"Плоть его на нем болит": интерпретация Иов 14:22 в контексте ветхозаветных представлений о загробной участи умерших

[Владимир М.]

Неожиданно обнаружил, что указанный в заглавии стих в разных переводах представлен по-разному. Для начала процитирую его в Синодальном переводе в контексте 14-й главы Книги Иова:

 

"Но гора, падая, разрушается, и скала сходит с места своего; вода стирает камни; разлив её смывает земную пыль: так и надежду человека Ты уничтожаешь. Теснишь его до конца, и он уходит; изменяешь ему лицо и отсылаешь его. В чести ли дети его – он не знает, унижены ли – он не замечает; но плоть его на нём болит, и душа его в нём страдает." (Иов 14:18-22)

 

На первый взгляд понятно, о чем здесь идет речь: человек умирает - и уже ему нет дела до того, что происходит на земле, в мире живых. Но почему ему нет дела? Какова его загробная участь? Шеол - это что, освобождение от страданий, некий сон, "полужизнь" (слово из Толковой Библии Лопухина, употребленное в комментарии на Еккл 9:5) или новые страдания? "Плоть его на нем болит" - умерший испытывает физическую боль? Перевод вполне правильный и достаточно точно воспроизводит словоупотртебление Масоретского текста. Но... правильно ли мы воспринимаем русскую фразу? Попробуем прочитать, сместив ударение: "плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает". Что получится? А получится то, что мы видим в украинском переводе Огиенко: "Боліє він тільки тоді, коли тіло на ньому, коли в ньому душа тоді тужить". В таком случае Иов утверждает, что страдание - удел исключительно земной жизни, а за гробом человека ждет та самая "полужизнь" без воздаяния за совершенные дела. А может, даже и... небытие? Отметим сразу, что такое представление не укладывается в рамки традиционной догматики (католической, православной), постулирующей различие загробной участи праведных и нечестивых не только после, но и до Христова сошествия в ад. Однако следует сказать и то, что перевод Огиенко здесь - ни в коем случае не продукт зараженного модернизмом разума (простите, друзья, за такую пафосность), поскольку вполне согласуется с Вульгатой: "Attamen caro ejus, dum vivet, dolebit, et anima illius super semetipso lugebit", то есть "плоть его будет болеть, пока он будет жить" и проч.Таким образом, блаж. Иероним также понимал данный стих как отсылку к земной жизни, очевидно, добавив dum vivet по смыслу. К сожалению, нам рано торжествовать, решив, что мы нашли правильный перевод и правильное понимание рассматриваемого стиха: в комментарии к французскому переводу Вульгаты Фильона указывается, что здесь перевод Иеронима входит в противоречие с еврейским оригиналом. Фильону вторят и С. Драйвер и Дж. Грей, авторы "Критико-экзегетического комментария на Книгу Иова", называя подобное понимание фрагмента ошибочным. Предлагаемое Драйвером и Греем толкование оказалось для меня поразительным: Умерший мучается от того, что его тело разлагается, а души влачит безрадостное существование в шеоле.

 

Так как нам быть с этим стихом? (Завтра, Бог даст, еще кое-что напишу.)

[Владимир М.]

Итак, я продолжу. В качестве библейской параллели к высказанной ими мысли о страданиях тела после смерти Драйвер и Грей приводят следующие слова из песни Иудифи: "Горе народам, восстающим на род мой: Господь Вседержитель отмстит им в день суда, пошлет огонь и червей на их тела, — и они будут чувствовать боль и плакать вечно." (Иудифь 16:17) То есть то, что мы привыкли относить к эсхатологическому суду и участи грешников по воскресении, данные авторы связывают с шеолом. Впрочем, в более древних книгах Библии, как известно, нет определенно выраженной идеи воскресения, которая вполне оформляется в эллинистическую эпоху (к ней как раз относятся Вторая маккавейская книга и Книга Даниила, упоминающие грядущее воскресение мертвых, так что волне возможно, что и Книга Иудифи делает здесь на него намек).

 

Альтернативное понимание Иов 14:22 находим у Мэтью Генри, полагавшего, что герой книги имеет здесь в виду не умершего, а еще только умирающего человека:

"Следует заметить: приближение смерти заставляет самых сильных и крепких терять свое лицо; некогда веселые и улыбчивые становятся мрачными и угрюмыми; самые отважные бледнеют и робеют. Как мало его волнуют дела семьи, которые он когда-то принимал так близко к сердцу; когда человек попадает в руки предвестников смерти, например при параличе или апоплексии, в горячечном бреду или смертельном приступе, то попробуйте сообщить ему самую приятную или самую ужасную новость о его детях и он останется равнодушным не знает и не воспринимает (ст. 21). Он собирается в тот мир, где все, что волновало и переполняло его здесь, станет для него совершенно чужим. Учитывая это, нам следует умерить свои тревоги о детях и семьях. О том, что будет с ними после нашего ухода, знает лишь Бог. Поэтому давайте доверим их Господу и оставим их Ему, не обременяя себя ненужными и бесполезными заботами о них. Как ужасна предсмертная агония: но плоть его на нем (то есть тело, с которым он не хочет расставаться) болит, и душа его в нем страдает (ст. 22), то есть дух, который он не хочет отпускать."

