Фотий Константинопольский

Drogon · 27 декабря, 2011

Переношу сюда свои посты из моей темы на форуме У Заглобы.

Некоторое время назад наткнулся в ЖЖ одного православного (имя, думаю, неважно, не хотелось бы, чтоб тема вылилась в обсуждение автора ЖЖ) цикл заметок о патриархе Константинопольском Фотии. Мне эти заметки показались интересными, в особенности потому, что принадлежали православному. Поэтому хочу поместить их здесь (поскольку они в открытом доступе, думаю, что никакого нарушения тут нет). Может они и другим будут интересны.

Оговорюсь, что мое мнение по этим вопросам может не совпадать или даже противоречить мнению автора ЖЖ. Итак -

I. Фотий и логофет Феоктист

Для понимания характера и, соответственно, образа поведения патриарха Фотия можно обратиться уже к самым начальным эпизодам его биографии. Несмотря на то, что сохранилось довольно мало сведений о придворном периоде жизни молодого протоспафария Фотия, некоторые эпизоды, сообщаемые историками, являются в некотором роде показательными. Речь идет об отношении Фотия к своему главному благодетелю – св. патрикию Феоктисту, благодаря которому Фотий оказался в гуще придворной жизни. В Византии не было специальной должности для «главы правительства», и обязанности главы правительства исполняли в разные времена самые различные чиновники императорского двора, которых тот или иной император желал приблизить к своей особе. В последние годы регентства Феодоры при молодом императоре Михаиле III главой правительства был логофет дрома и «епи ту каниклиу» (чиновник, подписывающий у императора бумаги, а в то время глава императорской канцелярии) патрикий Феоктист. Феоктист был просвещенным человеком и активно привлекал ко двору образованных людей. В частности именно Феоктист пригласил ко двору св. Константина Философа, брат которого св. Мефодий стал при Феоктисте стратигом (военным губернотором) одного из византийских регионов. При Феоктисте были призваны ко двору и сыновья некогда опального спафария Сергия. Тарасий получил сан патрикия, а Фотий и Константин стали потоспафариями. Кроме того, молодой протоспафарий Фотий был назначен на должность протоасикрита (главного из императорских секретарей) и таким образом стал ближайшим помощником заведующего канцелярией патрикия Феоктиста. Так, опоясанный мечем и украшенный драгоценным ожерельем протоспафариев, Фотий появился при дворе в качестве императорского чиновника. Фотий получил чрезвычайно высокую должность в структуре византийского государственного управления. Именно в императорской канцелярии - асикритиях – принимали свой окончательный вид все государственные документы, как законодательного, так и административного и дипломатического характера. Протоасикрит Фотий, как эрудированный юрист, принимал таким образом самое непосредственное участие в законотворческой и административной деятельности правительства Феоктиста, будучи ответственным за составление государственных документов. Поэтому, изучая юридические документы этого времени, необходимо учитывать факт активного участия Фотия в выработке государственных норм самого различного характера. Фактически руководя канцелярией, Фотий находился в постоянных и тесных отношениях со своим начальником и благодетелем логофетом Феоктистом. Доверие, которое Феоктист питал к своему протоасикриту, иллюстрируется тем, что во время одного из важных посольств к арабскому халифу Фотий был включен в состав императорской делегации. Кроме того, отношение Феоктиста к Фотию можно видеть и из того, что логофет дал Фотию совершенно исключительную привилегию, он разрешил протоасикриту работать во дворце ровно столько, сколько он пожелает, чтобы придворная жизнь не мешала его домашнему преподаванию. Однако, несмотря на такое явное благоволение Феоктиста, Фотий по какой-то причине примкнул к партии придворных, враждебной всесильному министру, которая возглавлялась братом императрицы Феодоры патрикием Вардой. Историки, и сам Фотий в своих письмах, говорит о большой дружбе, которая связывала его и Варду, однако,насколько можно понять, до поры до времени эта дружба не афишировалась и скрывалась, поскольку всесильный тогда логофет Феоктист не потерпел бы, чтобы его главный помощник являлся открытым сторонником его главного врага. Варда, также как и Феоктист, был просвещенным человеком и талантливым администратором, любящим науки и образованных собеседников, поэтому Фотий в принципе сдружился с человеком вполне достойным, но удивительно то обстоятельство, что Фотий, внешне продолжая оставаться верным помощником Феоктиста и работая под его руководством в дворцовых асикритиях, тайно перешел на сторону Варды, который активно готовил низложение Феоктиста, прикрываясь молодым императором Михаилом III. Такая изворотливая позиция в принципе вполне укладывалась в нормы, царившие в придворной среде, однако всегда немного необычно встретить подобное поведение у будущего святого, тем более, что именно Феоктисту Фотий был обязан своим возвышением и карьерой.

Чрезвычайно интересно и отношение Фотия к низложению патрикия Феоктиста в 855 г. Патрикий Варда готовил заговор против Феоктиста долго и тщательно. Сначала была проведена большая работа с молодым императором, которому Варда сумел внушить мысль о необходимости немедленного устранения его матери императрицы Феодоры. Потом требовалось получить поддержку среди высших военачальников и чиновников императорского двора. Правление Феодоры и патрикия Феоктиста не было популярным в среде придворных сановников и поэтому Варда довольно быстро смог опереться на широкие круги влиятельных царедворцев. Это видно хотя бы из того факта, что Варда планировал арест Феоктиста в Лавзиаке – зале, где во время ежедневных императорских приемов находились самые высшие придворные чины (которые так и назывались «архонты Лавзиака»), на поддержку которых Варда мог очевидно опереться. В связи со всеми этими приготовлениями возникает вопрос: знал ли Фотий о готовящемся перевороте? Трудно себе представить, что близкий друг Варды, каковым Фотий сам себя называл, оставался все это время в совершенном неведении, но рассказ продолжателя Феофана о ходе переворота добавляет еще больше интересных подробностей: оказывается Феоктист был арестован именно в ведомстве Фотия - в асикритиях, где он пытался спастись от своих преследователей. По замыслу Варды после того как логофет Феоктист должен был окончить очередной доклад императрице, Михаил III должен был приказать Феоктисту вопреки церемониалу первым выйти в залу Лавзиак, после чего император должен был закричать препозитам: «Хватайте его!», а архонты Лавзиака должны были наброситься на логофета. По сообщению других историков Феоктиста остановили еще до его доклада императрице. Однако, согласно продолжателю Феофана, Феоктист успел выбежать из Лавзиака в асикритии, т.е. в помещения канцелярии, видимо рассчитывая получить помощь от своих непосредственных подчиненных – асикритов, которые могли хотя бы на небольшое время задержать врагов логофета, позволив тем самым ему выбежать через асикритии на ипподром и скрыться. И вот здесь стоит упомянуть один любопытный факт, ускользающий от внимания историков: согласно придворному уставу абсолютно все императорские сановники должны были в полном составе являться во дворец во время ежедневных приемов. Сановники располагались в определенных залах дворца и ждали, не потребуется ли кто-то из них императору, и только после приема объявлялся общий расход и сановники удалялись. Поэтому точно также как в Лавзиаке во время ежедневных императорских приемов всякий раз обязаны были собираться архонты Лавзиака, в асикритиях в это время обязан был находиться протоасикрит, на случай если императрица пожелает отдать ему какое-либо распоряжение. Из этого видно, что во время ареста Феоктиста Фотий был во дворце и находился у себя в асикритиях. Феоктист, вбежав в асикритии, расчитывал, в частности, на поддержку находившегося там протоасикрита Фотия, фактического начальника асикритий. Однако Фотий уже тайно давно стоял на стороне Варды, и Феоктисту не было оказано в асикритиях абсолютно никакой помощи – именно в асикритиях патрикий Феоктист был «схвачен толпой» и Варда тут же, в присутствии Фотия, велел убить логофета. Несмотря на такую очевидную жестокость, Фотий не оказал своему бывшему благодетелю совершенно никакой поддержки. В тот момент в асикритиях никто не решился прилюдно убить Феоктиста (и, соответственно, нести последствия этого убийства), поэтому патрикий Феоктист был сначала отведен в вестибюль ипподрома Скиллы и там заколот одним из этериотов, посланных Вардой. Должности Феоктиста были распределены между Константином Армянином, ставшим логофетом дрома (кстати, бывшим потом ярым противником Фотия), и Вардой, получившим от императора титул куропалата и назначенного на должность «епи ту каниклиу», т.е. ставшего новым начальником асикритий и, соответственно, новым начальником Фотия. После переворота сторонники логофета Феоктиста подверглись опале, в частности, св. Мефодий вынужден был оставить должность стратига. Но Фотий, разумеется, не только сохранил свое положение при новом положении дел, но и приобрел еще большее влияние при своем друге куропалате Варде, ставшим главой византийского правительства.

Таким образом, можно говорить об определенном участии протоасикрита Фотия в заговоре высших придворных чинов против правительства императрицы Феодоры и патрикия Феоктиста. Несмотря на то, что нет непосредственных данных, говорящих об активном участии Фотия в устранении логофета Феоктиста, арест Феоктиста именно в асикритиях в присутствии Фотия, не оказание Фотием никакой поддержки Феоктисту во время бегства, дружба Фотия с Вардой и усиление Фотия после переворота говорят о том, что протоасикрит сыграл определенную роль в низложении всесильного временщика. К этому стоит добавить, что Фотий, насколько можно понять, до последнего играл перед Феоктистом роль верного ему человека, что и погубило в конечном итоге логофета, который бросился в трудный момент искать поддержки в асикритиях и, вопреки своему ожиданию, был схвачен именно среди асикритов, на помощь которых рассчитывал.

Какой из всего этого можно сделать вывод о характере Фотия? Прежде всего тот, что Фотий не был человеком откровенным. Только искусной дипломатией можно было долгое время сохранять видимость верного сподвижника логофета Феоктиста, являясь при этом другом патрикия Варды. И эту «дипломатичность» Фотия мы еще многократно встретим во многих эпизодах его церковно-политической борьбы.

При этом вряд ли Фотий сочувствовал убийству своего бывшего благодетеля, которое к тому же Варда хотел совершить прямо у него на глазах в подведомственном ему помещении. Фотий не был сторонником жестокостей к кому бы то ни было, как легко можно видеть из его писем. Но показательный факт его полного молчания по поводу этого убийства (и во время ареста в асикритиях, и потом) говорит о том, что в характере Фотия был заложен принцип уступать силе. И этот принцип также еще не один раз проявится в его богатой жизненной истории. В этом отношении Фотий был прямой противоположностью традиции ревнителей, представленных в Константинополе прежде всего студитами, которые непримиримо отстаивали принципы церковного порядка пред лицом государственной власти. Фотий же предпочитал исполнять требования начальства, даже если эти требования выходили за рамки допустимого, и такой метод отношения с государством он воплотит потом и на кафедре Константинопольского патриарха.

