Журнал городского отшельника

[Neta]

 

Да будут все едино...

 

Новый пастырский год начинаем с тяжестью на сердце. Никому не нравится скандал в доме: чужие люди заглядывают в окна, роются в вещах хозяев, а сами жильцы с подозрением и испугом глядят друг на друга: эта плачет, тот орет, кому-то хочется напиться, а иной уходит в ночь, хлопнув дверью. Неуютно в доме Божьем в эти дни. И надо бы писать о прощении, молитвах и покаянии (или плюнуть на все и о котиках), а мне вдруг очень захотелось поговорить на весьма непопулярную тему – о гуманном отношении к людям Церкви. Ох, и страшно-то как… ведь стоит открыть на эту тему рот, скорее всего, услышишь в ответ: «Что?!! О ком?!! А они к нам как?!! Да они же…они, они такие, все вообще!!!» – и понеслись клочки по сетевым закоулочкам.

 

А говорить надо, друзья мои. Потому что (простите рабочую метафору) ремонтный раствор, которым предстоит чинить стены нашей Церкви, замешивается не на крови и ненависти, но на милосердии и любви. Прошу вас, не схлопывайте экран, давайте поговорим.

 

Любое церковное потрясение затрагивает все Тело Христово, но в силу очевидных причин большинство клириков и монашествующих оказываются в очень уязвимом положении. Клишированное мышление, привыкшее не задумываясь реагировать на стимулы мира, торопится навешивать ярлыки под воздействием тлеющего скандала. Признайтесь, ловили себя на мысли «да они все там…такие»? Каюсь, я-то себя ловила не раз – это нормальное человеческое желание справиться с травмой, утишить боль и, совершенно верно, категорически отмежеваться от виновных.

 

Давайте не будем прятаться за теории заговора и «комуэтовыгодно», мы все здесь не дети. И любой знает, что Церковь устоит и как «корпорация», и как Божественное Тело, тысячелетия истории это доказывают. Каждое поколение рождало врагов Церкви внутренних и внешних, войны и чума, предательство и коррупция, разврат и упоение властью прокатывались по Ней палаческим колесом, но Она всегда выживала, а страшные раны исцелялись. Там где цветет грех, преизобилует благодать, во тьме свет сияет во сто крат ярче – это не успокоительные клише, а реальность. Примеры Святых, рожденных каждым поколением, говорят нам об этом. Поверьте, наш род ничем не беднее прежних, просто мы еще не знаем их имен. А чем отличается Святой от грешника? Верностью. Простите меня, что вновь возвращаюсь к этому слову. Верностью Богу, верностью себе, верностью той, однажды выбранной дороге, на которой его призвал Учитель.

 

Нет, нет, не напрягайтесь, не собираюсь называть «их» святыми. Не сейчас, когда секулярный мир требует доказательств святости на фоне реальных преступлений и рутинных проступков. Когда доверие друг к другу подорвано, а враг, сея семена раздора, нашептывает каждому: мы не они! они не мы! – понимание невозможно!». Таким образом, законное негодование против преступлений конкретных людей вдруг распространяется на целую «группу лиц», стирая отдельные черты, обезличивая, превращая половинки Тела Христова во врагов. А устоит ли дом, разделившийся в самом себе? Можно ли починить столь великий разлом?

 

Какой страшный образ! Когда Тело преломляется над алтарем – это сияющая торжеством Любви искупительная жертва, но когда две половины этого Тела не желают знать друг друга, что это, где здесь любовь?

 

А любовь коренится в нашей собственной невеликой святости, в той глубине души, где заключено все хорошее, что вложил в нее Господь. Свет, который исцелит раны Церкви, заключен в нашей решимости к преодолению тьмы. Сегодняшняя беда – это одно из испытаний этого поколения. Но где-то сейчас бродит и будущий Августин, и Франциск, Тереза или Роза? Вызов на то и вызов, чтобы принять и ответить. И Бог призывает каждого к решительному милосердию и участию, не в войне, но в исцелении.

 

И как прикажете исцелять аж целую Церковь? С чего начинать? Боюсь, не скажу ничего нового – начинать будем с реальной милосердной любви к страдающему ближнему – к нашей поместной Церкви, к нашим. Все мы страдаем, нам противно и мерзко, и хочется закрыть глаза и проснуться в другом мире. И трудно считать болью. Но у нас – мирян и у них – людей церкви, она разная. И дело не в сравнении ран, дело в ответственности.

Дада, мы все в ответе перед Ним, но по причине сделанного когда-то выбора, решимости пойти за Иисусом в такой экстремальной (для сегодняшнего мира) форме полного посвящения себя Богу, эти люди приняли на себя ответственность перед Богом(!) за Церковь, за нас с вами. Пастырскую, молитвенную, человеческую. У них нет другого дома, им некуда уйти, не изрубив при этом душу на куски. И сегодня, когда в самое сердце ранены наши – родные епископы, священники и монахи, стоит заметить это и подумать о том, как помочь не абстрактному институту, а живым людям. Своей семье.

 

Каково нести на себе бремя общей вины «за всё»? С каким чувством священник не в Ватикане, а у нас, здесь, в небольшом российском городке смотрит в зеркало на свой белый воротничок, какие вопросы он сегодня себе задает? О чем в сердечных слезах думает наша приходская монахиня за ежедневными делами или в уединении молитвы? Какие страхи живут в душе единственного на епархию семинариста или послушницы? Что на душе владыки?

 

Все мы смотрим на людей церкви, ожидая, что на любой вопрос они обязаны дать нам немедленный ответ: «это их работа!», а когда встречаем усталое и растерянное молчание, раздражаемся и кипим злостью. Мы не можем дотянуться до реальных злодеев, но можем наказать «этих», которые рядом. За что? Да за «всё»! И наказываем.

 

Забывая, что рядом с нами бъется живое сердце, способное испытывать боль. Когда речь заходит о грехе в Церкви очень часто слышится «все мы люди!», да это верно. Все мы люди и грешим, но также все мы люди, когда не грешим, а испытываем боль, сомнения в призвании, моменты телесной слабости и страх быть разорванными толпой. Мы боимся, что Церковь истает, как лед на солнце, что жизнеописания Святых окажутся сказкой, боимся сухости и бесчувствия, боимся потерять веру епископу, веру собратьям, веру… А еще мы страшно боимся злого слова других людей.

Вот в этом вижу причину всех ран Церкви, уязвимость брата перед братом, мучительный страх ближнего. А где выход, уважаемый автор? Много букафф, а где решение, как вырастить ту самую настоящую любовь, которая изгоняет зло?

 

Что же, автор попробует поделиться своими, очень простыми мыслями. Исцеление и возрастание в любви должно начаться… с привычки к милостыни для собратьев. Да, не оговорилась. Сейчас мы страшно обеднели доверием и любовью. Мы нищие, которые подбирают крохи внимания и тепла других, самим не хватает, мы мерзнем в этом озверелом мире. Но… Он просил нас делиться, давать не только от щедрот, но и разделить последнюю лепту, совершить выбор в неприятной ситуации – принести жертву. И жертва может быть маленькой, тихой, незаметной. Всем нам вполне по силам украсить свои приходы «маленькими цветочками» ежедневной жертвы.

 

Разве трудно улыбнуться и пожелать хорошего дня приходскому священнику, попросить совета у монахини, принести монаху новую книжку, выслушать о них сплетню и (если не хватает духа на отпор) похоронить ее в своем сердце, отвлечь злословящего добротой, забыть о бесконечных сетевых тредах ненависти, взять читать олитвенное правило о ком-то из священников, о церкви, о епископе, просто молиться об их семьях и здоровье, молиться о твердости и благополучии, иногда пройти мимо и не навязываться с разговорами, вспомнить добрым словом…забыть о том, что мне все обязаны и дарить, дарить! Дарить легко и без жажды ответа. Дарить доброту Богу через людей.

 

Пусть будет одно маленькое доброе дело. Но так незаметно, в тишине сердца любой человек независимо от статуса, решив для себя твердо идти этим путем, может творить добро, взяв на себя ответственность за Церковь, за свой приход, за ближних. Так постепенно в нашем сердце забота прорастет любовью, и «великий разлом» начнет зарастать.

Подумайте над этим обещанием.