Изменено 25 июня, 2019 пользователем Владимир М.

[Марион]

По-моему и то, и другое положение в принципе приемлимо. И что страдает умирающий, и что умерший. Поскольку в центре книги Иова - сам пафос экзистенциальной рефлексии о великой человеческой боли, а не рассуждение о пределах ее распространения - "только здесь" или "за гробом тоже". Коль скоро неотчетливо учение о загробном мире, столь размыто и представление об этих пределах.

[Владимир М.]

По-моему и то, и другое положение в принципе приемлимо. И что страдает умирающий, и что умерший. Поскольку в центре книги Иова - сам пафос экзистенциальной рефлексии о великой человеческой боли, а не рассуждение о пределах ее распространения - "только здесь" или "за гробом тоже". Коль скоро неотчетливо учение о загробном мире, столь размыто и представление об этих пределах.

Но ведь проблема не в том, чтобы найти богословски приемлемое толкование, я ставлю вопрос об экзегезе текста, то есть о выявлении того смысла, который в него вкладывал автор. Эйзегеза, то есть привнесение в текст нового смысла, иногда тоже вполне себе допустима и даже полезна, например в проповеди, однако я полагаю, что и всякий проповедник должен прежде всего отдавать себе отчет в том, каково изначальное значение раскрытого перед ним текста.

[Pawlo]

По-моему и то, и другое положение в принципе приемлимо. И что страдает умирающий, и что умерший. Поскольку в центре книги Иова - сам пафос экзистенциальной рефлексии о великой человеческой боли, а не рассуждение о пределах ее распространения - "только здесь" или "за гробом тоже". Коль скоро неотчетливо учение о загробном мире, столь размыто и представление об этих пределах.

Но ведь проблема не в том, чтобы найти богословски приемлемое толкование, я ставлю вопрос об экзегезе текста, то есть о выявлении того смысла, который в него вкладывал автор.

 

Я считаю, что современный такой подход, с радикальным акцентом на "изначальном нении автора" имеет два существенных недостатка:

 

1)Он зачастую утопичен, потому что далеко не всегда этот замысел можно точно просчитать

 

2)Он игнорирует вопрос Божественного Вдохновения сводя все содержание Писания к близкому историческому и культурному контексту. Как бы делиигитимизируя, по крайней мере косвенно, попытку связать разные пласты Писания(написанные разными атворами в разные времена) друг с другом и с нашими днями.

[Владимир М.]

Так что Вы конкретно предлагаете, Павел? Полностью отказаться от поиска значения текста, сосредоточившись на его актуальной значимости? То есть не думать о том, что текст означал для его первых читателей, сместив акцент на то, что он говорит нам, христианам XXI века?

[Марион]

Так что Вы конкретно предлагаете, Павел? Полностью отказаться от поиска значения текста, сосредоточившись на его актуальной значимости? То есть не думать о том, что текст означал для его первых читателей, сместив акцент на то, что он говорит нам, христианам XXI века?

В первую очередь, коль скоро мы касаемся текста Св. Писания, искать надо содержания, которое в него в качестве Откровения вложил Бог, то есть то, что Он хотел донести до человека. Это отражается в Предании Церкви, а также Учительстве.

Что же касается того смысла, что в него вкладывал земной автор, то это может быть интересно и наверняка заинтересует специалистов, и может быть полезно для экзегезы, но это все же - вторичная работа по сравнению с вышеуказанным. Хотя бы потому, что результат выдает не конечный, а промежуточный; конечный - это всегда то, что "нам хотел сказать Бог".

[Владимир М.]

В первую очередь, коль скоро мы касаемся текста Св. Писания, искать надо содержания, которое в него в качестве Откровения вложил Бог, то есть то, что Он хотел донести до человека. Это отражается в Предании Церкви, а также Учительстве.

А насколько корректно противопоставление смысла, вложенного автором и вложенного Автором? Не совпадают ли оба смысла в подавляющем большинстве случаев? Я согласен, что такое противопоставление может быть справедливым в отношении пророческих книг: "Из Египта воззвал я сына моего" хотя исторически и контекстуально относится к Израилю, но из Евангелия мы знаем, что это пророчество сбылось на истинном Сыне Божием Иисусе Христе, а пророчество Исаии о рождении девой (молодой женщиной) сына буквально, вероятно, предсказывало рождение царя Езекии, но Бог вложил в текст мессианский смысл. Но разве правильно было бы применить аналогичный подход к прочим жанрам Библии?