Drogon · 27 декабря, 2011

II. Фотий и иконоборцы

Кажется никто не обращал внимания на одну интересную деталь ранней биографии патриарха Фотия . При иконоборческом императоре Феофиле он служил в асикритиях. В связи с этим возникает вопрос о том, как молодой Фотий совмещал это служение со своим иконопочитанием? Ведь будучи императорским асикритом невозможно было быть тайным иконопочитателем в строгом смысле этого слова, т.е. никак не быть связаным с иконоборческой Церковью, а лишь только не заявлять о своем иконопочитании вслух. Императорская служба в Византии того времени предполагала обязательную связь с официальной Церковью, т.к. все члены синклита должны были участвовать в церковных службах, на которых присутствовал император. В том числе и асикриты. Они в полном своем составе должны были встречать императора в Консистории во время больших церковных праздников, стоя в два ряда вдоль зала Консистории. При входе императора асикриты падали ниц и пели славословие царю. Потом они шли впереди процессии, участвовали во всех приемах димов, принимали участие в малом входе в церковь св. Софии, где асикриты, в числе прочих синклитиков выстраивались в два ряда вдоль наоса храма св. Софии и пели славословия при входе императора и патриарха, которые проходили мимо них. Потом асикриты предшествовали императору и св. Дарам на Великом входе, проходя от амвона до солеи. После входа, асикриты участвовали в торжественном целовании мира с императором на солее перед иконостасом. Хотя нигде прямо такое не говорится, но сложно себе представить, чтобы асикриты могли уклониться от причащения в дни великих праздников, когда у патриарха причащался весь синклит. Это было бы очень заметно (как, например, было всегда очень заметно, что кто-то не причащался во время дней обязательного причащения всех студентов в духовной семинарии и духовной академии).

Поэтому Фотий, будучи асикритом, должен был, как минимум, принимать участие в иконоборческом богослужении – участвовал в малом и великом входах, и в целовании мира. Вполне возможно, что он и причащался у иконоборцев.

Странно, что никто из биографов не отмечал этого факта.

Drogon · 27 декабря, 2011

III. Фотий и патриарх Игнатий

Все, кто пишет про Фотия и Игнатия обычно четко делятся на две группы: католики подробно пишут о том, как Фотий беззаконно захватил кафедру Игнатия, а православные всячески выгораживают Фотия, придумывая различные оправдания для его поведения. Справедливости ради, требуется признать, что католики в основном правы, а оправдания православных никуда не годятся.

Игнатий действительно беззаконно был удален с престола кесарем Вардой. Никакого отречения Игнатий не подписывал. Отсутствие отречения Игнатия было столь неопровержимым фактом, что ни Фотий, ни его сторонники никогда не утверждали, что Игнатий якобы отрекся. На вопрос папы Николая о том, как это Фотий поставился на место Игнатия, Фотий в ответном письме не ответил ничего.

Единственным источником, свидетельствующим о якобы имевшем место отречении Игнатия является письмо императора Михаила III к папе Николаю (Mansi, Concil. T. XV, 165 B ), но оно написано с явной целью ввести папу в заблуждение – там говорится о том, что Игнатий написал отречение и самовольно, по неизвестным никому причинам, оставил кафедру, за что и был низложен Собором епископов. Это сообщение очевидно ложно.

Однако существует еще один документ, который приводится сторонниками Фотия – сообщение митр. Митрофана Смирнского (Mansi, Concil. T. XVI, 416 B ) о том, что после долгих уговоров Игнатий наконец согласился на новые выборы патриарха, оговорив только то, что будущий патриарх не должен быть из числа раскольников, т.е. сторонников Григория Асвесты. Но при ближайшем рассмотрении это сообщение также оказывается ложным, точнее, ложно понятым. Дело в том, что, насколько можно понять по сообщениям современников и хронистов, после удаления Игнатия, несмотря на то, что это удаление было совершено вопреки канонам и Игнатий не дал никакого отречения, под давлением кесаря Варды почти все митрополиты Синода все-таки согласились избрать нового патриарха. Этой идее противились сначала только несколько активных сторонников Игнатия, в частности митр. Митрофан Смирнский, но и они, в конце концов, уступили давлению. Первоначально, видимо, митрополиты планировали избрать кандидата из своей среды, но император отверг все три кандидатуры, предложенные Синодом и выставил свою – протоасикрита Фотия. Дело в том, что согласно древней традиции выборы патриарха проходили так: Синод избирал трех кандидатов из которых император выбирал одного, который и становился патриархом. Но император имел право отвергнуть все три кандидатуры Синода и выставить своего собственного кандидата, которого обыкновенно Синод и утверждал (даже не помню, были ли случаи, чтобы Синод отвергал императорскую кандидатуру, но, надо сказать, императоры не так часто прибегали к этом у своему праву единоличного выдвижения кандидата, а в поздней Византии, кажется, о таком императорском праве даже как-то и забыли). Так вот митрополиты Синода были поставлены перед необходимостью одобрить кандидатуру протоасикрита Фотия и именно тогда-то митр. Митрофан Смирнский и извлек на свет бумагу, которая была подписана Игнатием и говорила о том, что следующего патриарха нужно избрать не из среды раскольников. При прочтении свидетельства Митрофана однозначно видно, что речь идет не о документе, позволяющем начать выборы, а о простом завещании Игнатия, составленном им на случай своей смерти, где тот запрещает избирать себе преемника из числа сторонников Григория Асвесты. Митрофан и прочие митрополиты решили обнародовать этот документ как раз для того, чтобы отмести кандидатуру Фотия, который подозревался в принадлежности к движению Асвесты. . Митрополиты вроде бы соглашались подчиниться императорскому выбору, но, опираясь на завещание Игнатия, потребовали, чтобы Фотий дал присягу, что он не раскольник, признает и чтит патриарха Игнатия.

На удивление, Фотий такую присягу дал. Митрополитам пришлось смириться и согласиться на его избрание. Таким образом, нет никакого противоречия в том, что разные современные Фотию авторы утверждают то, что Фотий был избран Синодом единогласно, то, что все в Синоде единогласно были против Фотия. На самом деле оба утверждения верны, сначала Синод был целиком против Фотия, были избраны три совершенно других кандидата, в страшном сне, наверное, митрополиты Синода не представляли Фотия, сторонника Григория Асвесты, своим патриархом, но потом кандидатуру Фотия внес император и, попытавшись маневрировать с помощью завещания Игнатия и присяги, в итоге все митрополиты Синода единогласно вынуждены были согласиться с избранием Фотия. Что же касается патриарха Игнатия, то он всегда продолжал считать именно себя законным константинопольским предстоятелем, и никогда не отрекался от своего положения, несмотря на предательство митрополитов Синода.

Несмотря на свою присягу, Фотий немедленно после выборов соединился с митр. Григорием Асвестой, главой раскольнического движения. В глазах Синода это было прямым нарушением только что данной Фотием присяги, поэтому не стоит удивляться тому факут, что хиротонию Фотия возглавил Григорий Асвеста, а не митрополит Ираклийский. Обычно считается, что Фотий специально пригласил почитаемого им Григория Асвесту для своей хиротонии, но сложно предположить, что Фотий добровольно решил начать свое патриаршество с такого революционного шага – доверить возглавление патриаршей хиротонии не Ираклийскому митрополиту или хотя бы одному из высших митрополитов (эта древняя традиция не нарушалась до Фотия никогда), а мелкому архиерею, занимающему 43-е место в церковной иерархии. Скорее всего, высшие митрополиты Синода отказались участвовать в хиротонии Фотия, по причине нарушения им своей присяги, данной при избрании, а в условиях, когда все высшие иерархи бойкотировали его поставление, Фотий вынужден был совершить свою хиротонию силами сторонников Григория Асвесты и, возможно, каких-то епископов официальной Церкви, которые согласились признать новое положение дел. То, что сопротивление Фотию было массовым, показывает Собор противников Фотия, который открылся после его поставления в храме св. Ирины. Собор заседал около месяца в одном из главных храмов города, прилегающем вплотную к императорскому дворцу, но правительство не предпринимало совершенно никаких мер против заседавших ( и это правительство Варды, отличающееся резкими и жестокими мерами в отношении оппозиции). Такая лояльность говорит только о том, что императорский двор был глубоко не уверен в успехе затеянного им мероприятия по поставлению Фотия и все ожидали дальнейшего развития событий. Собор в храме св. Ирины объявил о незаконности поставления Фотия, по причине нарушения им присяги, данной при избрании, и объявил о поддержке сосланного патриарха Игнатия.

В данном случае интересен факт нарушения присяги Фотием. Хотя слова данной им присяги о «расколе» могли быть истолкованы самим Фотием и иначе («раскольником» Фотий, вероятно, Григория Асвесту не считал, поэтому легко мог подтвердить, что не он «раскольник»), но торжественное заверение, будто он «почитает» Игнатия никак не могло быть искренним, что и доказывает, редкая по степени ожесточения, борьба против Игнатия, предпринятая Фотием в первые годы после своего избрания. Считая Игнатия «хулителем памяти Мефодия», похитителем патриаршего престола, беззаконником, враждующим с любимым Фотием Григорием Асвестой, Фотий никак не мог «почитать» Игнатия , тем более, что и собственный смысл присяги заключался как раз в том, чтобы Фотий показал, что он признает именно патриаршество Игнатия и, соответственно, законность прещений, наложенный при Игнатии на Григория Асвесту. Первыми же шагами Фотия были торжественное анафематствование Игнатия и страшные унижение бывшего патриарха на Двукратном Соборе, с объявлением Игнатия льстивым «похитителем патриаршего престола», злобно гнавшим истинных пастырей, вроде достойнейшего митр. Григория Асвесты, переведенного Фотием из Сицилии на Никомидийскую кафедру.

Но, тем не менее, для того, чтобы достичь патриаршего престола, Фотий согласился подписать бумагу о том, что он «почитает и будет почитать» Игнатия. Только тонким иезуитством можно оправдать это подписание, а на самом деле, сложно не признать, что Фотий просто решил обмануть митрополитов Синода, для того, чтобы доставить победу партии Григория Асвесты. Для этого обмана ему понадобилось, как минимум, ложно засвидетельствовать, что он чтит и будет чтить человека, которого он считал виновником всех церковных зол.

Митрополиты Синода, правда, тоже оказались в сложном положении: они ведь согласились на избрание нового патриарха и, тем самым, согласились с тем, чтобы считать Игнатия лишенным кафедры. Теперь же им пришлось снова войти в согласие с Игнатием, но в такой ситуации их всегда могли обвинить в том, что они поддерживают патриарха, которого один раз уже признали отстраненным. Именно поэтому среди игнатиан так осторожно и запутанно излагаются события избрания Фотия, не потому что в этом избрании было что-то законное, а потому что сами игнатиане, на первых порах, во всю соучаствовали в канонических беззакониях, с которыми было сопряжено отстранение Игнатия. Единственным, кто занимал безукоризненную позицию, был сам патриарх Игнатий, который отказался отрекаться от престола, признавать нового патриарха или вообще какие-либо действия Синода по избранию Фотия.