 

Думала закончить списком молитв о Церкви и священниках, но их очень просто найти в сети или придумать свои. Лучше предложу поразмышлять над потрясающим отрывком из Евангелия от Иоанна (см. ниже). Это молитва Иисуса о своих учениках, часть которой я вынесла в заголовок. Посмотрите чего просит у Отца Первосвященник нашей Церкви – ни много ни мало обретения единства Пресвятой Троицы, ого!!! – вот какую любовь просит для нас и обещает нам Господь.

 

«Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них»

 

Но хотим ли мы того, чего хочет для нас Бог? Стараемся ли достичь единства? Время бед церкви – хорошее время, чтобы ответить на этот вопрос.

С Богом!

 

«Я уже не в мире, но они в мире, а Я к Тебе иду. Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание.

Ныне же к Тебе иду, и сие говорю в мире, чтобы они имели в себе радость Мою совершенную.

Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира.

Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла.

Они не от мира, как и Я не от мира.

Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир. И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня.

И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино.

Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня.

Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира.

Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня.

И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них»

Спасибо, Господи!

 

Любовь Сумина

 

Журнал городского отшельника

[Neta]

Христианство – это не религия Фейсбука! (Беседа с о.Игорем)

 

Завершается литургический год, еще чуть-чуть и засияет Адвент – время размышлений и надежд. И сегодня, по случаю последнего Торжества уходящего года, захотелось сделать всем нам подарок – публикую запись беседы с отцом Игорем Ковалевским.

Решила не сводить текст к привычному (и скучноватому) формату интервью, оставила как есть: ноябрьским холодным питерским вечером два человека общаются о вере, о любви, о Христе…и, конечно, смеются, спорят и пьют чай. Возможно, этот не по-современному длинный текст без картинок и сленга поможет кому-то нащупать тропинку к ответам на беспокоящие вопросы или… просто улыбнуться Богу и ближнему.

Светлого Воскресенья! С Праздником!

 

Отец Игорь, а давайте сегодня просто поговорим «обо всём»… как-то набралось общих тем: Бог, Любовь, Церковь, приходы и… пресловутый Фейсбук, католический сегмент которого в последний месяц немного потряхивает.

 

(о. Игорь наклоняется к диктофону и повышает голос):

– Во-первых, под запись я так скажу: Христианство – это не религия Фейсбука!!!

 

(хохочу): Отче, вот сейчас «нелайк» вообще! Хотя… для привлечения внимания масс, пожалуй, вынесу это в заголовок!

 

– Да пожалуйста, «нелайк» — как реакция вполне достаточен. Главное помнить, что мы проповедуем Христа Распятого! А Христос Распятый это соблазн, как мы помним у Павла, соблазн для иудеев. Проклят тот, кто повешен на дереве. И безумие, глупость полная для эллинов: как мог бог так завершить свою миссию?

 

Сегодня в семинарии читал лекции по евангелию от Марка, как раз сейчас разбираем teolog?a crucis, то есть теология Марка – это теология Креста. А критерий принадлежности к ученикам Христа, критерий по которому можем сказать, что я иду за Христом, подражаю Христу – это несение Креста, это готовность нести свой Крест. Свой! Внимание, у Марка это четко описано. Очень всё просто на самом деле и без всяких «лайков», пятиста комментариев в Фейсбуке, да где угодно! Но… одновременно очень трудно.

 

Но человек не хочет нести Крест! Я вот – не хочу! Не надо меня призывать к этому «безумию»! Обычный человек этого не хочет… сейчас меня выведут с поля за такие позорные слова? Мы же обязаны этот Крест приветствовать и жаждать!

 

– Нет, никто вас с поля не выгоняет! Как раз этим христианство отличается от обычной «религии супермена». Христос видел, что Его ученики не понимали мудрости Креста и не хотели, чтобы их Учитель умирал на Кресте таким образом. Более того, когда Иисус был заключен под стражу, ученики что сделали? (– Разбежались…) Ещё как разбежались! Помним как? Один из учеников (традиция отождествляет его с самим Марком) даже нагой убежал! Представьте себе, молодой человек (в чём мать родила) побежит средь бела дня – даже сейчас, в 21 веке это выглядело бы более чем смешно, а в той культуре это вообще было недопустимо.

 

Так вот, Ученики боялись! Как раз сегодня с семинаристами на уроке это разбирали, греческие слова в тексте очень хорошо показывают их страх и смятение. Так что… не буду я вас «выгонять с поля», если вы скажете, что не хотите нести Крест. И если мне кто-то скажет: «да, о, я готова нести Крест! я Бога люблю больше всего в жизни!» – такой человек скорее подозрения вызовет, потому что слишком абстрактная фраза, слишком абстрактная… Много христиан приходит и говорят, что я в Бога поверила, Крест свой приняла… и начинают про свою соседку по лавке…

 

А говорить/не говорить о своей соседке по лавке (кстати, спасибо, за гендерный акцент) это критерий?

– Один из!

Критерий чего?

– Какие мы христиане! Но христианство, в чем его суть – оно допускает ещё возможность изменения человека. Фейсбук же – это религия приговора!

Пожалуй…

– Если ты мне не нравишься, я могу удалить тебя из друзей, я могу тебя оскорбить…

И забанить сразу! И лишить тебя возможности ответа! Развидеть тебя!

– и забанить, но не только это. Добрые католики придумали еще одну уникальную форму ответа, от которой у меня волосы дыбом.

… это еще как?

– в ад отправляют! Это насколько надо иметь гордыню внутреннюю, чтобы себе прерогативы Господа Бога присваивать, а? Вот так просто раздают направления. Мы с вами знаем, кто будет гореть в аду: сам дьявол, злые духи и люди, которые… умерли не в состоянии благодати! А тут получается, что их оппоненты будут гореть в аду. Это что?!!

Понимаете, христианство… оно другое. Это не религия социальных сетей. Христианство это религия любви, а любовь предполагает принятие другого человека таким, каков он есть, а не таким, каким мне бы хотелось, чтобы он был. Любовь предполагает прощение, возможность изменения человека.

 

Есть хорошее слово – братолюбие… которое мы нечасто допускаем в сознание.

 

– Абсолютно верно! Вот у Марка… ох, из-за пятичасовой лекции не могу избавиться от мыслей, текущих в этом направлении. У Марка на самом деле очень хорошо и достаточно ясно описаны самые простые христианские истины, причём истины, связанные с очень ранней христианской традицией. Ученик Христа должен нести свой Крест, да, я боюсь нести свой Крест, я постоянно убегаю, но… Христос, вот оказывается, даже таким меня принимает. И это удивительный пример всем нам в наших отношениях с ближними и с Богом.

 

Если взглянуть иначе, можно сказать, что наш страх, трусость, желание убежать, а тем более желание и способность судить всех и вся – это тоже часть Креста…

 

– Да, Христос и это исцеляет, если мы соглашаемся принять нашу слабость, исцеляет так же, как исцеляет одержимых.

 

А если не соглашаемся? Скажу не в осуждение, а как констатация: часть мирян, которые ко мне приходят – это взрослые, состоявшиеся католики, полностью довольные своим христианским путем – «достигшие», можно так сказать. Люди, которые искренне считают, что многого достигли и теперь могут выносить суждения. И почему же взрослый и твердый в своих убеждениях человек не может выносить суждения об окружающих?

 

– Евангелие говорит «не судите», вот и всё.

Кто же лишит меня права вынести (и опубликовать) свое суждение?!!

– Христос! Впрочем, с точки зрения морального богословия выносить суждения можно, только имея компетенцию и знание ситуации.

Хммм, эдак всем придется заткнуться… на что смотреть, чтобы не оступиться?

– Выносить суждения о поступках того или иного человека мы можем, но это не означает, что мы судим другого человека, здесь необходимо быть очень аккуратными. Отделить грех от грешника, поступок от человека и не впасть в грех осуждения – это очень важно! Вот этим христианская мораль отличается от любой другой!

 

Христианская мораль – тоже безумие…

– Верно, это её коренное отличие от других религий. Почему люди попадают в ад? В ад человек идёт не за плохие дела!!! Если он совершает плохие дела, то теряет благодать, а если он теряет благодать, то идет в Ад. Вот, самый простой вопрос, который задают будущим библеистам (мне его задавали на экзамене), самый простой вопрос, который я задаю своим прихожанам и студентам, заключается в следующем: Папу, маму – слушал! Кашу – кушаешь! Мальчик – паинька, девочка – отличница! Хороший муж, жена, мать, коллега, «комсомолка», активистка, так далее… (на Мессе каждое воскресенье?..) да! В храм ходишь, розарием молишься, заповеди исполняешь! Так попадаешь в Рай или нет?

