнице, где никто не знал его имени, но после смерти был опознан по родимому пятну на груди, в форме креста. Шустрые венецианцы умыкнули мощи св. Роха из Монпелье в начале пятнадцатого века, построили ему симпатичную часовню, и объявили одним из покровителей города. И правильно сделали.

От чумы, единым фронтом со св. Рохом, народ защищали святые Себастьян и Киприан. Себастьян – это тот самый, которого так любят изображать в томных позах, беднягу, истыканным стрелами. Удивительно, что мало кто помнит, что св. Себастьян умер дважды, собственно. После эпизода с расстрелом его выходила некая Ирина, уроженка Рима. Но он, конечно, не унялся, и пошел в общественное место публично обличить тирана Диоклетиана в злых делах. После чего его убили окончательно. С чумой как таковой его жизнь и смерть обычно не ассоциируется, кроме как в переносном смысле, как то следы от ударов стрел были похожи на язвы на теле святого. Но я вспомнила, что именно третий век (см. Кризис третьего века) в Римской империи был отмечен вспышками чумы, завезенной солдатами в столицу из каких-то углов империи. И что жесткая политика Диоклетиана против христиан была продиктована идеей избавиться от этой еретической мерзости, сделав Рим снова великим. Под эгидой целого пантеона традиционных божеств, разумеется.

Что касается св. Киприана, казненного тем же Диоклетианом, и, по-видимому, тоже поэтому считающегося защитником от чумы, то здесь история довольно удивительная. Киприанов было два, Карфагенский и Антиохский, и оба погибли за веру. Но Карфагенский больше был твердолобым церковным политиком, а вот у Антиохского история поинтереснее, хотя бы потому, что в ней замешана женщина, Юстина. Киприан Антиохский был магом. То есть, как бы был настольно на короткой ноге с дьяволом, что тот бегал по его поручениям Юстину, девушку красивую, соблазнять любовью Киприана. Но Юстина дьявола хладнокровно осеняла крестом, и никакие магические заклинания на неё не действовали. Дьяволу пришлось признаться в неудаче, и Киприан сделал из случившегося своеобразный вывод: крест сильнее заклинания (мысль о том, что девушка просто была к нему равнодушна, магу в голову не пришла). Магические приблуды он показательно сжег, и принял христианскую веру. Стратегия сработала, и после крещения Юстина и Киприан стали большими друзьями, и вместе погибли, в конечном итоге. А иногда эту историю рассказывают так, что Киприан применял к Юстине магию для молодого человека с говорящим именем Аглаид, и стал христианином тоже потому, что его магия на девушку не подействовала, но с самой Юстиной они не пересекались, просто были казнены вместе, в одном месте и в один день.

 

А вот св. Блейз/Власий при жизни был врачом, специализировавшимся на болезнях горла. И, соответственно, остался исцеляющим патроном именно в этой сфере. Тоже погиб за христианскую веру, но уже при преемнике Диоклетиана.

[Neta]

Работал в больницах и патрон больных легочными болезнями, св. Бернардин Сиенский. Причем, в 1400-м году он, двадцатилетний парень, четыре месяца тащил на своих плечах все тяготы работы в чумной больнице, при помощи свестников. А потом плавно перешел к уходу за престарелой тётушкой, котороя его, сироту, воспитала. В общем, после двух лет работы, постов, молитв и близкого знакомства со смертью, молодой человек раздал всё свое имущество бедным, и отправился спасать души проповедями. Что характерно, тексты его проводей сохранились, и специалисты утверждают, что написаны ои мастерски. Более того, ораторское искусство Бернардина Сиенского собирало паству тысячами. Ну и темы проповедей, конечно. В отличие от дежурных и малопонятных, его проповеди были злободневными – на тему вендетт и азартных игр, на тему гомосексуализма, именно тогда входившего практически в моду в великосветских кругах, и сребролюбия еврейских банкиров. Его считают проповедником-женоненавистником, но именно он обращался к слушательницам с предупреждениями, что у женихов на уме может быть выгода, а не любовь, и именно он приказывал женщинам приводить к нему дочерей, для которых он проводил ликбез по поводу абьюза в семейной жизни. В том числе, сексуального абьюза. Почему Бернардин Сиенский был патроном больных именно легочными болезнями? Возможно, в 1400-м в Сиене была именно легочная форма Черной Смерти. Это была вторая волна чумы, а кровохаркания регистрировались уже во время первой.