Позиция же Фотия тоже была по своему логична. Он, как сторонник Григория Асвесты, считал Игнатия узурпатором и все его постановления лишенными канонической силы, поэтому и свое избрание официальным Синодом и присягу он, видимо, воспринимал как тяжелое, но необходимое средство для достижения патриаршей кафедры. Однако целью его было доставить торжество Григорию Асвесте, а не избравшим его митрополитам, поэтому он незамедлительно повел себя так, как будто никакого патриарха Игнатия никогда не существовало, и никаких прещений против Григория Асвесты никто никогда не принимал. В дальнейшем он строго придерживался той же логики.

В течении месяца, когда происходил игнатианский собор в храме св. Ирины правительство и Фотий, разумеется, старались привлечь как можно больше архиереев в число своих сторонников. Когда стало понятно, что эта политика возымела успех, Фотий открыл в 859 г. антиигнатианский собор в кафедральном храме св. Апостолов. Подробности этого собора неизвестны, но известны результаты – на соборе были анафематствованы не только все участники игнатианского собора в храме св. Ирины, но по какой-то причине и сам Игнатий, пребывавший в ссылке. Поскольку Двукратный Собор 861 г. занимался пересмотром решений собора 859 г., то можно предположить, что этот собор рассмотрел, также как и Двукратный, два вопроса: законность поставления Игнатия в патриархи и законность осуждения митр. Григория Асвесты. Оба этих случая, видимо, были признаны незаконными, что хоть в какой-то степени и может объяснить такую странную меру, принятую на Соборе 859 г., как анафематствование Игнатия. Видимо, Игнатий трактовался, как похититель кафедры, а Фотий, рукоположенный Григорием Асвестой, как законный преемник почившего патриарха Мефодия.

Сразу после собора 859 г. Варда начал жестокие гонения на игнатиан. Обычно стараются смягчить роль Фотия в этих гонениях, он действительно писал Варде письма с требованием не убивать и не калечить игнатиан, но Фотий полностью поддерживал ссылки своих противников. Сам он решительно обрушивался на своих оппонентов, наделяя их самыми жесткими эпитетами, решительно третировал их в качестве раскольников и, в первые годы своего правления, низложил множество игнатианских епископов, которых заместил своими сторонниками. Подверглись гонению и многие знаменитые игумены, поддержавшие Игнатия. Например, ближайший ученик прп. Феодора Студита прп. Николай Студит, отказавшись признать Фотия, удалился из Студийского монастыря. За ним последовало и множество простых монахов. В 865 г. по приказу кесаря Варды прп. Николай был насильственно возвращен в Студийский монастырь, и заключен в оковы.

Однако вершиной гонений на игнатиан был Двукратный Собор 861 г., собранный для того, чтобы задобрить папу, который никак не мог понять на каком основании удален Игнатий, и как новый патриарх мог получить хиротонию от осужденного иерарха (Григория Асвесты). На соборе Игнатий был обвинен в том, что его избрание в патриархи было совершено неканоническим образом. Судя по всему, при избрании Игнатия действительно не были проведены формальные выборы Синодом трех кандидатур, вместо этого императрица Феодора сразу же предложила Синоду утвердить избрание Игнатия. Эта формальность и стала причиной того, что избрание Игнатия было объявлено недействительным, а все его действия, как патриарха, не имеющими силы. Однако тогда не существовало каких-то однозначных канонических норм, регламентирующих патриаршие выборы. Обвинители не смогли привести никакого правила, которое бы было нарушено при избрании Игнатия, поэтому Игнатия обвинили в том, что он получил хиротонию с помощью светских правителей и под давлением государственной власти. Совершенно такое же обвинение можно было значительно с большим правом адресовать самому Фотию. К тому же, при избрании Игнатия весь Синод, включая Григория Асвесту и его сторонников, согласился с выбором императрицы Феодоры. Кроме того, если выборы Игнатия действительно произошли под давлением государственной власти и по этой причине должны были быть признаны недействительными, то наказанию подлежал не только Игнатий, но и избравшие его митрополиты, в том числе опять же Григорий Асвеста и его сторонники. Тем не менее, Двукратный Собор осудил одного Игнатия и полностью подтвердил решения собора 859 г., что показывает пристрастность судей и несправедливость решений. Нечего и говорить о том, что процедура принятия постановлений на соборе была полностью нарушена.

Фотий, насколько можно понять, всю жизнь придерживался именно такой позиции относительно Игнатия. Даже когда впоследствии Фотий примирился с Игнатием, он считал его патриархом только «по икономии», законным патриархом Фотий считал только себя. Это видно из того, что и в ссылке Фотий продолжал священнодействовать и поощрял священнодействия своих сторонников, низложенных Игнатием. Сам Фотий говорил во время второго патриаршества Игнатия, что он не возвращается открыто к патриаршеству только из любви к миру, хотя имеет полное право на константинопольский трон. И на Соборе 879-880 гг. Фотий провел решение о том, что он всегда поступал правильно, а все постановления, принятые против него, не имеют никакой силы.

Однако, если рассматривать поведение Фотия с канонической точки зрения, трудно признать его поведение правильным. Совершенно непонятно, каким образом можно оправдать раскол Григория Асвесты и, соответственно, всю дальнейшую линию Фотия, признававшего патриарха Игнатия узурпатором патриаршего трона.

Фотий принадлежал к расколу и ввел раскольников в Церковь, законно отделившихся от себя иерархов он низложил и анафематствовал. Причем никогда в этом Фотий не раскаялся, а продолжал считать свое дело правым всю жизнь.

В этом отношении Фотий во всем походил на патриарха Сергия (Страгородского), только Фотий был еще большим нарушителем канонов, чем Сергий. Сергий просто запретил не подчиняющихся ему иерархов, но изначально не был раскольником и на анафематил своих противников. А Фотий и до патриаршества поддерживал раскол, и став патриархом, низлагал своих противников со значительно большей жестокостью. Поэтому, судя по всему, нет никакой возможности признавать решения Двукратного Собора 861 г. и Большого Собора 879-880 гг. в их прямом смысле, в том смысле, который вкладывался в соборные решения непосредственно составителями этих Соборов. Нельзя сказать, что позиция Фотия относительно Игнатия восторжествовала в истории. В скором времени после Собора Фотий был удален с кафедры, а его преемники полностью примирились с игнатианами, анафематствованными Собором 879-880 гг. Единственным условием такого примирения было признание игнатианами рукоположений, совершенных Фотием, но даже и на это игнатиане пошли только после того, как рукоположения Фотия признали римские папы. Однако, недоговоренности остались. Непонятная ситуация, в которой однозначно неканоничные действия Фотия торжественно оправдываются Двукратным Собором и Великим собором 879-880 гг., стала прецедентом для многих последующих беззаконий церковной власти.

Впрочем, существует и важное отличие истории патриарха Фотия от истории патриарха Сергия. Несмотря на мнение о своей полной правоте, Фотий не был фанатиком своих идей и, все-таки, примирился с патриархом Игнатием, а в конце жизни примирился даже с таким непримиримым игнатианином, как митр. Митрофан Смирнский. А Сергий не примирился ни с кем из законных архиереев и умер в расколе. Именно поэтому Фотий – святой, а патриарх Сергий – основатель парасинагоги.

Подводя итог, можно сказать, что Фотий был, несомненно, великим богословом и талантливейшим эрудитом. Он, кроме того, вел подвижнический образ жизни. Однако в церковной политике он придерживался ошибочной позиции. Фотий был классическим представителем «сергианина» в IX в., не даром он так почитал патриархов Тарасия, Никифора и, особенно, Мефодия, анафематствовавшего студитов. Фотий легко «продавливался» государственной властью, что особенно будет заметно на примере его отношений с Римским престолом. Кроме того, Фотий не гнушался откровенным обманом и лестью.

Поэтому нужно оценивать его личность объективно, а не пристрастно, не замалчивая его недостатков и не преувеличивая его достоинств.

27 декабря, 2011

Смысл темы в утверждении, что не все святые безупречны?

Или в том, что только такой нравственно ужасный человек, как Фотий, мог отделиться от нравственно прекрасного римского престола, на котором буквально через несколько десятилетий началась сплошная порнократия?

Впрочем, всё это неважно. Странно, что решительно не привлекают ничьего внимания обстоятельства возведения и низведения прочих патриархов Константинопольских, как до, так и после Фотия с Игнатием - заклятых друзей по смиреннейшему желанию зубами вцепиться в "законно принадлежащий" себе престол... А ведь там можно найти не менее красочные картинки. Да и у римлян тоже.

Drogon · 27 декабря, 2011

Смысл темы в ознакомлении с интересным, по-моему, взглядом на патриарха Фотия (по-крайней мере, взгляд для православного необычный). А так же в обсуждении этого взгляда, личности Фотия и всей той исторической ситуации в целом. Ну и, быть может, еще каких-то вопросов со всем этим связанных.

27 декабря, 2011

А, ну ладно. Но, как я уже говорил, существует столько константинопольских патриархов, хороших и разных... Как Вам, например, Афанасий Первый? Ведь это же чудо, а? Хоть сериал снимай!

Drogon · 27 декабря, 2011

IV. Фотий и папа Николай

По вступлении на патриарший престол Фотий, по обыкновению, отправил энтронистику восточным патриархам и римскому папе Николаю. Если с восточными патриархами никаких проблем и не предвиделось (угнетенные арабами, в то время они поддерживали любое официальное начинание империи), то с папой дело обстояло сложнее. Папа изначально был втянут в дело Фотия, и втянут отнюдь не Игнатием, а Григорием Асвестой, точнее его апелляцией к папе по поводу своего низложения в Константинополе. В 859 г. в Риме всё еще продолжали дожидаться обвинителей от Игнатия по делу митрополита Сиракузского, а теперь, когда Игнатий вдруг оказался низложен, а запрещенный в Риме Асвеста поставил нового патриарха, папа, соответственно, оказался прямо вовлечен в дело о замещении константинопольского трона. Поэтому попытка Фотия прислать папе в общих словах составленную энтронистику не прошла. Этой бессодержательной энтронистикой Фотий хотел показать папе, что это всё наши собственные восточные дела, которые вас совершенно не касаются, просто примите к сведению, что у нас в Константинополе теперь новый патриарх. Но к чести папы, стоит сказать, что он категорически отказался бездумно признавать восточные беззакония. Мало того, что энтронистики для того и посылаются патриархами, чтобы другие престолы могли засвидетельствовать правую веру и точный канонический порядок избрания нового предстоятеля, но кроме этого, Римской Церкви принадлежало важное и существенное право в системе православных церквей – римский престол, согласно канонам, был высшей судебной инстанцией для всего православия. В случае с Фотием канонический порядок как раз был нарушен и подозревающий это папа, прежде чем признать изменения, совершившиеся в восточной столице, весьма разумно потребовал сообщить подробности удаления Игнатия и избрания нового патриарха. Также папу весьма интересовало по какой причине не были присланы в Рим обвинители Григория Асвесты и каково нынешнее положение этого запрещенного в служении иерарха. Для выяснения всего этого на месте папа отправил в Константинополь своих легатов. Легаты имели от папы полномочия только лишь узнать подробности событий, но под давлением императорского двора они согласились превысить свои полномочия и принять участие в специально собранном для них Двукратном Соборе 861 г. , где они одобрили низложение Игнатия и оправдали Григория Асвесту. Вместе с постановлением собора Фотий отправил папе Николаю и пространную апологию своего избрания, в которой, однако, полностью умалчивал о двух основных моментах, которые как раз и делали его избрание неканоничным : о поставлении Григорием Асвестой, тогда еще никем не оправданным и о насильственном смещении Игнатия, не давшим отречения. Другими словами, Фотий решился на то, чтобы дать папе, в лице его легатов, возможность триумфально выступить в качестве верховного судьи над константинопольским патриархом на Двукратном Соборе 861 г., рассчитывая, что взамен папа согласится замять неканоничность его избрания. Ведь очевидно, что даже в случае признания правоты приговора Двукратного Собора избрание Фотия все равно выходило неканоничным, он же был избран до того, как была доказана вина Игнатия и поставлен Асвестой до того, как тот был оправдан. Однако чтобы добиться признания Рима Фотий решился на беспрецедентный в истории шаг – позволил римским легатам устроить непосредственно в Константинополе судебный трибунал над местным патриархом и поэтому Фотий мог рассчитывать на ответную благосклонность папы. Тем не менее, это попытка Фотия «купить» римского папу потерпела полный дипломатический крах – папа категорически отказался утвердить действия своих легатов. Фотий оказался в решительно неприятном положении, ведь он пошел на неслыханное унижение своей кафедры, но при этом в итоге ничего из этого не получил, кроме еще большего унижения.