 

Уффф, отче… можно «звонок другу?», подозреваю подвох!

 

– Подвох очень простой – для того, чтобы попасть в Рай, нужна бла-го-дать! Без БЛАГОДАТИ спасение невозможно, знаете, есть старые катехизисы? Особенно поляки их любят. Там всё по полкам: один Бог, две природы, три ипостаси, четверо евангелистов, пять церковных заповедей, семь таинств… вот это всё-всё-всё хорошо расписано. Так вот, есть так называемые Основные истины веры. Одна из них: без благодати спасение невозможно! Как мне говорил бывший ректор Люблинского университета: все вопросы в мире решаемы, кроме одного – спасение без благодати. Так вот, спасение человека – невозможно без неё. И человек идет в Ад не потому, что творит злые дела, а потому что злые дела лишают его жизнь благодати Божией.

 

И здесь, кстати, укрыт корень сочувствия к грешнику – трудно пожалеть того, кто творит зло, но… как не пожалеть человека, добровольно лишившего себя благодати Божьей? Похоже, мы снова возвращаемся к морали, той, что проводит чёткую черту между поступком и человеком.

 

– Да! Христианская мораль, на самом деле, отличается от морали светской. И тем более отличается от морали ветхозаветной. А мы, христиане свели ее в лучшем случае к ветхозаветной, а вообще говоря – к кровавой языческой. Ветхозаветная мораль, надо отдать ей должное, более гуманна, чем языческая. Смотрите на Тору – мораль Торы иногда может показаться варварской… (– Почему же, вполне прогрессивный кодекс…) Да, на самом деле по тем временам это была самая гуманная мораль. Трудно найти культуру, в которой принятие беглого раба считалось принятием друга. В морали Торы очень ограничены физические наказания, да? Не более сорока ударов и, заметьте, обоснование – чтобы не был обезображен брат твой. Наказания членовредительством, ну… только в одной пикантной ситуации «куда не надо, нечего хватать», а в других культурах до сих пор в некоторых системах принято членовредительство, как наказание. То есть нельзя сказать, что мораль Торы или мораль Ислама – варварские, они вполне гуманные. Но христианская мораль отличается. Не гуманизмом, не либерализмом. Не этим она отличается! Я терпеть не могу этого журналистского (фейсбучного) квази-политического сленга: политические термины, которые вошли через журналистов в новостную речь, в обиход мира сего и вдруг они вползли и в обиход Церкви! Во что мы Церковь превратили? Где вы в Евангелии увидите слова «либерал» и «консерватор»?

 

Это всего лишь влияние современности. Евангелие отражается в нашей жизни, мы отражаем нашу жизнь в Евангелии (как умеем).

 

– Миссия наша – проповедовать Христа Распятого. Идите и научите все народы во имя Отца и Сына и Святого Духа! – вот наша миссия, а не будьте либералами или будьте консерваторами, служите Мессу так или эдак…

 

Отче, но такие же споры были и две тысячи лет назад! Эта история стара как мир. Каждое поколение проходит через одинаковые вызовы и вынуждено в своем конкретном историческо-культурном контексте отвечать на вечный вопрос Бога. В этом и есть актуальность Евангелия – потрясающая свежесть и применимость в конкретный исторический момент! Наш момент.

 

– Да, совершенно верно, этот спор никогда не закончится! Евангелие актуально, и то, что мы видим в Евангелии, не просто спор Иисуса с фарисеями, не проблемы той культурно-исторической эпохи – это проблемы уже ранней христианской общины.

 

Проблемы поколения, которое пытается строить свою общину… как и мы сейчас?

 

– Правильно! Евангелие – это Слово Божие! Всегда актуально для каждой культуры, для каждой общины, для каждого человека, для вас, для меня. Слово Божие выражено языком определенной культуры. То есть историческое откровение – оно ограничено культурными, географическими рамками, но оно все равно актуально. И наша задача сейчас, в 21 веке, в Российской Федерации, в этой специфической католической постсоветской общине – видеть, что это Евангелие говорит конкретно нам. А нам оно говорит очень конкретные вещи на самом деле… что наше отношение к Богу, к Церкви, к ближнему, наша мораль – это не должна быть мораль постсоветская. Понятно, что у многих есть неофитские проблемы, потом они проходят или, наоборот, усугубляются, начинается сухость в вере, уход из Церкви и прочие, но следование постсоветской…

 

На мой взгляд, если брать наше поколение, то имеет смысл говорить о послевоенной морали, отягощенной кризисом развала Союза (постсоветская мораль это тоже термин журналистский), а дальше уже говорить о детях нового тысячелетия с их культурой. Вообще… говорила бы о российской культуре в комплексе, а то у нас как-то принято забывать, что сотни лет до этого народ как-то существовал на каком-то уровне культурного развития. Конечно, советское время многое изменило, но не всё, тем более за коротенький постсоветский период. Культуру, для которой, с одной стороны, характерна и сумасшедшая жертвенность и способность к творению, а с другой – способность поджечь свой сарай, чтобы сгорело у соседа, – эту культуру не стоит сводить к паре десятилетий. Более того, в новом тысячелетии западный ветер принёс нам то, что Папа Франциск называет «культурой отбросов». Перед которой мы (именно из-за особенностей развития) оказались беззащитны. Фейсбук, кстати, очень хороший пример импортного продукта – с его системой лайков и банов, и «посыланием в ад», на корню рубящий способность относиться к ближнему как к живому существу. Получился такой ядрёный микс российской культуры и отнюдь не лучших достижений западной, при отсутствии западной же прививки сохранения моральных ценностей.

 

– Да, возможно, что «постсоветская» это не совсем корректный термин, возможно, что стоит говорить о культуре, сформированной после Второй мировой войны; а вот что касается прививки, вы совершенно правы. Приведу вам такой пример, если помните перестройку (– Ну еще бы не помнить). Вспомните, сколько было ожиданий, все ждали воздуха свободы. Начали употреблять слово демократия, демократы, но как скоро это слово стало почти ругательным? Народ даже добавил одну букву, чтобы закрепить… (– Отрицательный мем?).

 

Да, не буду произносить это слово под запись, но внезапно демократия стала худшим проявлением той или иной культуры. Почти маргинальным проявлением. Западная культура при всем своем либерализме имеет свои, как вы выразились, прививки. У нас этого не было. Приведу такой пример, в Советском Союзе, считалось, что секса не было, а тут (в перестройку) он вдруг появился. И появился аж до такой степени, что на развале у метро можно было за плату посмотреть порнографические журналы, не только покупать, а на площади у Трёх вокзалов я сам видел очереди желающих посмотреть. Вот это худшее проявление этой культуры. А что творилось в других областях? Западная культура при всем своем либерализме имеет прививку от этого всего…

[Neta]

Да, все проявления человеческой похоти там поставлены в условия, когда не могут помешать жизни общества, то же касается и межличностной агрессии.

– Да. У нас только потом эти «прививки» начали появляться. Иногда даже чересчур жёсткие, наше общество зачастую реагирует слишком агрессивно…

 

Это происходит в связи с отсутствием развитых естественным путем форм сопротивления общества. Мы просто не дошли, не заплатили своё, не успели. Только сейчас начинаем; может быть, как раз здесь христианство сможет предложить свой опыт.

 

– В перестройку мы попытались шарахнуться в другую крайность, думая, что демократия и западный мир – это полная вседозволенность, свобода – это полная вседозволенность. Затем общество всё же начало осознавать меру свободы и меру необходимости свободы, это старая дилемма, старая как мир. Но, к сожалению, в нашем обществе всё идет медленно и сложно, ибо наше общество, уж простите меня, построено скорее по принципу восточной деспотии, чем монархии или республики. Так исторически сложилось, не говорю, что это хорошо или плохо, не даю никаких моральных оценок, так получилось. Кстати, классики марксизма, на которых мы в свое время любили ссылаться, тоже писали об этом. О таком восточном… (– Об азиатской империи…) Да, об азиатской модели общественного устройства. Поэтому у нас всё проявляется несколько иначе, чем на Западе. Мне приходится выступать, часто слушать, принимать участие в различных собраниях, на которых мы говорим и слушаем про скрепы духовно-нравственные, про оплоты и так далее. Это удручает. Но… Но! Если отбросить пустые фразы, дешёвую проповедь или демагогию и вникнуть в суть, то сила нашей культуры, сила российской культуры и сила народа заключается в покаянии, в обращении. В обращении. Это главное. Это евангельское. Русский народ всё же способен к этому, и, кстати, ваши любимые старцы об этом много говорили.