 

 

Святой Лоренс/Лаврентий Римский, был одним из семи дьяконов Рима при папе Сиксте II, и отвечал за раздачу милостыни. Но ему не повезло жить в смутные времена, как и его палачу, императору Валериану. Римская империя агонизировала. В стране была чума, алеманны грабили пограничные области Италии, франки вторглись в Галлию, римские гарнизоны были отчаянном положении и деморализованы, готы практически захватили Дакию, Мёзию и Малую Азию, на восточные провинции нападали персы. Валериану были отчаянно нужны деньги, а деньги были у церкви. Поэтому он, по методу предшественников, провозгласил христиан врагами империи, потребовал возвращения к старым порядкам, и казнил Сикста II. Но на деньгах-то сидел Лаврентий, предусмотрительно брошенный в тюрьму. По какой-то причине, префект Рима посчитал дьякона достаточно деморализованным, чтобы отпустить его на три дня собрать требуемое. За эти три дня Лаврентий успел раздать и спрятать всё ценное, а к префекту привел хромых, слепых и больных, заявив, что богатства церкви – вот они. После чего его то ли поджарили до смерти на металлической решетке (канон), то ли просто отрубили голову, как Сиксту (современное мнение). Боюсь, что прав канон – префект, понимающий, что ему придется отчитываться перед Валерианом, вряд ли отреагировал стоически на явно издевательское поведение христианина. При чем здесь исцеление от люмбаго? Да кто его знает. Святой Лаврентий покровительствует 69-ти профессиям, городам, группам населения, и если защиту от огня можно понять, то покровительство мясникам и поварам, например, в свете судьбы святого выглядит мрачновато.

 

 

Покровительницей страдающих от зубной боли и дантистов оказалась св. Аполлония. Она пострадала во время гонений императора Деция, который, похоже, даже не собирался искоренять христианство, а хотел сделать его одной из религий империи. Но вот такая толерантная политика в те времена привела только к большему количеству жертв, чем откровенный террор. Часть христиан тихо-мирно принесла публично жертву другим богам (отречения от христианства от них не требовали), другие же были готовы кинутся сами хоть к льву в зубы, хоть на костер, дабы пострадать во имя единственного правильного бога, который Бог. Потом часть конформистов отказалась от своих слов, кто тайно, а кто явно. А не отступившие раскололись во мнении, прощать ли отступников, или их надо крестить заново. В общем, начались преследование толпой отступников и несогласных, и самосуды. Аполлония жила в Александрии, и была хорошо известной там дьякониссой-христианкой. Поэтому, когда александрийская толпа, не слишком трезвая из-за праздников в честь основания Рима, стала громить дома христиан и убивать хозяев, Аполлонию схватили тоже. Зубы ей в процессе то ли выбили (скорее всего), то ли выдернули, а саму её пытались заставить сказать что-то оскорбительное в адрес Христа. Не став ожидать, что ещё озверевшая толпа может придумать, Аполлония неожиданно для мучителей прыгнула в костер. Обычно св. Аполлонию изображают молодой девушкой, но, скорее всего, она должна была быть женщиной в возрасте, чтобы быть дьякониссой.

 

 

И, наконец, «заведующий» помощью страдальцам от болей в животе, епископ-великомученик Эразм Формийский, он же святой Эльм. Покровительствует ещё и морякам, так как однажды молния ударила рядом с проповедующим епископом, а он не испугался. Считается, что св. Эльм зажигает огни на мачтах, чтобы предупредить моряков о грядущей грозовой буре. История его... странная. Когда начались гонения на христиан со стороны Диоклетиана и Максима, он удалился в горы и прятался там семь лет. А потом вернулся в Формию, и объявил первому встречному солдату, что он – христианин. Вроде, ангел ему явился и приказал. Ну и понеслось. Его пытали и бросили в тюрьму, но он сбежал – ангел помог, разумеется. Потом его понесло в Ликию, где он оживил ребенка, что привело буквально к эпидемии крещений, что привлекло внимание Максима. Причем, там, где он шел, валились статуи «идолов», то есть римских богов, а на не-христиан обрушивался огонь. Эразма снова схватили, снова пытали, и снова бросили в тюрьму. И снова он бежал. И снова занялся проповедями. В конце концов, в Иллирии его схватили и казнили, намотав кишки на лебедку. Было это именно так или не было – кто знает. История странна именно действиями Эразма Формийского. Если отбросить в сторону мистику, останутся действия, сильно напоминающие действия руководителя эдакого христианского Сопротивления. Особенно в эту теорию вписываются огонь на головы еретиков и падающие статуи.