В довершение дипломатических неудач Фотия сосланный Игнатий решил подать римскому папе апелляцию, которую повез на запад прп. Феоктист Студит, что позволило папе на полных канонических основаниях потребовать законного апелляционного суда в Риме, куда он требовал прислать представителей стороны Фотия. Поскольку со стороны Фотия не было прислано представителей, то папа на римском соборе 863 г. подтвердил, что, как и прежде, продолжает считать константинопольским патриархом Игнатия, а Фотия считает узурпатором, как поставленного на место живого патриарха и рукоположенного низложенным митрополитом («Григорий Асвеста ничего не имел, поэтому Фотий ничего не получил»). Сам Фотий, Григорий Асвеста и все их сторонники были преданы анафеме.

Фотию не оставалось ничего другого, как просто игнорировать эти анафемы, однако разрыв с западом имел большой резонанс на востоке, а игнатианское движение обрело второе дыхание. Фотий продолжал придерживаться политики гонений на своих игнатианских оппонентов, но несмотря на то, что все архиерейские кафедры и настоятельства в крупных монастырях были замещены его сторонниками, количество недовольных Фотием было весьма велико, его популярность в придворных кругах падала и разрыв с Римом сильно пошатнул положение нового патриарха. Единственное основание, на котором Фотий основывал свое патриаршество – государственная власть, не могла не оценить такого крупного дипломатического проигрыша, как раскол с папой, тем более, в преддверии совместных военных операций византийцев и западного императора Людовика II против арабов Барийского эмирата. Конечно, это был проигрыш и самой государственной власти, которая в лице Варды сделала ставку на Фотия, поэтому теперь в императорском окружении усилились противники Варды, считавшие, что поддержка Фотия совсем не выгодна для государственных интересов империи.

Неудачи продолжали преследовать Фотия и дальше, всё сильнее расшатывая его и без того не простое положение. В 865 г. болгарский князь Борис решает принять крещение у византийского духовенства и стать союзником империи. Сложно переоценить значение этого события, т.к. болгары долгое время были важнейшими военными противниками Византии, и крещение Болгарии означало вовлечение ее в орбиту имперского влияния. Однако по какой-то причине болгарскому князю, несмотря на его просьбы, Фотий отказал в присылки епископа. В Болгарию были направлены исключительно одни священники. Сложно понять какими мотивами руководствовался Фотий, отказывая болгарскому князю в присылке греческого архиерея, но это привело к катастрофическим для византийской дипломатии последствиям. Не получив архиерея на востоке, в 866 г. Борис принимает решение переориентироваться на запад и отправляет посольство к папе, с просьбой прислать епископа для управления Болгарской Церковью. Поскольку территория древнего диоцеза Иллирик, где располагалась Болгария, так же как и Сицилия, лишь только при иконоборцах была переведена из-под юрисдикции римского папы в юрисдикцию Константинополя, папа, не признавая иконоборческого законодательства, считал, что Болгария в административном отношении должна подчиняться Риму. Поэтому папа, получив запрос от болгарского князя Бориса, немедленно отправляет к болгарам внушительное посольство из множества клириков и нескольких итальянских епископов. Кроме того, для удобства катехизации к римскому посольству должны были присоединиться и несколько священников из ближайшей к Болгарии франкской епархии Пассау. Достигнув такого неожиданного успеха в переговорах с папой, Борис принимает решение изгнать из своей страны всех византийских священников.

Весть об этом произвела в придворных кругах Константинополя ужасающее впечатление. Болгария была действительно чрезвычайно опасна и переориентация ее на запад была чревата страшными политическими последствиями. Подчинение Болгарии Риму в церковном отношении нанесло сильнейший удар по партии сановников , поддерживающей Фотия, который не смог продержаться на престоле дольше нескольких месяцев после получения известия о римском посольстве. Сколь велико было смятение в придворных кругах Константинополя можно понять из тех небывалых мер, которые в спешке были предприняты правительством сразу же после получения новостей из Болгарии. Было решено торжественно осудить захват Болгарии западными миссионерами и для этого осуждения было принято решение созвать, не много не мало, новый Вселенский Собор . Такой размах, однако, сразу же ставил несколько серьезных проблем. Во-первых, Вселенские Соборы всегда собирались для осуждения каких-то важных ересей, а здесь всего лишь политические обстоятельства требовали осудить захватчиков церковной власти над болгарами. Во-вторых, Вселенский Собор предполагал обязательное участие в заседаниях представителей западной церкви, а здесь с одной стороны Фотий был анафематствован на западе, а с другой стороны западное посольство, собственно, и требовалось торжественно осудить. Решение этих задач и было предоставлено Фотию, который вполне с ним справился, издав свое знаменитое Окружное послание 867 г.

Для решения первой задачи Фотий воспользовался тем, что некоторые обычаи западной Церкви (пост в субботу и целибат) были осуждены еще на Трулльском Соборе (691-692). Правила этого Собора никогда не признавались на Западе, поэтому в западной практике совершенно ничего не изменилось, что и позволяло Фотию выставить западных миссионеров нарушителями двух правил Трулльского Собора. К этому Фотий добавил еще западную практику разрешения на первой седмице Великого поста вкушения сыра и яиц, что он трактовал, как нарушение древних правил о хранении Святой Четыредесятницы. Кроме того, в качестве канонического нарушения Фотий привел и новое миропомазание, которое западные епископы совершили над болгарами, миропомазанными византийскими священниками, хотя он сам вынужден был признаться в том, что для этого нарушения не смог подобрать никакого правила. Итак, Фотий начал с того, что попытался представить западных миссионеров нарушителями канонических правил. Однако этого было слишком мало, а для такого предприятия, как Вселенский Собор требовалась ересь, а не канонические нарушения. С поиском ереси было сложнее, но тут подвернулся удобный случай - к римскому посольству присоединились несколько франкских священников из Пассау, которые по франкской традиции употребляли Символ веры с filioque. Это стало известно в Константинополе, и Фотий решил обвинить римское посольство в употреблении filioque .

Вряд ли сам Фотий относился к собственным обвинениям серьезно. Будучи эрудитом, он прекрасно знал, что Трулльский Собор никогда не признавался на западе, и поэтому невозможно было обвинить западных клириков в нарушении правил, которые не имели к ним никакого отношения. Что же касается иного устава о пощении и практике совершения миропомазания только епископами, то подлинное отношение Фотия к этому вопросу изложено им в письме папе Николаю 861 г. Тогда Фотий, оправдывая свое поставление из мирян, подробно писал, что различные канонические, литургические и уставные особенности в разных частях христианского мира естественны и допустимы . В письме 861 г. Фотий говорит по этому поводу очень пространно и с большой убедительностью, приводя множество примеров из западной и восточной практики, поэтому сложно поверить, что за семь лет его мнение радикально изменилось на противоположное. Более того, все канонические особенности, описанные в Окружном послании, практиковали не только члены западной делегации, но все вообще клирики западных Церквей и даже собственно византийские южно-итальянские клирики, находящиеся в непосредственном подчинении Константинопольского патриарха, которые никогда, ни до, ни после 867 г. не подвергались от Фотия какому-либо осуждению. Показательно также и то, что после 867 г., даже в период новых обострений с Римом, Фотий никогда больше не возвращался к теме канонических нарушений, описанных в Окружном послании, хотя в практике западных церквей совершенно ничего не изменилось.

Что же касается filioque, то эта прибавка вообще никогда не использовалась в Италии, напротив именно римские папы активно противостояли попыткам франкского епископата узаконить и распространить эту прибавку. Поэтому итальянское по преимуществу посольство в Болгарию никак не могло быть обвинено в использовании filioque. Как раз наоборот, болгарская миссия состояла из противников использования filioque - итальянцев. Filioque использовали только несколько франкских священников из Пассау, однако экстраполировать действия нескольких священников на епископов, и вообще всех клириков болгарской миссии, было очевидным преувеличением. Кроме того, обвинение в использовании еретической прибавки к Символу было сделано Фотием без какого-либо расследования, только на основании рассказов изгнанного из Болгарии византийского духовенства. Все это говорит о том, что и этому обвинению Фотий всерьез не придавал большого значения, считая, что, скорее всего, это просто плод невежества плохо образованных миссионеров. Filioque было выбрано поводом для осуждения западных миссионеров на Вселенском Соборе, точно также как поводом были выбраны и обвинения членов западной делегации в нарушении канонов.