 

Предвижу вопрос: нас прижми, что все сразу начнут обращаться, так? (смех) Отче, давайте расшифруем, что стоит за способностью к обращению, о чем речь?

– Это способность жить завтра иначе, чем сегодня…

 

Да это же великая русская мечта! С завтрашнего дня начать делать зарядку, всегда с завтрашнего дня… обещать и не делать, вечно. Да каждый россиянин ежевечерне обещает, что как проснётся, начнёт жить по-новому!

 

– Да! У поляков есть такая пословица оbiecanki — cacanki, обещанного три года ждут, так скажем. На самом деле, обратиться это… хм, но я не хочу проповедь сейчас читать. Метанойя — это кардинальное изменение, способность жить завтра иначе.

 

Просто хочу понять смысл вашего заявления, что сила нашей культуры в способности к обращению, а другой народ на это не способен?

 

– Нет, конечно. Мощь любого народа в его способности к обращению. Не всё так плохо, может быть я оптимист, что так считаю, но повторюсь, наш народ способен к обращению. Эта сила – духовная мощь любого народа. Способность завтра жить иначе, чем сегодня – вот что это означает. Евангельское обращение, если говорить популярно, без различных богословских оболочек, именно в этом заключается.

 

К сожалению, русский Синодальный перевод всё это коверкает. «Покайтесь и веруйте в Евангелие!» – что такое покайтесь? На самом деле это не то же самое, это не то. В «Апокалипсисе», в Книге Откровений Иоанна Богослова в послании к Асийским церквям тоже есть обращение к покаянию, покайся — «обратись от конкретного поступка», и там это верное использование «покайся», то есть «перестань это делать», и глагол совершенного вида. Здесь же, в «покайтесь и веруйте» нужно ставить глагол несовершенного вида, «обращайтесь!» – вот это очень важно. Мы думаем — наверное, это заложено в менталитете, не могу сказать точнее, — но мы думаем, что мы всё можем изменить одним поступком… У нас политики так пытались, у нас революции так проходили и прочее, и прочее. «Мы наш, мы новый мир построим… кто был никем, тот станет всем» – одним актом всё разрушалось, но новое сотворить не получалось.

 

Решить все проблемы разовым актом отказа от старого мира – это по-нашему!

 

– Разовым актом, да. А Евангелие – это не про разовый акт!

 

Даааа, сейчас можно с восторгом закопаться в обсуждение особенностей менталитета и в прочие глобальные проблемы. Давайте сузим до личного опыта! Не получается, отче, ведь не получается покаяться один раз и сразу обратиться полной мерой! В своём опыте, конечно, дошла до того, что одноразовое покаяние не работает, каким бы они ни было душераздирающим (– смех: ну и слава Богу!). Да, слава Богу! Получается, что процесс обращения будет идти всю оставшуюся жизнь до конца. А тогда какой смысл во всей нашей жизни? В бесконечном обращении?

 

– Это вопрос о смысле жизни как таковой и о нашем ответе на него. Вопрос в том, что Бог даёт нам это время, даёт эту жизнь именно для того, чтобы мы искали Его, следовали Ему и обращались. Вот в этом «исполнилось время» (снова Марк), это время в греческом тексте названо «кайрос», а не «хронос». «Кайрос» – это время особого Божьего деяния, связанное с Божественным провидением…

 

То самое время!

 

– То самое время! Оно «то самое»! И приблизилось, оно сейчас здесь, сейчас это Царство Божье. Оно как бы есть и его как бы нет ещё, но оно есть!

 

А почему мы тогда так несчастны, отче? В мыслях опять возвращаюсь к Фейсбуку (горестный смех).

 

— А чего мы хотим от Фейсбука?

 

Я пытаюсь понять, что делать? Потому что меня в последние недели эта тема немного достала, очень много людей жалуется и негодует или просто страдает и обижается. Как любой практичный человек, пытаюсь понять, что делать? Кроме общих фраз «покайтесь и веруйте в Евангелие» современному человеку нужны рецепты или… объяснение, как приложить ту самую веру в Евангелие, например… к Фейсбуку. Давайте найдем решение!

 

– Ну это извечный русский вопрос: «кто виноват, что делать и где мои очки?». (Кстати, где мои очки? А, вот — на столе!) Это вопросы, на которые русский человек ищет ответы испокон веку, а ответ находится только на последний из них.

 

Вернусь к своему недавнему посту, где выразила некоторую озабоченность тем, что люди всё чаще начинают выражать свое отчаяние в связи с уровнем духовной стагнации в нашей конкретной поместной церкви. Конечно, не все так глобально трагично, в епархии есть приходы с живой и радостной жизнью, но мои собеседники, которые обращаются за утешением и молитвой (в основном это люди из мегаполисов), видят кризис, выхода из которого пока не видно. Всё это добрые католики обоих церковных сословий, не первый день в армии, как говорится. Возрастает уровень взаимной агрессии, всё это выплескивается в сетевое пространство, создаётся ложное впечатление, что Церковь находится в состоянии глубокой… (вырезано цензурой). Батюшка, а что делать-то? Конечно, со своей стороны могу лишь говорить о том, что нельзя оставлять молитву! Нельзя бросать молиться о приходах, о настоятелях, не стоит разжигать в себе бессмысленные мысли об уходе из Церкви. Ибо отказ от молитвы это как раз и есть прямое разрушение Церкви, ведь именно в ней заключается и лекарство и решение, но хочется, чтобы кто-то пришёл и четко выписал рецепт.

 

– Ну, во-первых, вы всё правильно сказали, что делать, так что рецепт я вам подпишу. Во-вторых, хотел бы вернуться к обсуждению той части тела, в которую вы поместили нашу поместную церковь. Чтобы такие выводы делать, нужно с чем-то сравнивать. Ска-жи-те-ка мне, а когда-нибудь в истории человечества, где-нибудь эта Церковь не находилась не в этом месте, а то и глубже?

 

(смеюсь): Согласна… настали тёмные времена! Опять же, каждое поколение заявляет, что мы живем в тёмные, последние времена!

 

– Каждое поколение заявляет, что мы живем в абсолютной (вырезано цензурой), но завтра будет еще большая (вырезано цензурой). Вот в этом и заключается весь наш оптимизм – так что живите сегодняшним днем и ждите завтрашнего! В таком ключе тоже можно рассуждать о временах и состояниях. Знаете анекдот про нового русского и зебру? Так вот, завтрашнее состояние Церкви может оказаться таким, что сегодняшнее покажется нам распрекрасным.

 

Ха, да, смешно. Но что мы можем сказать людям, вот сейчас сидит (допустим) пара сотен человек в том самом Фейсбуке и сильно переживает из-за упаднических настроений, которые почему-то распространились в последний год. Люди испытывают разочарование, гнев, дух разделения сидит у каждого на плече и нашептывает: это они во всём виноваты, а еще вот эти, и вот этот в белом.

 

— Совет здесь можно дать только один: не ищите (вырезано цензурой) оппонентов. Ищите тех, кто или что приносит вам радость, успокоение. И задумайтесь: может быть, когда выискиваешь себе врагов в соцсетях и выстраиваешь вокруг них словесное наступление, у тебя в соседней комнате жена, муж, дети, друг, подруга…

 

Мама, которой нет времени позвонить пару месяцев!

 

— …мама, папа, больные родственники, человек, который нуждается в сострадании, помощи и поддержке; есть работа, есть какие-то домашние обязательства, есть огромное количество дел и занятий. Все, что угодно. В конце концов… лежит на полке Евангелие, с которого ты когда-то обещал сдувать пыль и читать хотя бы раз в неделю.