 

 

Saints Christopher, Eustace, and Erasmus (3 of the 14 Helper Saints), limewood carving by Tilman Riemenschneider, c. 1500–04Продолжаю парад святых, к которым в Средние века обращались за помощью и защитой от хвороб.

[Neta]

 

Инвалидность в Средние века - заключение

 

Очень большая часть книги д-ра Мецлер посвящена тщательному изучению состояния инвалидности с морально-социальной точки зрения, и изучению экклезиастических источников как фактора, формирующего отношение к инвалидам в период европейского Высокого Средневековья (приблизительно 1100-1400 гг). Что не удивительно для работы человека с хорошим знанием как средневековой истории, так и теологии. Тем не менее, я не вижу смысла пересказывать абсолютно все её примеры записей о чудесных исцелениях в общем, и о культах отдельных святых в частности. Их очень много – и в основнем тексте, в качестве части повествования, и в отдельном аппендиксе, где собраны буквальные выдержки из записей-регистраций чудес. Но поскольку эта тема не слишком-то близка и интересна тем, кто интересуется Средневековьем в общем, я ограничусь тем, что уже изложила на 15 предыдущих страницах, и перейду сразу к заключению.

 

Д-р Мецлер видит большую проблему в том, что историки обычно не делают никакого различия между физической паталогий (реальным физиологическим состоянием) и между физической инвалидностью, определяемой социальной и культурной конструкцией общества. А в тех случая, когда современные социологи все-таки рассматривают эти аспекты, они рассматривают инвалидность как некую константу в вакууме, начисто забывая помещать её в реальные рамки отдельного периода человеческой истории.

 

С этим заключением трудно не согласиться. Радикальное различие между восприятием инвалидности в современном нам и в средневековом обществе лежит в конкретном отношении к человеческому телу. Для наших современников, тело – это прошедший длительную эволюцию набор функций с особенностями, свойственными данному индивиду. Для философа Средневековья, тело – это микрокосм, отражающий состояние макрокосма. Если макрокосм в беспорядке, беспорядок отразится и на микрокосме. Далее, очень редко кто в современном обществе верит в воскрешение из мертвых и его постулат, что человек восстанет в своем идеальном телесном состоянии, каким его и сотворил Господь.

 

Как результат, для современного человека состояние его тела в этой жизни конечно, и воспринимается как результат либо собственной заслуги (если тело в хорошем состоянии), либо персонального несчастья/плохого ухода/слабовольности (если тело находится в некрасивом, инвалидном или больном состоянии). В общем и целом, мораль современного общества возложила на каждого из нас полную ответственность за свое физическое состояние. И предпочитает либо не замечать явную инвалидность, врожденную или приобретенную, изолируя инвалидов, либо вообще её отрицать, «адаптируя» инвалида в общество физически здоровых людей.

Как понимаете, разница между этими двумя подходами огромна. То, что для человека средневекового было состоянием преходящим по сравнению с вечностью, для человека современного является конечным приговором. И тогда, и сейчас люди старались, разумеется, предотвратить состояние инвалидности, обращаясь к медицине. Но у человека средневекового в запасе была вера, что если медицина не справится, то может справиться чудо. Причем, вера в возможность чуда всячески поддерживалась окружающим социумом. В наше время, человек, ставший инвалидом и ищущий свой последний шанс в «альтернативных» методах, в глазах окружающих выглядит, мягко говоря, неадекватно, а те, кто эти альтернативные методы предлагает, и вовсе постоянно находятся на грани обвинения в злоумышленной спекуляции на чувствах отчаявшихся людей.