Тем не менее, оставалось второе препятствие на пути к созыву Вселенского Собора – необходимо было хоть в каком-то виде привлечь к Собору Западную Церковь. Для этого Фотий принял решение воспользоваться смутами, происходившими на западе 861-865 гг. На западе всегда существовала оппозиция папе Николаю, это были в основном франкские епископы, привыкшие к значительной самостоятельности и поэтому неодобрительно смотревшие на стремления папы к церковной централизации. Недовольный папой епископат западно-франкского государства группировался вокруг влиятельного Гинкмара, архиеп. Реймсского. Постоянное фрондирование совершал и Иоанн, архиеп. Равеннский, опирающийся на императора Людовика II. Но главными борцами с папой выступили епископы Лотарингского королевства во главе с архиереями двух старейших на западе кафедр – Гунтером, архиеп. Кёльнским и Титгудом, архиеп. Трирским. Причиной конфликта послужил развод лотарингского короля Лотаря (855-869) со своей женой Теутбергой. Лотарингские епископы на Ахенском соборе 862 г. и на Мецком соборе 863 г. разрешили Лотарю развестись со своей супругой и вступить в брак со своей наложницей Вальдрадой. Но папа Николай категорически отказался признавать беззаконный развод и новый брак лотарингского короля, решительно осудив епископов, подписавших разрешение и низложив архиеп. Гунтера Кельнского и Титгуда Трирского. Однако мятежные епископы, опираясь на поддержку брата короля Лотаря императора Людовика II, предприняли в 864 г. попытку свергнуть папу. Войска Людовика II в феврале 864 г. вошли и заняли Рим, папа Николай бежал в собор св. Петра. В Риме германские епископы, видимо, планировали собрать собор для суда над папой и в преддверии этого суда разослали окружное послание, посвященное каноническим беззакониям папы Николая (он, в основном, обвинялся в нарушении канонов при низложении Кельнского и Трирского архиепископов). Окружное послание германского епископата 864 г. – это довольно известный документ, вошедший в историю под названием «дьявольских глав» (capitula diabolica). «Дьявольские главы» были посланы также и на восток и были хорошо известны Фотию. Однако германское наступление 864 г. закончилось плачевно для лотарингских епископов, император Людовик II неожиданно серьезно заболел и поспешил примириться с папой, затворившемся в соборе св. Петра. Германские епископы были отосланы на свои кафедры и вскоре принесли перед папой покаяние. Король Лотарь вынужден был смириться и в 865 г. отослал от себя Вальдраду. Однако напряженные отношение между папой и западными властителями внушали определенные надежды Фотию. Известно, что Фотий активно переписывался с Иоанном, архиеп. Равеннским и даже вошел с ним в какое-то тайное соглашение (сохранилось одно из писем Фотия к Иоанну). Кроме того, capitula diabolica с обвинениями на папу Николая были посланы также и на восток, и в Константинополь бежали с запада некоторые «монахи и священники», не сумевшие удачно вписаться в примирение 865 г. между германским духовенством и папой. Все это позволили Фотию объявить в 867 г., что предстоящий Вселенский Собор кроме осуждения западных миссионеров рассмотрит также и дело о канонических нарушениях папы Николая по обвинению его же клириков.

Таким ходом Фотий успешно решал проблему отсутствия легатов папы на своем Вселенском Соборе : папские легаты будут отсутствовать по причине того, что сам папа как раз и подлежит соборному суду, а западная церковь будет представлена на этом Вселенском Соборе в лице бежавших от папы Николая «священников и монахов», которые даже называются по имени в Окружном послании Фотия.

Однако во всем этом был один очень существенный канонический изъян – на собор совсем не приглашались обвиняемые. Ни представителям болгарской делегации, ни папе Николаю даже не сообщили о том, что их за что-то собираются судить. Причина этого лежит на поверхности – речь шла о молниеносном перехвате Болгарии, действовать нужно было не просто быстро, а стремительно, поэтому тратить драгоценное время на пустые приглашения было никак нельзя. Это, правда, делало совершенно неканоничным готовящийся суд и приговор, но об особой каноничности тогда не было и речи, требовалось максимально быстро предъявить болгарам устрашающий документ от лица Вселенского Собора, чтобы те немедленно снова возвратились в лоно Константинопольской Церкви, поэтому канонические тонкости были оставлены Фотием за бортом.

Вселенский Собор Фотия состоялся и принял все запланированные решения: болгарские миссионеры были анафематствованы за канонические нарушения и filioque, а папа Николай был низложен и анафематствован за обвинения, изложенные в capitula diabolica. В специальном послании западный император Людовик II побуждался снова, как 864 г., пойти на Рим и привести в исполнение приговор Вселенского Собора.

Однако успех Фотия оказался более чем эфемерным. Буквально через несколько дней после окончания нового Вселенского Собора, в ходе государственного переворота, Фотий был удален с кафедры и сослан. На константинопольском престоле восстановлен Игнатий, послы, отправленные на запад с решениями Собора 867 г. возвращены назад, а вместо них в Рим направлены другие, извещавшие папу Николая о том, что исполнены все его требования относительно Константинопольской Церкви и законный патриарх снова на престоле. Папа Николай умер в том же 867 г. так никогда и не узнав о своем мимолетном анафематствовании на востоке и о немедленном восстановлении своего влияние во всей полноте.

К довершению дипломатических бед Фотия в том же году свв. Кирилл и Мефодий, посланные им для просвещения Моравии окончательно решили перейти в юрисдикцию папы Николая и отправились в Рим, взяв с собой мощи свт. Климента.

Впоследствии с аннулированием решений своего Вселенского Собора 867 г. вынужден был согласиться и сам Фотий – это было необходимым условием примирения с Римом, где память папы Николая почиталась с большим рвением. Участники Большого Собора 879-880 гг., который проходил под председательством Фотия, отзывались о папе Николае с большим уважением, поэтому можно сказать, что эпизод с анафематствованием папы в 867 г. был окончательно похоронен. Однако сам Фотий до конца своих дней питал неприязненные чувства к папе Николаю - в Мистагогии, написанной незадолго до смерти, он негативно отзывается об этом папе, ошибочно полагая, что именно папа Николай велел изъять из литургического употребления в римской Церкви Симвор веры, чтобы ему можно было легче успользовать filioque (на самом деле Символ веры в литургии римской Церкви не употреблялся никогда, а папа Николай не только никогда не употреблял, но и никогда не проявлял никакого сочувствия к filioque).

В общем и целом для православных нет никаких оснований отказываться от почитания папы Николая во святых, как это и было принято в западной Церкви почти сразу же после его смерти. В событиях 859-867 гг. именно папа Николай занимал безукоризненную позицию по восточным делам, он строго осуждал любые нарушения канонов и поддерживал незаконно смещенного с кафедры Игнатия. Папа Николай не поддавался на попытки «купить» его какими-то уступками, а неизменно придерживался канонической линии. Точно также, кстати, папа поступал и в западном деле о разводе короля Лотаря, хотя это грозило ему потерей почти всего своего влияния на западе и даже, возможно, смертью. Другими словами папа Николай во всех отношениях проявлял себя как очень достойный человек.

В отношении Фотия, история с папой Николаем хорошо показывает какое именно место занимала в жизни Фотия борьба с т.н. «римскими ересями». «Ересь filioque» была извлечена из небытия Фотием только для достижения определенного влияния на Болгарию, вряд ли сам он действительно верил в то, что это какое-то серьезное заблуждение западных церквей – ведь Фотий поддерживал дружеские отношения с оппозиционными папе франкскими епископами, которые как раз и были главными сторонниками filioque, тогда как папа был противником этого добавления. Собор 867 г. был проведен совершенно антиканонично и вскоре предан забвению самим же Фотием. Фотий пустился в богословскую полемику с западном не потому, что он радел о чистоте православия, ведь для востока filioque не представляло никакой опасности и было там совершенно неизвестно, а для достижения определенных политических преференций. На западе же Фотий своими действиями способствовал только победе филиоквического богословия. Если до Фотия существовало четкое противостояние в вопросе о filioque между Римом и франками, то теперь папы, под давлением восточных обвинений, вынужденно начинают сближаться с франкскими богословами – собственно единственными богословами на западе, которые могли бы аргументировано ответить на обвинения византийцев. Два своих других антилатинских сочинения – Послание к патриарху Аквилейскому и Мистагогию Фотий также будет писать только в те моменты, когда его отношения с Римом будут ухудшаться и срочно будет требоваться какой-то материал, компрометирующий римлян. Так, послание к Аквилейскому патриарху (который имел постоянное пребывание в Венеции, т.е. на территории Византийской империи) Фотий писал в правление папы Марина (882-884), который отказался вступить в общение с Фотием. Послание написано явно с целью вовлечь венецианского патриарха в византийскую сферу влияния. Мистагогию Фотий также писал в своей последней ссылке, когда Рим объявил о непризнании рукоположений, совершенных Фотием. Т.е. при хороших отношениях с Римом Фотий не использовал никаких догматических обвинений, но при ухудшении своих отношений с папами Фотий немедленно выставлял filioque.

Поэтому не стоит преувеличивать деятельность Фотия в области борьбы с римскими заблуждениями. Это деятельность была окказиональна и в основном сводилась к попыткам дискредитировать римский престол для достижения каких-то целей в восточной церковной политике. Отсутствие подлинного интереса к делу православия на западе привело к тому, что антилатинская деятельность Фотия только усугубила развитие ереси. Да и сама церковная политика, направленная на резкое противостояние с Римом не оправдала себя и была под конец оставлена и самим Фотием.

Тем не менее, именно Фотию пришлось первому написать три сочинения, посвященные filioque, где он, как подлинно великий богослов, изложил православное видение этого предмета, и тем самым, он действительно стал первым Святым Отцом, начавшим полемику с католиками западной Церкви.

Drogon · 27 декабря, 2011

А, ну ладно. Но, как я уже говорил, существует столько константинопольских патриархов, хороших и разных... Как Вам, например, Афанасий Первый? Ведь это же чудо, а? Хоть сериал снимай!

Разве ж кто-то мешает Вам снимать сериал? Или обсуждать Афанасия Первого? Или Вы непременно хотите обсуждать Афанасия в теме, посвященной Фотию, А кроликов резать в гостинной? (С)

ioann22 · 27 декабря, 2011

Существует и обратное мнение со стороны католического историка Франтишека Дворника. О Дворнике:

"В 1962–1965 гг. был советником по истории и экуменизму II Ватиканского собора. В 1965 г. ушел на пенсию. Скончался в 1975 г. во время посещения родных мест в Чехословакии от инфаркта. Дворник был почетным доктором Парижского университетов Парижа и Лондона. Папа Павел VI присвоил ему почетный титул монсеньора. Его многочисленные работы публиковались на различных европейских языках. Дворник известен смелыми и независимыми суждениями в своих исторических исследованиях. В своей книге «Фотианская схизма: история и легенды» (The Photian Schism: history and Legend. 1948), а также в других исследованиях, посвященных указанной теме, он опроверг многовековые западные стереотипы, оправдав действия свт. Фотия в его противостоянии папе Николаю I".

https://www.bogoslov.ru/text/1611945.html

Drogon · 27 декабря, 2011

V. Фотий и учение о римском примате

Осталось рассмотреть еще один момент в биографии Фотия – его борьбу с учением о примате папы.

Учение о примате римского епископа было предельно откровенно изложено в письме папы Николая 861 г., и поэтому хорошо было известно Фотию. Папа настаивал на т.н. «привилегиях римской кафедры» - праве администрировать спорные дела по всему миру и быть высшей инстанцией церковного суда для всех христиан. Основанием для этих привилегий называлось преемство пап от ап. Петра, который получил эти привилегии от Самого Христа. В 865 г. от имени императора Михаила III папе было отправлено ответное письмо, где в частности, учение о примате отвергалось. Письмо это до нас не дошло и о его существовании известно только из нового ответа на него папы Николая, где тот последовательно опровергает каждое из утверждений императора. Автором императорского письма, вероятно, был Фотий, или, по крайней мере, он участвовал в его составлении. Кроме того, Фотию приписывается сочинение «О говорящих, что Рим является первым престолом», которое он написал, видимо, после своего первого удаления с кафедры в 867 г. Таким образом, можно говорить, что Фотий действительно писал против учения о римском примате. Но интересно то, что в противовес римскому, сам Фотий придерживался вполне папистского учения о собственном примате, как константинопольского патриарха, которое он и изложил в своих творениях.