 

Так вот, задумайтесь, по какой причине нас так привязывают соцсети? И вообще… любые блага, не только «Фейсбуки». Это очень важный комплекс вопросов и называется он «Основное нравственное богословие». Вот что такое грех? Давайте снова вернемся к теме обращения. Человек отворачивается от Бога и привязывается к творению. Да, любое творение благо, всякое творение доброе по природе, Бог зла не творил. Но к какому благу мы привязываемся, какого блага мы желаем?

 

Удовлетворения своих инстинктов, желаем быть признанными, замеченными…

 

– Верно, и что для нас Фейсбук? Площадка для общения с каким-то хорошим человеком или место для удовлетворения каких-то амбиций, реванша? Мы должны сами понимать, чего мы хотим от себя и от соцсетей, и в этой жизни.

 

Класс! Чего мы хотим от себя? Вы же понимаете, насколько сложно ответить на этот вопрос искренне и честно.

 

– Сложно! А я не говорю, что это просто. Чего мы на самом деле должны хотеть?

 

Недавно один священник сказал мне, что я должна хотеть быть святой, вот такая формулировка! И, по его мнению, быть святой – это значит, любить всех. Но… извините, я не могу любить всех, не в состоянии. Давайте поговорим об этом. Вот вы любите «всех»?

 

– Что значит «любить всех»? Любить надо всех, но, извините меня, любовь… она имеет иерархию. Если ко мне кто-то придёт и скажет мне «я люблю всех», это будет означать, что он не любит никого.

 

Уфффф. Иногда думаю, что описать абстракцию «любить всех» можно через решимость смотреть на ближнего без предубеждения, с интересом, любопытством и радостью встречи. Ну и, конечно, не причинять зла в этом взаимодействии поступком, делом или безразличием.

 

– Я добавлю сюда только одно. Всё верно, но то, что вы описали, уже не является абстракцией. Абстрактной любви не существует. Это как раз и является проблемой – проблемой всей нашей цивилизации, что мы опошлили любовь через её абстрактизацию. Отвлеченного «я люблю всех» не бывает. Любовь очень конкретна. Евангельская любовь предельно конкретна. Даже в этих семитизмах, которые через греческий язык перешли в евангельские тексты: Се кровь Моя Нового Завета, за вас и за многих изливаемая. Да? Не за всех! Но за многих! Да, смысл «за всех», но чётко ставится акцент на «за многих», семитский менталитет очень конкретен. Он не абстрактен. Язык Ветхого Завета конкретен. Есть иерархия. Иерархия сохраняется и в любви, а «хорошо упорядоченная любовь начинается с любви к самому себе». Пардон, это не эгоизм, это уважение к образу Божьему в самом себе. (– Согласна) Конечно, вы согласны, это Тора! Это не мои слова «возлюби ближнего как самого себя». Тысячи лет назад сказано, не возлюбишь себя, не возлюбишь ближнего, это Тора!

 

О любви на самом деле говорить сложно. По одной самой простой причине: мы слишком много о ней говорим и всё заболтали и опошлили. Мы этот термин опошлили и упростили, уж не буду говорить, что в греческом языке есть три слова, обозначающие любовь…и стоит размышлять о каждом из этих значений. (– Филео, агапе и эрос… и это не углубляясь дальше) Да, можно много говорить, но лучше отошлю всех принудительно к энциклике нашего Папы на покое Бенедикта «Deus caritas est» – это самый лучший комментарий относительно христианского понимания любви, что такое любовь.

 

О да, Папа Бенедикт обладает потрясающим даром выражать сложные вещи простым человеческим языком, понятным для любого человека, будь то верующий или нет. Это феномен «папы Бенедикта».

 

– Именно поэтому я настоятельно рекомендую всем, кто нас будет читать, прочесть «Deus caritas est». Она небольшая, но очень ёмкая. Особенно важно начало энциклики, где говорится, что христианство – это не следствие морального выбора человека, а принятие Бога, который есть Любовь. И любовь эта конкретна. Нельзя «любить всех», есть иерархия.

 

И стоит понимать, что любовь не означает индуцирования. Очень важно это понять! Это наш священнический грешок, когда мы думаем, что спасём тут весь мир, всех прихожан и… начинаем вам давать ложные надежды. Кстати, это одна из причин, почему многие разочаровываются в Церкви. Мы сами многим прихожанам дали ложные надежды, что мы, священники, сразу решим все их проблемы. А советский/постсоветский человек не любил ответственности… (– Да, и был всегда конкретен). И был всегда конкретен: кто-то конкретно должен решить мои проблемы! Всё! Неважно кто: партия, товарищ начальник, генсек и прочая, прочая. Ну а сейчас у нас есть вот батюшка, настоятель прихода, епископ, Папа Римский, если мы говорим о католической Церкви. Так вот, боюсь, мы создали ситуацию, когда многие прихожане решили, что мы (духовенство) решим их внутренние проблемы.

 

Я бы уточнила: решите проблему чувства нелюбимости и отверженности.

 

– Верно. Отторженности. Проблему одиночества.

Да…

– Вот эта глубинная проблема многих наших прихожан. Отсюда неустроенность личной жизни, отсюда проблемы социализации и другие….

И весь экзистенциальный пакет!

 

– И весь пакет, совершенно верно, далее по списку. Но… есть одно но! Есть одно «но», мы должны помнить слова «возьми Крест свой и следуй за Мной». Мы НЕ МОЖЕМ решить проблемы всех людей. Мы можем только помочь в решении этих проблем, а проблемы должен решать сам человек, он должен нести свой крест, понимаете? Вы когда приходите к врачу, врач не болеет гриппом за вас. Если вам нужна операция, она будет делаться не врачу, а вам, и вам будет больно, а не хирургу. Это очень важно понять в отношении духовных проблем. И поэтому многие разочаровались. Человек боится нести Крест, конечно. Я не говорю «эй, все строем, как на партсобрании, пошли и взяли Крест!», нет, это непросто.

 

Но взять ответственность за себя иногда гораздо сложнее, чем за другого. Масса людей, вовлеченных в созависимые отношения, это демонстриует. На своем опыте тоже могу такое сказать, куда проще и легче углубиться в помощь другим, чем здраво взглянуть на себя и начать трезво оценивать свою жизнь, а уж тем более отвечать за неё.

 

– Конечно. Потому что мы лучше видим других…

И не испытываем при этом боли. Иногда даже умереть за других легче, чем начать борьбу с собой.

 

– На самом деле — да. Есть масса механизмов, которыми человек пытается скрыть от себя истинное положение вещей, каким-то образом их проецировать на других и так далее. Психология это прекрасно описывает. Но… наша с вами задача состоит в том, чтобы помочь человеку начать решать эти проблемы самостоятельно. Но… как «самому»? Помочь ему понять, что человек не в одиночку, не сам их решает, а с Божьей помощью. С Божьей Бла-го-да-тью! Вот эта благодать снова всплыла…

 

Вот! Воот! Отче, где, где набрать ведро этой самой благодати? Ну, скажите же скорее! Мне очень нужно ведро благодати! Оооочень!

– Мда, оно всем нам нужно. Некоторые считают, что ведро благодати набираем принимая Пресвятые Дары на всех мессах каждый Божий день…

 

Не работает! Первым делом проверила!!! Не работает!

 

– Вот. Правильно. Не работает. Почему? Да потому что эта благодать хранится у нас в «глиняных сосудах». В глиняных сосудах, как св. Павел пишет: «кто стоит, следите, чтобы не упал». Евангелие говорит об очень важной вещи. О том, что обращение – это постоянный процесс и, даже если мы чего-то достигли, то нужно следить, чтобы не упали.

 

Страсти Христовы, четырнадцатая глава Евангелия от Марка – это не только исполнение ветхозаветных пророчеств, это не только различные намеки на двадцать второй и другие Псалмы, это не только исполнение Писания, но это ещё и предупреждение для учеников Христа. Отречение Петра, пожалуйста, да? Дальше – боязнь и страх учеников перед Крестом – разбежались, да? До этого помазание в Вифании, да? Зачем такое дорогое миро использовать, не лучше ли было это миро отдать на…

 

(улыбаюсь): На ремонт скамеек в храме!

 

– Да, и на ремонт пресловутых скамеек в храме или на построение нового туалета, да на что угодно. На чисто практические вещи! И нельзя сказать, что подобный вопрос аморален, безбожен и так далее. Это же не атеисты издевающиеся спрашивают, это спрашивает община, искренне обеспокоенная происходящим. Но… Евангелие нам говорит другое, что есть в жизни ситуации, когда приходится делать серьезный выбор…

 

Безумный выбор.