 

Вот в связи с этим я немного пересмотрела свой взгляд на одно мероприятие, свидетелем которого была лично. Году эдак в 2001 я случайно попала (проходила мимо и увидела афишу) на проповедь Бенни Хинна, которая собрала в помещении Ледовой Арены в Хельсинки не менее 8 000 человек. Меня заинтересовало его обещание исцелить в конце проповеди всех желающих. Ну кто бы устоял перед обещанием стать свидетелем настоящего чуда? Да, я реально ждала, что люди откинут костыли и поднимутся с инвалидных кресел. На самом же деле, в конце длинной и довольно оживленной проповеди, Хинн произнес очень пламенную речь, обращенную к собранным у сцены инвалидам, и провозгласил их исцеленными. Духовно. Конечно, я была разочарована, и сочла случившееся мошенничеством. Теперь я понимаю, что, будучи случайным в собравшейся публике человеком, была абсолютно не права. Для собравшихся, происходящее имело смысл, а я ожидала чего-то вроде эффектного фокуса факира в цирке. Мой полный и абсолютный материализм помешал мне тогда понять, что человек может быть искалечен болезнью, но не быть инвалидом, потому что инвалидность – это состояние души с одной стороны, и клеймо общества с другой. Бенни Хинн до сих пор активен, к слову: https://www.bennyhinn.org/ Не берусь оценивать его целительные способности, но публика явно не была разочарована, и оратор он отличный.

 

В книге д-ра Мецлер также просматривается явный интерес к тому, как в Средние века рассматривался вопрос о «грешной природе» инвалидности, то есть о том, что человек наказывается инвалидностью за свои грехи, а если инвалидность является врожденной, то за грехи родителей. На самом деле, очень малое количество чудесных исцелений адресуется людям, пострадавших за грехи и нарушения табу. И согрешившие, похоже, исцелялись вполне легко, стоило им понять свой грех и раскаяться в нем. В случае же инвалидности врожденной, инвалидность ребенка могла быть следствием греха его родителей, но ребенка-инвалида при этом не считали ни наказанием родителей за грехи, ни вообще грешным просто в силу своей врожденной инвалидности. Это потом случится, но случится намного позже, и уже не в период Средневековья.

 

Очень интересно, что д-р Мецлер проводит параллель между средневековым понятием «родительского греха» и современными порицаниями «безответственного поведения» родителей, особенно матерей в период беременности. И действительно, смесь религиозного понятия «греха» как такового (т.е. отступления от правил) и научного подхода, подчеркивающего ответственность родителей за свое состояние в момент зачатия ребенка и передачу серьезных генетических заболеваний, не изменилась со Средних веков ни на йоту.

 

Что касается позднего Средневековья, то там ситуация серьезно изменилась, по мнению д-ра Мецлер. Как я понимаю, к тому времени усилилось понимание страстей Христовых как символа. То есть, бичевание, терновый венец и распятие стало пониматься отдельными учениями как повреждения телесного в пользу духовного. Появились целые секты, в которых процветало нанесения себе всякого рода повреждений с целью перевести себя с плана физического в план духовный таким прямолинейным методом. Она не упоминает флагеллантов, зато мне о них напоминают регулярно, как о доказательстве безнадежной темноты и изуверства Средневековья. Но редко кто помнит, что флагелланты были маргинальным явлением до самого позднего Средневековья, и что в 1261 году движение было объявлено еретическим и запрещено специальным папским эдиктом, и резко осуждалось папством в 1349 и в 1372. Да и впоследствии, в пятнадцатом веке, флагеллантов преследовала Инквизиция.

 

Тем не менее, эта мода повлияла на отношение людей к тем, кто оказался поврежденным в результате какого-то несчастья, а не добровольно. Они «потеряли статус», как пишет Мецлер. Она видет причину в смене гетеродинамической модели общества на аутодинамическую. В первой, человек был результатом воздействия своего физического и социального окружения. Во второй, от человека, в результате урбанизации окружающего пространства и индивидуализации социума, начавшихся уже в одиннадцатом столетии, ожидалось самостоятельное формирование себя с помощью или под защитой других. С моей точки зрения, был ещё один, очень простой фактор. Когда человек сознательно себя уродует, добровольно нарушает свою телесную целостность, это вызывает в окружающих очень сильную реакцию. Если данный человек говорит при этом окружающим, что делает это ради них, его остается только провозгласить либо безумцем, либо святым. Поскольку людям все-таки хочется надеяться, что кто-то облегчит их тягости своим страданием, они предпочитают считать таких людей эдакими неофициальными святыми.

 

Источник

[Neta]

[Neta]

[Neta]