Учение об особой роли предстоятеля по отношению к другим епископам, появилось очень рано и стоит задаться вопросом, не имеет ли оно иудео-христинаское происхождение? Это учение, с теми или иными вариациями, частным образом издревле излагалось разными лицами, в том числе и святыми, а на соборном уровне было почти в одно и то же время провозглашено в противоположных концах христианского мира – в Персии и в Риме. Впервые учение об особом положении предстоятеля принял собор восточных епископов 410 г. в Селевкии-Ктесифоне. Закрепление это учение получило на соборе в том же городе 424 г., где католикос Дадишо объявлялся наследником апостола Петра, получившим от него особую власть над всеми епископами. Согласно соборным постановлениям, никто не мог судить католикоса, ни подчиненные ему епископы, ни другие патриархи.

В Риме учение о папе, как преемнике Петра, поставленном над всем епископатом мира, впервые четко и недвусмысленно изложил св. папа Лев Великий. Папа Лев обычно посвящал раскрытию этого учения произносимые им проповеди перед подчиненными ему итальянскими епископами в дни годовщины своей хиротонии. Лев описывает права римского епископа в терминах римского права и сравнивает папу с «принцепсом », т.е. римским императором, который стоит выше всех своих подданных. Римский папа для Льва – это «принцепс архиереев». На соборном уровне учение о примате получило закрепление в деле против папы Симмаха (498-514). Противники папы выдвинули обвинения против него, но собравшийся в 502 г. Риме собор почти всех итальянских архиереев постановил, что никто не может судить преемника князя апостолов, даже если он и действительно виновен.

В Византии тоже хорошо было известно это учение. Уже в знаменитых схолиях к «Церковной иерархии» св. Дионисия Ареопагита говорится о том, что патриархи – это особая священная степень, возвышающаяся над епископами. Но с полной прямотой учение об особой роли патриархов изложил глубоко почитаемый Фотием константинопольский патриарх Мефодий. В его гомилиях против студитов говорится о том, что патриарх не равен обычным архиереям и его не могут судить даже подчиненные ему епископы, а только равные ему по сану патриархи. Именно это учение продолжал развивать и Фотий, только он уже не ограничился проповедями, а включил учение об особой роли патриархов в составляемый при нем главный законодательный свод империи – Исагогу (впоследствии Исагога, как главный законодательный свод будет заменена Василиками, но в употреблении, все же, останется навсегда). Во третьем титуле Исагоги, написанном Фотием, прямо говорится, что патриарх относится к митрополитам точно так же, как митрополиты относятся к епископам. Согласно Фотию, патриарх в своем патриархате один (!) выносит окончательное решение по всем спорным вопросам. Таким образом, патриарх наделялся просто какими-то императорскими полномочиями по отношению к подчиненным ему архиереям. Тут можно вспомнить «принцепса епископов» папы Льва. Не даром третий титул Исагоги, говорящий о патриархах, следует сразу же за вторым титулом, посвященным императору и эти титулы Исагоги откровенно построены на параллелизме. Но кроме того, в Исагоге Фотием было закреплено учение об особой роли Константинопольского патриарха между другими патриархами – Константинопольский патриарх является высшим авторитетом, имеет право вмешиваться в спорные дела других патриархатов, может учреждать ставропигии во всем мире и принимает апелляции со всей вселенной. Это, собственно, было не что иное, как практически точное воспроизведение прерогатив римской кафедры, на которых настаивал папа Николай. Только папа, по древней традиции, выводил свои прерогативы из преемства апостолу Петру, а Фотий обосновывал свои прерогативы дарением императоров.

Характерно также и то, что в Исагоге совершенно не упоминается особое положение Рима. Для Фотия римской церкви как будто не существует, константинопольский патриарх является высшим из патриархов, именно он является главной судебной инстанцией для всего мира. Не совсем понятно, то ли Фотий считал во время составления Исагоги, что и римская церковь должна подчиняться ему, как и прочие патриархи, то ли он просто выносил ее за скобки. В эпоху Фотия началась т.н. византийская реконкиста, когда потерянные западные территории вновь завоевывались империей. Императоры планировали снова отвоевать Рим. Позиция Фотия относительно этих новых завоеваний была предельно экспансионистская - все отвоеванные на западе территории, насколько это было возможно, отторгались от римской церкви и подчинялись Константинополю. Возможно, в свете этих завоевательных планов, Фотий считал, что римскую церковь можно будет низвести на положение одного из рядовых патриархатов, под общим главенством византийской столицы.

Однако время показало, что с римской церковью приходится всерьез считаться и Фотий несколько смягчил свою позицию мирового господства. Жильбер Дагрон обратил внимание на то, что решения фотианского Собора 879-880гг. резко отличаются от решений антифотианского собора 869 г. в отношении учения о пентархии, т.е. относительно прав восточных патриарших престолов. Если в 869 г. на соборе много говорилось о равенстве всех восточных патриархов и о том, что все важные решения обязательно должны приниматься всеми четырьмя патриаршими кафедрами вместе с Римом, то в 879-880 гг. на соборе подчеркнуто замалчивалась роль восточных патриархов. Напротив, первое каноническое правило собора 879-880 гг. говорит о том, что кто будет отлучен на востоке Константинопольским патриархом, должен быть отлучен и на западе папой, и наоборот. Таким образом, устанавливался принцип равенства между Римом и Константинополем. Рим начальствует над западом, Константинополь – над востоком. Разница была только в том, что на западе Риму и не было никакой альтернативы, а на востоке, кроме константинопольского, существовало еще три патриарха, однако роль последних существенно умалялась в духе Исагоги. Другими словами, давление Рмма привело к тому, что Фотий вынужден был реинтерпретировать свое учение о мировом господстве константинопольского трона, изложенное им в Исагоге. Теперь Константинополь хотя и господствовал, но только на востоке, предоставив запад римским папам.

В итоге, борьба Фотия с учением о римском примате велась им во имя утверждения собственного учения о примате Константинополя. Разница в этих учениях была совершенно незначительная: римское учение опиралось на мнение о якобы особых полномочиях апостола Петра (это вопрос исторического факта, в котором не было особого греха заблуждаться), а Фотий выводил учение о примате Константинополя из своего общего представления о симфонии, в которой Церковь была полностью подчинена государству.

Делая общее заключение, относительно Фотия можно сказать следующее. Он, несомненно, был чрезвычайно образованным и умным человеком, он был, кроме того, чрезвычайно приятным и обаятельным человеком в личном общении. Он умел производить хорошее впечатление и умел привязывать к себе людей. Он был, несомненно, человеком доброжелательным и не ищущим личной выгоды, т.е. он был всегда по-своему искренен и честен. Фотий был великим богословом и человеком аскетической жизни. В отношении своих врагов Фотий был очень жесток, но, в принципе, он всегда был готов пойти на примирение и компромисс. Однако он обладал одной фундаментальной особенностью – в делах он всегда беспрекословно слушался своего начальства. Какое-то несогласие Фотий мог проявить только на личном уровне – в частном письме или просто негласным несогласием, но внешне он всегда придерживался требований начальства и всегда исполнял волю вышестоящих, даже если такие требования были связаны с нарушением канонов или просто с каким-нибудь беззаконием. Было ли это следствием его чиновничьего воспитания, или это было изначальной особенностью его характера трудно сказать, но эта черта фундаментальным образом определила его патриаршую деятельность. Можно сказать, что Фотий был просто послушным орудием в руках того или иного правительства. Ошибки церковной деятельности при Фотие – это ошибки правительства, следствия неудачного вмешательства правительства Варды ( а затем Василия Македонянина) в церковные дела. Ошибка Фотия заключалась только в том, что он, будучи сам по себе человеком положительным и благородным, согласился на уговоры Варды стать патриархом и сделать себя государственным орудием церковно-политической борьбы. Оставался бы он протоасикритом, и его биография не была бы омрачена всеми этими каноническими ужасами. А главным из этих ужасов было даже не антиканоническое восшествие на кафедру, а идея полного подчинения Церкви государству, которую Фотий активно воплощал в жизнь в течении всего своего патриаршества.

Drogon · 27 декабря, 2011

VI. Фотий и церковный сервилизм

Я уже писал о том, как Фотий вел себя во время переворота 857 г. – он фактически предал и свою главную благодетельницу императрицу Феодору, которая, собственно, и назначила его протоасикритом, и своего непосредственного начальника логофета Феоктиста, главным помощником которого был Фотий. Что касается Феоктиста, то его убийство приказал совершить главный друг Фотия патрикий Варда, и приказал это прямо на глазах у Фотия, который не сказал ни слова в защиту своего благодетеля. Напротив, Фотий всячески поддержал переворот, в ходе которого он получил особое доверие начальства .

Дальше, в 858 г. императрица Феодора предприняла неудачную попытку отстранить Варду от власти. Варда решил насильственно постричь императрицу и ее дочерей в монашество. Хотя патриарх Игнатий наотрез отказался это сделать, Феодора и ее дочери, все-таки, были пострижены. Фотий опять, как минимум, совершенно молчаливо воспринял такое беззаконие относительно своей благодетельницы. Его отношения с Вардой оставались прекрасными.

В 865 г. пал, наконец, главный друг и благодетель Фотия кесарь Варда. Новый любимец императора паракимомен Василий Македонянин добился того, чтобы Варда был коварно зарублен императорскими телохранителями по обвинению в заговоре. Что же Фотий? Фотий направил императору по этому случаю особое письмо, где всячески благодарил Бога за то, что Он сохранил василевса от страшной опасности и поражался неблагодарности и безумию «этого несчастного человека» Варды, который презрел все императорские благодеяния и дерзнул посягать на жизнь автократора. А в самом скором времени Фотий уже воссылал пышные хвалы главному врагу убитого Варды паракиммомену Василию Македонянину , которого император Михаил решил сделать своим соправителем.