 

– Да, причем, этот выбор действительно может казаться безумным. А Крест это и есть – безумный выбор. Выбор действительно рискованный. Вера – это всегда риск, безумие. И выбор Иисуса, выбор Евангелия – очень рискованное занятие.

 

И выбор как раз заключается в том, что не миру вокруг, но тебе придется измениться. Человек психически так заточен, что до последнего старается не меняться, не потратить энергию, сохранить статус-кво. Личности проще сохранить себя прежней, чем пройти через боль метаморфозы. И Иисус требует ни много ни мало, а смерти ветхого человека, метанойи, перерождения. А ветхий человек, который конечно же хочет уцелеть, сопротивляется из последних сил, причиняя ту самую боль, которая заставляет нас отшатываться от Евангелия…

 

***

Тут о.Игорь отпускает замечание: «вот хорошо бы о таких вещах писать в Фейсбуке», и выясняется, что он меня не читал (ах, какой удар по гордыне!) и не в курсе блога, для которого сегодня общаемся. Отсюда мы опять свернули к сети:

 

***

Кстати, отче, последняя статистика показала, что современный нам человек (понятно, что в развитых странах) вместо двух часов в день начал проводить в сети куда большее количество времени. А еще очень усилилась активность пользователей в сети Инстаграм где, по сравнению с Фейсбуком, социальное взаимодействие сведено к пугающему минимуму.

 

– А между прочим, ещё Папа на покое Бенедикт говорил, да и простой здравый смысл это подсказывает, что никакие социальные сети, какими хорошими они бы ни были, не заменят человеческого общения.

 

Нет, не заменят. Как отшельник, контакты которого с миром сильно ограничены, могу сказать, что личная встреча с человеком – это огромный дар, совершенно буквально: пересечение вселенных. Именно уединение научило меня получать удовольствие от всех реальных взаимодействий, ценить их, наслаждаться.

 

— Поэтому очень важно расставить приоритеты. Мне кажется, что мы часто поднимаем бурю в стакане воды. В частности дискуссиями этими. И нам кажется, что в них участвует чуть ли не вся Церковь или, по крайней мере, вся поместная. Пусть двести, пускай, даже пятьсот человек вовлечены в дискуссию, но в полемических целях нельзя делать выводы, что это вся поместная Церковь. Я бы избегал тут обобщений. Во-вторых, всё-таки, при всем уважении к СМИ, всё же я здесь вернулся бы к евангельскому «отдайте кесареву кесарево, а Богу Богово».

 

Тааак! В вопросе СМИ поподробнее. Тоже горячая тема в соцсетях последние недели.

– Это не только отношение к власти. Это вопрос в отношениях со светской культурой.

 

С социумом?

 

– Да, мы, христиане живём в социуме, и мы часть этой культуры, мы в ней живём, но мы призваны её облагораживать сквозь призму Евангелия. А чтобы её облагораживать, мы должны нести в себе ценности не светские, но христианские, мы должны быть солью земли и светом миру.

 

Эта соль наша и есть наша евангельская любовь. Причём, не пустое слово «любовь ко всем», но реалистичное принятие всего. Принятие ситуации мира, себя самого и другого человека. Такая любовь долготерпит, такая любовь прощает, такая любовь готова помочь, несёт Крест, тяготы и так далее и так далее по тексту. Это наше облагораживание культуры, наша часть работы. И нужно понимать, что как христиане мы, конечно, занимаемся пиаром, занимаемся журналистикой, мы занимаемся связями с общественностью, мы занимаемся связями с чиновниками, мы с вами ходим по судам, отвоёвываем церковные здания, мы занимаемся хозяйственными работами, мы иногда даже чистим туалеты в храме, и мы должны этим всем заниматься. Но… не должны забывать, что мы не члены просто некой религиозной организации, а все-таки должны помнить, ради Кого собрались вместе! Помнить, что мы все члены Тела Христова, а не просто религиозная организация и, конечно, мы не клуб по интересам!

 

А что мы? Все говорят: мы община, мы община, ещё страшнее: «мы – семья», вообще с трудом перевариваю эту формулировку, хотя она очень верна. Именно в силу того, что зачастую отношения в общинах соответствуют не самым удачным семейным примерам – мы все предъявляем права друг на друга и общее имущество, но не желаем нести обязанности.

 

– А это обычная вещь человеческая. Обязанности никто нести не хочет.

 

Как ощутить себя членом общины, если её нет? Вернее, как увериться, что ты уже в ней, через Крещение? Люди ждут комнату в приходском доме, чтобы начать молиться и пить потом чай, а натыкаясь на отказ настоятеля, падают духом и чувствуют себя выброшенными за ограду Церкви, все мы знаем эти истории.

 

Получается странная ситуация, будто человек настойчиво пытается выбить или купить себе крошечную каютку на огромном корабле Церкви, не понимая, что ему уже предоставлена vip-каюта самим Капитаном, который никогда не говорил, что нужно специальное помещение, разрешение клира для какой-либо общей деятельности в Церкви, попросил лишь собраться в молитве «во имя Мое».

 

– Конечно… конечно! Ну что я могу сказать, дело в том, что вы уже сказали те слова, которые я должен повторить. Именно это я хотел бы сказать (– смех: Ну слава Богу!).

 

Я уже как-то раз на Фейсбуке об этом написал, в контексте пастырства семей. По поводу места для встреч: а кто мешает прихожанам встречаться? Например, мой полувиртуальный приход (у нас ничего и нет в плане помещений), но все окрестные кафешки вокруг цекви Св. Людовика в Москве после воскресной службы заняты нашими прихожанами. Кто им мешает сесть с семьями, с друзьями, с детьми, с единомышленниками идти обедать, пить кофе и… общаться! Корень общины от общения на самом деле. Кто мешает семьям собираться, кто мешает молиться, кто мешает обсуждать инициативы помощи? Никто не мешает.

Вы хотите пригласить священника? Пригласите! Я приду. Французский приход у нас так делает.

 

Более того, если группа мирян не ждет разрешения, координации или ещё чего-то там, но сама собирается и приглашает священника поучаствовать в чём-то – это очень хорошо, очень хорошо для пастырства. Это как раз и есть та самая инициатива мирян, о которой столько говорено! Уж простите меня, сейчас мы разработали массу документов о пастырстве в соответствии с новыми законами, и наша инициатива довольно ограничена, но никто не запрещает нам быть приглашёнными гостями на вашем празднике, в вашем труде, в вашем начинании. Община начинается от этого общения. Даже русский язык нам тут приходит на помощь.

 

Кстати, давайте немного сбавим накал страстей вокруг чаепитий и встреч. Извините меня, вершина молитвы, вершина НАШЕЙ ЖИЗНИ – это святая Месса. Этого никто не отменял. Ite, missa est! Как мы заканчиваем богослужение – Ite, missa est! «Идите с миром, Месса совершилась». Идите… всё. Почему после Мессы мы должны как-то еще о чём-то молиться, вы мне можете объяснить?

 

Хороший аргумент, жёсткий… не могу с лёту ответить. Да, если так смотреть, то да, Литургия главное событие в нашей жизни, фокус.

 

– На самом деле, Месса, Литургия – это вершина молитвы Церкви. Может быть, здесь наша вина (духовенства), что мы никак не можем донести, объяснить это. Хотя как объяснишь, что Литургия, принятие Таинств – это принятие благодати. Не забываем, что вера это ещё и благодать Божья. Здесь работает не только катехизация, пардон.

 

Здесь работает Сам Бог!

– Это Благодать. Это Божий дар. Поэтому здесь я могу себя и моих собратьев немного и оправдать…

 

В конце концов… надо же дать и Богу поработать (смех)

 

– Да, мы не можем отодвинуть Литургию ради общины, ради пастырства на второй план. Простите, меня бесит этот вопрос: «когда у нас пастырство начнется?!!». Пардон, а что у нас — не пастырство на Литургии? Не хохочите, это серьёзный вопрос! Вот ещё лет десять или уже пятнадцать назад, когда я только начинал руководить приходом, собрал совет и услышал вопрос «когда у нас пастырство начнется?», вот как это понимать: службы служим, к больным ездим, крестим, венчаем, хороним, молитвы организовываем, то, сё. Что еще нужно? В каком смысле пастырство? Какой-то активизм? Сделать акцию? Собраться на субботник? Конечно, это часть пастырства, но чаще это просто активизм. Пастырство нельзя сводить к этому.