В 867 г. был убит Василием Македонянином уже сам император Михаил III. Поскольку в данном случае убийство законного императора, который ни еретиком, ни тираном не был, бесспорно выглядело как однозначное преступление, то молчание Фотия (или, наоборот похвальба новому режиму, как это было у него в обыкновении) выглядело бы уж совершенно неприлично. Поэтому в византийской историографии появляется рассказ о том, что после убийства Михаила Фотий якобы отлучил от причастия Василия Македонянина, за что тот отправил Фотия в ссылку. Об этом говорит только один Продолжатель Георгия, все остальные авторы сюжета с отлучением не знают. Разумеется, зная характер Фотия, поверить в такое отлучение невозможно, но благо сохранилось письмо Фотия Василию Македонянину из ссылки, которое и подтверждает такой вывод. В этом письме Фотий расточает сославшему его Василию немыслимые похвальбы, говорит, что он и в мыслях никогда не имел и не имеет ничего против императора, что Василий не имеет никакого повода сомневаться в верности и надежности Фотия, что ведь именно он, Фотий, короновал Василия на царство, имел всегда с ним дружбу, был восприемником его сына, Фотий заклинает вспомнить Василия какие-то клятвы, которые Фотий давал ему в верности, его постоянное дружеское отношение к Македонянину и просил ослабить условия ссылки, где ему не давали общаться со сторонниками и писать. Из этого можно сделать вывод, что эпизод, единственно упоминающийся у Продолжателя Георгия, об отлучении Василия, является чистой фикцией. Фотий и убийство Михаила III воспринял совершенно спокойно, восхваляя нового единодержавного императора Василия. Причем дифирамбы Фотий пел даже и из ссылки, куда его Василий отправил и такое верноподданическое поведение принесло свои плоды. Через несколько лет Василий действительно возвращает Фотия из ссылки и даже поручает ему воспитание своих детей. К моменту смерти Василия Македонянина Фотий достиг максимального влияния на политические дела империи и был одним из двух главных лиц, которые должны были заботиться о молодом императоре Льве Мудром.

В 886 г. император Лев повелевает Фотию удалиться не только от политических дел (Фотий, наряду со патрикием Стилианом Заутцей был одним из двух главных доверенных лиц Василия) , но и отречься от константинопольской кафедры. Фотий немедленно исполнил волю императора и, несмотря на то, что его друзей и сторонников подвергали гонениям ( архиеп. Феодора Сантаварина даже ослепили), вплоть до своей смерти Фотий жил послушно и тихо, ни за кого не просил и не заступился.

Таким образом, легко видеть, что Фотий действовал в политическом отношении просто как флюгер, он поддерживал абсолютно все политические режимы, одобрял все дворцовые перевороты, хотя почти все они были связаны с убийствами. От своих друзей и благодетелей он отрекался моментально, как только они теряли силу. Поэтому если употреблять термин «сергианство» не в каноническом смысле, а в смысле церковного сервилизма, то образ Фотия представляется просто гипертрофированно сергианским. Даже глубоко почитаемые Фотием противники студитов, патриархи Тарасий, Никифор и Мефодий, никогда не доходили до такого сервилизма, они всегда делали какие-то уступки, но все-таки сохраняли независимую позицию перед лицом государственной власти. До такого, как у Фотия сервилизма не доходил, кажется, даже и сам патриарх Сергий (Страгородский)– тот, все-таки, работал в условиях гонений и убийств, а при Фотие у власти стояли его благодетели и друзья. Сервилизм Фотия не был связан с каким-то давлением государственной власти, сервилизм был личной особенностью Фотия как человека. Фотий, видимо, считал, что в церковно-государственной модели отношений Церковь во всем должна следовать за государством. Фотий был не тот человек, который бы мог сказать слово обличения императорам, занять принцпиальную позицию несогласия в каком-то вопросе. Во всех вопросах, даже в таких, которые были совершенно несправедливы и где откровенно нарушались каноны, Фотий всегда поддерживал государственную власть и находил для нее оправдания.

Drogon · 27 декабря, 2011

В своей книге «Фотианская схизма: история и легенды» (The Photian Schism: history and Legend. 1948), а также в других исследованиях, посвященных указанной теме, он опроверг многовековые западные стереотипы, оправдав действия свт. Фотия в его противостоянии папе Николаю I".

https://www.bogoslov....xt/1611945.html

Насколько помню, в своей книге "Фотианская схизма" в основном пытается доказать, что в конце концов все помирились и жили долго и счастливо. Что противоречит имеющимся историческим данным, которые были, кстати, известны и опубликованы во времена написания Дворником его книги. Но то ли он не смог с ними ознакомиться, то ли поленился, то ли не хотел изменять уже почти написанную книгу...

Никакого оправдания Фотия там я не нашел. Кстати, и в статье по ссылке я особого оправдания не заметил. Позиция Дворника по отношению к Фотию сводится к следующему - "Фотий был очень умный и почти гениальный человек, правда он не всегда поступал хорошо, но его, несомненно можно понять, хотя у него были и ошибки, и с одной сторны - да, да, конечно, но с другий - нет, ни за что, а с третьей - может быть, иногда. И главное, ребята, давайте жить дружно!"

Что, впрочем, очень характерно для советника по экуменизма.

Drogon · 27 декабря, 2011

VII. Фотий, как церковный политик

Что получается, если суммировать церковно-политические начинания Фотия.

В своих отношениях с Римом: Фотий, даже ценой невероятных уступок, не смог добиться своего признания папой Николаем, потом следовал неудачный «Вселенский» собор 867 г., аннулированный через несколько дней после своего окончания и неудачная попытка свергнуть папу с помощью императора Людовика II и оппозиционного западного епископата. Потом следовал антифотианский собор 869 г. Потом попытка Фотия примириться с Римом и заодно полностью реабилитировать свою деятельность на Великом Соборе 879-880 г. также оказалась недолговечной. Игнатиане составляли значительную партию в Константинополе, а уже при папе Марине (882-884) общение с Римом вновь было разорвано. При папе Адриане III (884-885) общение с Римом восстановилось, но уже со времени папы Стефана V (885-891) отношение к Фотию в Риме было откровенно негативным. Фотий был вынужден оставить кафедру в 886 г. и через какое-то время игнатиане в полном составе примирились с фотианской Церковью без каких-либо условий.

В отношении Болгарии: успех ее обращения в христианство немедленно сменился шокирующим поражением, когда князь Борис перешел в юрисдикцию римской Церкви и изгнал византийское духовенство. Отчасти это было следствием неправильной административной политики Фотия, отказавшегося прислать в Болгарию епископа. Попытка Фотия воздействовать на болгар «Вселенским Собором» 867 г. провалилась, т.к. новый император сразу же аннулировал решения этого собора и изгнал с кафедры Фотия. Впоследствии Болгария вернулась под власть Константинополя, но это уже было следствием светских политических раскладов.

В отношении Паноннии и Моравии : если Болгария все же хотя бы отчасти располагалась на исконно византийских землях, то в этих чисто западных провинциях византийская нога никогда не стояла. Фотий, проводя свою экспансионистскую политику, тем не менее, направил туда миссионеров- свв. Кирилла и Мефодия. Однако, они предпочти канонический путь и вместо того, чтобы установить в Панонии и Моравии византийское влияние, перешли в юрисдикцию Рима, подчинившись папе Николаю и решив привести ему в дар мощи св. Климента.

В отношении Армении: переговоры окончились полным фиаско, хотя Фотий в Окружном послании уже поспешил заявить, что Армения обращена в православие.

В отношении руссов: Фотий послал к ним епископа, но это начинание тоже ничем не закончилось. Христианство у руссов в самом скором времени исчезло.

В отношении Хазарского каганата: миссия Фотия добилась, вроде бы, хорошего отношения к христианству, но толку никакого и из этого не вышло. Христианства, хоть сколько-нибудь заметного, в Хазарии как не было, так и не стало.

Еще одно направление церковно-политической деятельности Фотия – Южная Италия. Повторюсь, 860-870-е гг. – это время византийской реконкисты в Италии. В 871 г. византийцы захватили Бари и значительную часть Апулии. Где-то около 880 г. византийская армия в 35 000 человек высалилась близ Неаполя и собиралась идти на Рим. В это время в Константинополе жили надеждами, что в самом скором времени повторится эпоха Юстиниана, и Италия снова станет принадлежать империи. Захват итальянских территорий в Апулии ставил новые проблемы: на захваченных территориях жили в основном лангобарды, духовенство там служило латинское, епископы городов напрямую подчинялись папе (до Х в. в Южной Италии не было латинских митрополий) и богослужения совершались по западному обряду. Когда в VI в. Италия была завоевана Юстинианом, то в церковном отношении никаких изменений не вводилось – латинское духовенство Италии продолжало подчиняться папе и служить по своей традиции. Но теперь ситуация изменилась, при иконоборцах многие города Южной Италии подверглись элленизации и были переведены под власть Константинопольского престола, а теперь под власть Византии переходила целая латинская область в Южной Италии– Апулия, с несколькими архиерейскими латинскими кафедрами. По началу латинские архиереи византийской Апулии продолжали подчинтяьс я папе, но в последние годы патриаршества Фотия произошло одно интересное событие. Где-то около этого времени византийцы взяли важнейший южно-итальянский город – Тарент. Так вот епископию Тарента было решено насильственно перевести под власть Константинопольского патриарха. Это известно из протестного письма папы Стефана V, возмущение которого было удовлетворено императором Львом Мудрым, и Тарент был возвращен под юрисдикцию Рима. Другими словами в последние годы патриаршества Фотия была осуществлена попытка захвата еще одной римской территории – латинских владений в Апулии. Но и здесь политика Фотия потерпела поражение. В результате, в Апулии установилась интересная филетическая традиция: на одной и той же территории существовали епископы двух параллельных юрисдикций – латинские епископы лангобардских городов подчинялись папе, а греческие епископы византийских городов – Константинопольскому патриарху. И это при том, что латинские и греческие города перемежались друг с другом. Если латинские архиереи терпимо относились к грекам и восточному обряду ( в латинские епархиях иногда даже ставились специальные хорепископы-греки), то византийцы при любой возможности старались заменить на своей территории латинского епископа на греческого, что влекло немедленный переход епархии на восточный обряд. Однако столица византийской Апулии – Бари, где размещалась высшая византийская администрация, так до конца византийского периода и оставался под властью латинского архиерея. Впоследствии такой же практики будут придерживаться латиняне на востоке после Крестовых походов – учреждение латинской иерархии на востоке не означало однозначного непризнания греческого духовенства, это было простое воспроизведение практики Южной Италии: латинские епископы для латинян, греческие – для греков. Недаром среди вождей Первого Крестового похода было множество князей из Южной Италии.

К этому можно еще добавить послание Фотия к Венецианскому патриарху Петру Патричипацио, отправленному между 882 и 884 гг. В послании Фотий предостерегает патриарха против Filioque. Вряд ли стоит сомневаться, что этим посланием Фотий пытался установить собственное влияние в Венеции – номинально византийской территории, но в церковном отношении подчиненной римскому папе, с которым как раз в это время у Фотия были разорваны отношения. И здесь, как легко можно видеть, Фотия ожидала неудача -венецианские патриархи, хотя и поддерживали добрые отношения с востоком, оставались преданными союзниками папства.