 

А к чему, отче, скажите, что такое пастырство?

 

– Пастырство – это ежедневная работа. Это Литургия. Ещё раз напоминаю, прежде всего – Евхаристия!

 

Ну, тогда у нас еще не все так плохо, пожалуй. И я тут не иронизирую. Достаточно отвлечься от истеричных настроений и спросить себя о сути своей жизни в Церкви. Причем, ваши слова ни в коей мере не отметают необходимость общинной жизни, совместной деятельности, чаепитий и так далее. Лишь расставляют акценты для поиска личных решений в кризисных (или кажущихся таковыми) ситуациях. Для чего мне собираться, для чего пить чай, для чего… для Кого на самом деле. О чем на самом деле моё обсуждение?

 

– И на самом деле очень хорошо, что люди обсуждают. Это значит, что что-то берёт их за живое, цепляет. Часто они и свои собственные раны выносят на свет Божий в этих обсуждениях. И они имеют право, это их внутренний выбор (– В этом есть даже какой-то терапевтический момент). Да, они так проходят терапевтическое лечение на виду у всех. Могут быть постоянно чем-то недовольны, они ссорятся с людьми, потом с ними мирятся, троллят, причем страшно троллят… это, это…

 

(смеюсь): Это просто современная форма тех же склок на Агоре и Форуме, которые мы имеем удовольствие изучать по дошедшим источникам

.

– Точно, точно… нормальная практика человеческих взаимоотношений. Автотерапия. Нам нужно смириться. Есть разные формы терапии, как мы знаем. Но здесь нужно для себя чётко обозначить ту грань, через которую христианин не должен переступать. Есть грех, и есть человек. Есть поступок, и есть человек. Почему я должен на него обижаться? Да не надо на него обижаться… Есть свобода совести. Лишь бы не доходило до личных оскорблений – вот это уже серьёзная вещь. Личные оскорбления, злословие, клевета, подзуживание. Вот это уже… с точки зрения моральной – это грех, давайте называть вещи своими именами, а с другой, в определённых ситуациях это может быть и правонарушением с точки зрения светского законодательства, нужно быть аккуратнее и следить за собой в полемическом запале.

Однако, считаю (я все-таки оптимист), что эти люди, эти прихожане по разным мотивам, но действуют с благими намерениями.

 

В рамках той картины мира, которая сложилась…

 

– Да, в рамках их картины, это благие намерения, благая цель. Ноооо… не нужно забывать знаменитую русскую пословицу про то, куда благими намерениями вымощена дорога. Нужно понимать, что добрый поступок это не только намерение, это материя и обстоятельства!

 

Хорошо, тогда давайте к вопросу увещевания (и вообще закругляться, современный человек не осилит столько читать). Стоит ли увещевать таких людей, уговаривать или вступать в яростную полемику как в последний день?

 

– Евангелие!

Помню: один раз приди с братом, второй с братвой, а в третий тащи к епископу, и всё? Моя совесть может спать спокойно? А если человек меня бесит? Вот бесит и всё! Вот вас, кто-нибудь бесит? Что вы в этом случае делаете, друг мой?

 

– Минимизировать контакты. Очень просто. Не делать проблемы другого человека своими. Не индуцировать, как я выше говорил. Вот это индуцирование – это очень опасная вещь. Помочь человеку, это не означает брать его проблемы на свои плечи. Это нужно очень четко понимать.

 

Следи за собой! Не сели чужих тараканов себе в голову!

– Опять таки: caritas bene ordinata! Люби себя – это не будь эгоистом. Люби себя как образ подобия Божьего. Если вы себя самого не примите, то что уж говорить о других.

 

Да, люби себя – фильтруй пространство! Гигиена – хорошее греческое слово тут нам в помощь.

– Совершенно верно, гигиена!

 

Нам надо не этические нормы поведения в пространстве соцсетей вырабатывать (какие еще новые этические нормы? достаточно просто применять старые – общеупотребимые), а гигиенические нормы выживания, уж простите мое брюзжание.

 

– Именно гигиена спасёт нас. Потому что, как принято мыть руки перед едой, так же и здесь. Мы не можем на всё реагировать, любой психолог вам скажет, это первая прописная истина: нельзя быть хорошим для абсолютно всех людей. Всегда найдётся кто-то, кто вас не примет.

 

Хм, более того, этих кто-то аж целых двадцать процентов по статистике. Если восемьдесят процентов еще могут принять или изменить свою точку зрения, то двадцать – никогда.

 

– Ни Папа Римский, ни наш владыка, ни я, ни Вы… никто! Даже святые, канонизированные Церковью, не были приняты всеми вокруг. Никогда не надо стараться понравиться всем. Такого просто не бывает, в том числе и на уровне прихода. Симпатии, антипатии между людьми – это эмоциональные связи и эмоциональные проблемы. Да, они влияют на нас, но не должны мешать в стяжании любви и в проповеди Евангелия. Часто у людей возникает проблема: «да мне не нравится этот человек, бесит!», так не нравится — кто тебя заставляет с ним общаться? Никто. Не делай ему зла, не делай подлостей, отойди.

 

А если вернуться к вопросу о Любви ко всем, к той, что говорили выше. Понятно, что любить всех не получается, что взаимодействовать сложно, что есть антипатии и эмоциональные проблемы. Всё-таки в чём заключается христианская любовь? Давайте финишировать…

 

– Любовь к человеку заключается в принятии человека таким, каков он есть. Всё.

Ты неприятный, мне с тобой плохо, но я принимаю тебя. Моё неприятие к тебе – это эмоция. Эмоция не имеет моральной оценки, её имеет поступок. И вот здесь проявляется моя любовь к человеку: не сказать зла, не причинить зла – уже победа любви.

Невозможно любить всё и вся в абстрактном смысле, повторюсь, невозможно всех любить одинаково, иерархия любви не даст нам любить маму, как дядю, а священника, как отца, подругу, как прохожего на улице. Но есть один критерий – в иерархии любви нет места ненависти. В христианской любви – могут быть градации, но ненависти нет. Понятно, что свою жену нужно любить больше, чем соседскую…

 

Я бы сказала, что свою жену нужно любить сильнее, чем не любить Папу Римского!

 

– Как это верно, надо записать большими буквами! Или своего мужа нужно любить больше, чем ненавидеть своего настоятеля…

 

Хааа, ну мы уже смеемся… тогда формулирую финал! Товарищи, любить свою жену нужно с большей страстью, чем с той, что пишешь посты в фейсбуке!

 

– Да-да, это будет очень похвально, да… но не будем драматизировать. Понимаю, куда ваш полемический задор нас всё время вел. Не всё так страшно с соцсетями, чтобы их окончательно демонизировать. Да, есть люди, в чьей жизни чего-то не хватает, (— Драйва?) — да, драйва, возможно, эмоциональной составляющей. Это может быть одиночество, какие-то нерешённые проблемы, и человек пытает компенсировать свои проблемы Церковью, но… Церковь не для этого!

 

— Да, верно. По своему опыту скажу, что попытка компенсировать свой эмоциональный и чувственный голод приводит к приходским катастрофам.

 

– Вот! Кстати, запишите эту фразу… это важно. Церковь не для того, чтобы компенсировать чей-то эмоциональный голод. Не для этого. И община тоже не для этого! Это очень важно понять!

 

(шепотом): — А для чего? …славить Бога?

 

– Славить Бога! Мы собираемся вокруг Евхаристии, чтобы славить Бога. И если мы славим Бога, то Бог по Своей милости, по Своей благодати будет нам помогать в решении наших проблем. Он первопричина нашей жизни. Он наше лекарство, и, конечно, мы должны Его принимать, а не только молиться и славить. А когда мы приходим к Нему, мы осознаём наши проблемы, взявшись за Крест. И Церковь здесь поможет, безусловно поможет, но решать эти проблемы придется нам самим, а не компенсировать за чей-то счет. Не Церковь решает наши проблемы, Она не может быть непосредственной действующей причиной в решении наших проблем. Мы сами должны их решать, и когда мы соглашаемся… (— Отче, неужели опять про Крест?) Хорошо… я скажу помягче: в любой христианской молитве есть слова «да будет воля Твоя!». Что такое наша молитва? – это подчинение своей воли воле Божьей. И вот с этим у нас огромная проблема, кстати, именно этим христианская молитва отличается от магических обрядов.