Таким образом, в отношении церковно-политическом, можно сказать, что Фотий был очень активным, но его активность обычно оканчивалась не очень удачно. Основной его церковно-политической линией было стремление захватить территории, принадлежащие Римской Церкви. За исключением Хазарии, на которую Рим не претендовал, все остальные миссионерские инициативы Фотия были направлены против Рима. Интересно, что в своем сочинении «О говорящих, что Рим является первым престолом» Фотий, в принципе изложил, что бы он сделал с Римом, если бы византийским войскам удалось бы его взять: по словам Фотия Халкидонский Собор полностью уравнял в правах Рим и Константинополь, а после Константинополь был еще более возвышен императорами, таким образом, теперь именно Константинополь, а не Рим, является первым престолом. Если на Соборе 879-880 гг. Фотий и вынужден был разделить власть над вселенной с папой, то потом, как показывает письмо к венецианскому патриарху и попытка захвата Тарента, Фотий все же продолжал свою политику максимального отторжения от римской церкви ее канонических территорий. Если бы Рим был взят, то, скорее всего, Фотий бы постарался свести положение папы к тому, в котором находились восточные патриархи и господство Константинополя стало бы однозначным, но тогда это не удалось. Пришлось ждать 1054 г., чтобы окончательно закрепить доминирование восточной стллицы над всей церковной вселенной.

Drogon · 27 декабря, 2011

Интересный отрывок из византийского исторического труда "Хронография" т.н. Продолжателя Феофана (X в.). Напомню только, что после того, как император Михаил III и кесарь Варда свергли с престола патриарха Игнатия и возвели на патриарший престол Фотия, Игнатий через своих приверженцев аппелировал к Престолу Св. Петра, т.е. к папе Николаю I. А позже имп. Михаилом был убит Варда, после чего погиб и сам Михаил от своего любимца Василия ( буд. имп. Василий I). В отрывке идет речь о времени сразу после свержения патриарха Игнатия.

Так вот, что пишет Продолжатель Феофана:

"40. Ныне же ясные знамения, восходы комет, сновидения открывали Варде грядущие беды, и происходило это не само собой, не по неосмысленному движению, а провидением того, кто искал не смерти, а обращения грешника. Увидал он во сне, как идет с Михаилом в процессии и всенародном празднестве к Божьему святилищу, коему София название, а как приблизились и вошли в храм, явились в белых одеждах числом двое, вида ангельского. А как прошли дальше, ничего другого не увидели, только старца, восседающего на троне (поняли, что это Петр - главный апостол), и распростертого у его ног блаженного Игнатия, просящего возмездия за беды, кои претерпел. Петр же, как бы сострадая ему, сказал, что воздается вскоре, вручил одному из стоящих рядом (двое явились ему в златотканных одеждах) короткий кинжал и сказал: "Изруби на части богопротивного (так назвал он кесаря) с левого бока, а другого нечестивца (так он именовал царя) порази в правый и обреки той же казни". И кончилось сновидение, и не сном оно было, а явью".

Drogon · 28 декабря, 2011

Вот тут - https://catholichurch...dpost__p__13224 я упоминул о канонизации патриарха Фотия. Но там тема о другом, поэтому подробнее о его канонизации напишу тут.

Итак, Фотий был канонизирован в 1848 году патриархом Константинопольским Анфимом VI, видимо в ответ на послание Пия IX к восточным христианам "In suprema Petri apostoli sede". Однако в святцы Русской Церкви Фотий не входил. 6 февраля 1891 г. в Петербурге решили отметить 1000-летний юбилей патриарха Фотия. Отметили довольно скромно - заседанием Славянского благотворительного общества. Была отслужена панихида и прочитано несколько докладов (в том числе, если не ошибаюсь, и Иванцов-Платонов делал сообщение).

Это вызывало возмущение у государственного контролера Т.И. Филиппова, который был сторонником главенства Константинополя в Православном мире. Он опубликовал статью в "Гражданине" от 7 февраля 1891 г., в которой обвинил организаторов заседания в непочтительном отношении к Матери Вселенской Церкви, ну и практически в "латынстве".

Есть такое стихотворение -

У поэтов есть такой обычай,

в круг сойдясь,

оплевывать друг друга.

Так вот у православных есть такой обычай, в круг сойдясь, обвинять друг друга в латинстве (С).

Эти обвинения показались обидными Синоду. На статью Филиппова последовал гневный ответ от И.Е. Троицкого, профессора СПБ Духовной семинарии и главного советника обер-прокурора Синода Победоносцева по восточному вопросу. В "Московских ведомостях", в анонимной статье "«Нечто по поводу статьи „Гражданина“ (№ 38), по случаю чествоваия памяти патриарха Фотия в Славянском благотворительном обществе 6 февраля 1891 года» Троицкий пишет, что Филиппов пытается насадить восточный папизм еще хуже западного. Далее Троицкий утверждал: "Ему повидимому, и в голову не приходит, что принижая таким образом Русскую Церковь пред Константинополем, он вместе с нею принижает и Русскую Империю. Да будет же ему известно, что международное положение той или другой частной церкви определяется международным положением государства, в котором она находится, а не наоборот. <…> тезис о полной солидарности интересов церкви и государства в сфере международных отношений, в истории Православного Востока стоит твердо. Наглядный пример этому представляет история борьбы патриарха Фотия с папой Николаем I. Папа в этой борьбе поддерживал принцип противоположности интересов церкви и государства и на этом принципе хотел основать коалицию Восточной и Западной церкви против Византийской империи, а Фотий поддерживал принцип солидарности интересов Византийской Церкви и Империи, и на нём основал коалицию против папского Рима. В этом и состоит величие его заслуги пред Византийскою империей и Церковью"

К тому же, о канонизации Фотия в Петербург ничего сообщено не было, да и сам патриарх Анфим является непримиримым врагом России. Завязалась перепалка.

В марте того же года Троицкий с удовлетворением отмечал: "Теперь уже окончательно выяснилось, что имя Фотия не внесено в святцы и Новогреческой Церкви".

В издании "Полный православный месяцевслов Востока" архиеп. Сергия (Спасского), издание 1901 года - Фотий есть, в качестве святого, но по второй части (греческие святые, отсутствующие в русских месяцесловах), т.е. как чествуемый у греков, но не у русских. В Настольной книге священнослужителя (Булгаков, 1913 год) - Фотия среди святых нет. Говорят, он появился в Синодальном календаре за 1916 год, а потом снова исчезает.

Постоянно Фотий присутствует в месяцеслове официальных календарей издания Московской Патриархии, начиная то ли с 1971, то ли с 1978 года (в 1978 уже точно есть).

Владимир М. · 29 декабря, 2011

Интересно, как обстоит дело с почитанием Фотия в других Поместных ПЦ? Насколько мне известно, в Константинопольской Церкви он был деканонизирован при Патриархе Мелетии.

ioann22 · 29 декабря, 2011

В Настольной книге священнослужителя (Булгаков, 1913 год) - Фотия среди святых нет.

Любопытно. А это там Палама значится еретиком (в числе мессалиан)?

ioann22 · 29 декабря, 2011

Насколько мне известно, в Константинопольской Церкви он был деканонизирован при Патриархе Мелетии.

А можно подробнее отсюда? Я спрашивал того самого православного блогера, который написал о Фотии, как раз о деканонизации Фотия. Он говорит, что ничего о такой деканонизации не слышал.

ioann22 · 29 декабря, 2011

Насколько помню, в своей книге "Фотианская схизма" в основном пытается доказать, что в конце концов все помирились и жили долго и счастливо. Что противоречит имеющимся историческим данным, которые были, кстати, известны и опубликованы во времена написания Дворником его книги. Но то ли он не смог с ними ознакомиться, то ли поленился, то ли не хотел изменять уже почти написанную книгу...
Никакого оправдания Фотия там я не нашел. Кстати, и в статье по ссылке я особого оправдания не заметил. Позиция Дворника по отношению к Фотию сводится к следующему - "Фотий был очень умный и почти гениальный человек, правда он не всегда поступал хорошо, но его, несомненно можно понять, хотя у него были и ошибки, и с одной сторны - да, да, конечно, но с другий - нет, ни за что, а с третьей - может быть, иногда. И главное, ребята, давайте жить дружно!"
Что, впрочем, очень характерно для советника по экуменизма.

Вполне возможно, что так и есть. Надо мне его почитать (если есть на русском). Даже любопытно стало как можно оправдать (выбирайте выражения. Neta*) как Фотий.

Хотя, впрочем, канонизированный Церковью Севериан Габальский был инициатором ссылки свт.Иоанна Златоуста... То есть, реально участвовал в убиении несчастного и святого старца Иоанна, святителя Константинопольского. И вроде ничего. Прославили даже...

Drogon · 29 декабря, 2011

Как обстоит дело с почитанием Фотия в других Поместных ПЦ интересно, но вот где бы это узнать?

Про деканонизацию Фотия я тоже слышал, но каких-либо подтверждений не видел.

Про Паламу, честно сказать, не знаю, может там, а может нет...

Книга Дворника "Фотианская схизма", на так любят ссылаться православные, на русский так и не переведена. Думаю, что именно из-за того, что при наличии русского текста трудно будет утверждать, что Дворник однозначно оправдывает Фотия

Денис · 29 декабря, 2011

В Настольной книге священнослужителя (Булгаков, 1913 год) - Фотия среди святых нет.

Посмотрел репринтное издание 1993г. Э-э... да там и Августина нет, хотя Иероним 15 июня присутствует.

Любопытно. А это там Палама значится еретиком (в числе мессалиан)?

Нет, память 14 ноября (стр.454) - он на месте.

DenisS · 29 декабря, 2011

Интересно, как обстоит дело с почитанием Фотия в других Поместных ПЦ? Насколько мне известно, в Константинопольской Церкви он был деканонизирован при Патриархе Мелетии.

Щас Вам про Мелетия тут такого расскажут...

Pawlo · 29 декабря, 2011

Щас Вам про Мелетия тут такого расскажут...

Эт тот о котором слухи что был масоном?

DenisS · 29 декабря, 2011

Эт тот о котором слухи что был масоном?

Да вроде это не слухи.

Drogon · 30 декабря, 2011

Фотий

Похвальное слово

христолюбивому владыке Василию [1]

Мы в духовном вертограде

Соберем цветы художеств,

Всемудрейшему владыке

Увенчать главу честную.

Ей, царю непобедимый,

Око мира, свет вселенский,

Всех владык хвала и слава,

Всех царей краса и диво!

Вся ромейская держава,

Все Христово достоянье, -

Все оно твое отныне

Божьей волей, славный кесарь!

Так ликуйте, человеки,

Венценосца воспевайте,

И венками славословий

Властодержца увенчайте!

Нас твоя согрела мудрость,

Словно вешняя отрада,

Ты предводишь паству, пастырь,

На благую пажить жизни.

__________________________________________

Воспроизведено по изданию: Памятники византийской литературы IX-XIV вв./ Отв.

ред.: Фрейберг Л.А. - М.,1969. - С.40-41.

Перевод С.С. Аверинцева.

[1] Василий I Македонянин (ок. 811 — 29 августа 886) — византийский император (867—886), основатель Македонской династии.

Фотий Константинопольский

Рекомендуемые сообщения

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Алексей 1976

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Алексей 1976

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Создать учетную запись

Войти