 

Где вместо «дай мне то, что хочешь Ты» стоит «дай мне то, что хочу Я»…

Да… и если мы искренне соглашаемся: «Да будет воля Твоя!» – и будет нам христианство.

Нужно просто в это поверить.

Аминь!

 

Источник

[Neta]

 

РАНЫ НАШЕГО ТЕЛА

 

Трудно не заметить, что за последние годы мои статьи перед Великим постом или ближе к Страстной неделе начинаются похожим образом: сегодня нам нанесли рану, сегодня мы испытываем боль потому что…

 

И этот год не исключение: на днях мы узнали о печальных результатах расследования в отношении основателя общины «Ковчег» Жана Ванье – человека-иконы, отца-основателя огромной общины, автора книг-размышлений о Боге, которого при жизни многие называли святым. И конечно, никто не остался равнодушным. Если смотреть на реакции людей, то представлен весь спектр: от негодования и отрицания до злобного сарказма, от глубочайшего отчаяния до шока разбитого сердца. И я не исключение, ведь на полках стоят его книги, а в телефоне полно номеров друзей-верасветиков – невозможно остаться равнодушной к происходящему. Но стоит ли говорить сейчас о фактах, доказательствах, неуважении к мертвым, психологии, современном обществе или конспирологических теориях, выплескивать свою растерянность, гнев, шок? Не думаю. А что делать?

 

Во-первых, доверять руководству общины «Ковчег» (то есть буквально детям Ванье), которые с огромной болью, но и с решимостью довели расследование до конца и огласили его итоги. Само это решение — доказательство здоровья и силы общины, декларация мужества и надежды. Да, это очень больно и стыдно, но это выбор настоящей христианской семьи – вынести свою рану на всеобщее обозрение.

 

Все сейчас получили ущерб: разрушился хрустальный образ настоящего живого святого, которого можно было увидеть, посетить, послушать. Нам (не очень верным, не очень стойким, не сильно зацикленным на милосердии) он давал свидетельство того, что обычный человек может создать нечто поразительное, может стать кем-то большим. Он и был этим самым вдохновляющим свидетельством. Но пара грязных царапин на образе – он оказался слабым – и нам теперь очень не по себе… да?

 

А что говорить о его детях?

 

Подумайте, каково им жить с этим в современном мире, который глумливо похахатывая, легко смешает с грязью их самое дорогое – воспоминание об отце. На что они смогут опереться сейчас? Напомню: жители «Ковчега» – это семьи, в которых живут умственно отсталые люди: «родители» пожизненно опекают своих или приемных «детей» людей-инвалидов; «друзья», помогают этим семьям. Это нелегкая жизнь, далекая от красивых рекламных картинок, тяжелейший, иногда опасный, выматывающий до дна психику, ежедневный труд любви, который зачастую даже не получает отклика благодарности от «детей» и он не закончится до самой смерти.

 

Сейчас не над нами, а вот над этими людьми нависла страшная опасность озлобиться, потерять надежду, общность, столкнуться с внешним осуждением и отказом поддержке. Вот о ком нужно думать сегодня дорогие мои, вот о ком нужно молиться. Мы-то с вами всё это переживем, добавив очередную историю «про это» на полочку грязных историй, а они?

 

Забудьте о своем шоке, друзья мои, он пройдет, но первое и основное, что нужно сейчас СДЕЛАТЬ, это позаботиться о тех, у кого боль гораздо сильнее, а сил пережить её может не хватить.

 

Пожалуйста, молитесь и просите у Господа утешения для детей Жана Ванье, это значительно важнее восстановления доброго имени или поругания ушедшего!

 

Во-вторых, сегодня мне важнее обдумать то, о чем пишу в начале статьи: не очень тонкое нападение дьявола, которое пришло в начале этого Великого поста – искушение очередной грязной историей в религиозной среде. Вы замечали, с какой болью и немедленным гневом мы реагируем на сексуальные слухи, скандалы в Церкви, в приходе, у знакомых, друзей? Речь не об уголовных вещах: педофилии и насилии, а о старом добром блуде, которого так много случалось на протяжении всех прошедших тысячелетий, а дальше (как учат нас популярные сериалы) будет только больше.

 

Тема сексуальности надежно табуирована и… естественно наиболее обсуждаема – осуждаема, а потому… интересна и возбуждающа. И как же нам нравится осознавать свою праведность по отношению к попавшимся-согрешившим, как хочется поделиться своей хорошестью и чистотой – вот тут-то и вылезает «друг» с вилами и начинает легонько тыкать во все места «ну ты же не такой, да! А он-то вон чего!!!», подталкивая к краю пропасти. Потому что меньше всего мы хотим анализировать наши собственные проблемы в сфере похотей, не желаем придавать никакого значения разным «мелочам»: будь то просмотр не тех изображений, нечистые помыслы о ком-то, грехи против чистоты, умеренности, зависимость от этих грехов и так далее. Мы отмахиваемся от наших проблем и с удовольствием тычем пальцев в чужие раны, а это опасный путь.

 

И лечение в этом случае только одно – не закрывать глаза, а посмотреть в лицо реальности: в какой-то части себя человек – обычное животное! И я тоже, Господи, и я тоже вижу свою слабость, вижу уязвимость тела перед похотями (вспомним о нерешаемой проблеме лишней конфеты или лишней покупки, лишнего слова). И это знание угнетает и заставляет меня опускать руки. Вот, Ты передо мной на Кресте, вижу Твои муки, размышляю о Царствии Божием, а чего мне хочется на самом деле – пятую конфету, слетать к морю или вот этого, симпатичного парня? Боже, какой же это ужас, какое я дерьмо… да что же это такое?!!

 

И вот здесь приходит осознание, что я всего лишь обычный человек, совершенно такой-же, как все: никакой святости, никакой воли ко Христу – только возможности, бесконечные обещания, смутные порывы и экстремистские лозунги. Легко впасть в отчаяние и забить на всю эту историю с праведностью, да? Не стоит. Быть «обычным человеком» – признать собственную уязвимость греху – это хороший старт, в умных книжках это называется «смирением».

Но сможем ли мы через смирение избавиться от похотей тела? К концу жизни… возможно (смеюсь), хотя апофегмы отцов-пустынников говорят о борьбе до последнего дня. Пока живо тело, эта борьба будет ежедневной, увы, но… мы можем взглянуть на нее как на благо. Вспомните, как апостол Павел сетует на жало в его плоти и как просит Бога его убрать, а в ответ получает суровое: «довольно для тебя благодати Моей». Ого! Немилосердно как-то, Господи! Немилосердно и… умно, как всегда у Тебя.

 

Не будь этого жала плоти, кто знает, какой степени достигли бы мои духовные похоти, могу поспорить, что люциферовой! Именно смирение перед собственной (подчеркиваю) человеческой природой, признание своей личной слабости перед искушениями – огромная победа на духовном пути. И начало лечения, где нам на помощь приходит ОН. Если, не закрывая глаз, с помощью молитвы и таинств мы идем по Пути, преодолевая грех, падая, поднимаясь – мы идем к великолепным вещам, к истинной чистоте и настоящей любви. И слабость наша учит смирению и послушанию, и нам всё легче повиноваться посоху Того, кто сказал: «сила Моя совершается в немощи».

 

Мы не знаем, сколько раз падали наши любимые Святые, сколько раз поднимались, создавая по Воле Господа великие общины, только после смерти мы узнаем правду обо всем, но сейчас – сегодня – у нас достаточно времени, чтобы увидеть и понять самих себя – собственную нечистоту и несвятость и рискнуть из неё подняться.

 

Вспомните об этом перед началом Великого поста, друзья мои. Мы очень слабые дети Господа, но это Его сила живет и дышит в нас! Не теряйте надежды на исцеление, просто идите вперед. И не оставляете молитву – о милосердии, прощении и покаянии для всех нас.

 

Обнимаю вас всех молитвой и желаю всем плодотворного Великого поста!

Пусть Господь совершит в нас что-то великое!

Аминь