 

Теперь перейдем, так сказать, к практической стороне вопроса. Какой же именно смысл, отличный от вложенного земным автором, хотел донести до читателя Бог в Иов 14:22? Что об этом нам говорит Предание и Учительство?

[Владимир М.]

Также предлагаю в свете Предания и Учительства истолковать имеющий непосредственное отношение к нашей теме эпизод с аэндорской волшебницей (1Цар 28:3-25): действительно ли Саулу явился дух Самуила? Несмотря на то, что это прямо утверждается в Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова (Сир 46:23), среди отцов Церкви полная разноголосица мнений. Варианты: явился сам Самуил по особому промыслу Божию; это был демон; явился ангел в образе Самуила. Наконец, если исходить из того, что в Септуагинте аэндорская волшебница названа чревовещательницей, можно предположить, что говорила сама женщина, и никто из представителей потустороннего мира в действительности не являлся.

 

Интересное, кстати, замечание читаем во французской Википедии (к сожалению без каких бы то ни было ссылок):

"Независимо от вопроса реальности возможностей волшебницы, рассказ можно рассматривать как сатиру на Саула. Саул был добродетельным царем, своим мечом защищавшим Бога; потеряв Божие благоволение, он дошел до участия в запрещенных обрядах. Он не получил никакого совета от призрака Самуила, лишь подтвердившего его гибель."

[Марион]

А насколько корректно противопоставление смысла, вложенного автором и вложенного Автором?

Ну так читающий Писания в душеполезных целях, о чем шла речь у меня выше, и не доходит до рефлексии, актуализирующей это противопоставление. Для такого читателя с одной стороны есть Слово Божье, с другой есть тот, кто помогал в озвучивании/отображении этого Слова. (а плюс к тому имеется еще и голос Предания и Учительства - это ведь тоже озвучивание/отображение Откровения). Само же Слово остается целым и в Нем нет никакого расчленения. Читатель при этом может допускать, что у автора была какая-то своя субъективная цель написания, что он вкладывал свой особый субъективный смысл, но он может не зацикливаться на этой стороне. Тем более что субъективное автора переплавляется, снимается в богодухновенном ключе Слова Автора - и в этом смысле между автором и Автором, действительно, не может иметь место противоречие.

 

Не совпадают ли оба смысла в подавляющем большинстве случаев?

Совпадают, переплетаются, но не становятся тождественными друг другу.

[Владимир М.]

Не совпадают ли оба смысла в подавляющем большинстве случаев?

Совпадают, переплетаются, но не становятся тождественными друг другу.

Совпадать и значит быть одинаковым, то есть тождественным.

[Maxim Bulava]

Знаете, я вообще ничего не понял. Автор, на которого опирается отец Владимир, считает, что автор библейского текста полагает, что.... Что он полагает? Что душа не разлучается с телом, что ли?

[Maxim Bulava]

Нет, просто если буквально прочитать предлагаемую трактовку (по крайней мере, первую), то не только плоть страдает после смерти, но и душа страдает в теле.В теле! Какой-такой шеол?

[Владимир М.]

Это у Драйвера и Грея? Ну про шеол там прямо написано...

Вот еще позволю себе процитировать Дж. Фрэзера ("Фольклор в Ветхом Завете") насчет аэндорской волшебницы:

 

 

Библейский рассказ о беседе Саула с духом Самуила ясно показывает нам, что фантом был виден только колдунье, сам же царь мог только слышать его голос и отвечать ему. Отсюда мы можем, не колеблясь, сделать вывод, что таков был у еврейских некромантов обычный способ общения с умершими; своими заклинаниями они якобы вызывали дух и видели его, а их одураченные клиенты только слышали голос, который в своей простоте принимали за голос привидения; в действительности же то был голос либо самой колдуньи, либо ее сообщника. И в том и в другом случае создавалось впечатление, что звуки исходили не из уст колдуньи, а из места, где, как полагал доверчивый вопрошатель, находился невидимый для него дух. Такое слуховое впечатление могло легко создаваться посредством чревовещания, которое имело то преимущество, что давало некроманту возможность действовать без помощников и тем самым уменьшало риск разоблачения.

 

Колдунья сказала Саулу, что тень Самуила поднялась из-под земли. Пустив в ход свой дар чревовещания, она могла вызвать впечатление гулкого, хриплого голоса, как бы выходящего из-под земли, который Саул принял за голос своего покойного наставника. В обычном представлении именно такими гулкими и хриплыми голосами духи говорили из-под земли. Но некромант не всегда утруждал себя изменением голоса, иногда он ограничивался тем, что голос, исходящий из его нутра, выдавал простодушным слушателям за голос подвластного ему демона или вызываемой им тени. В таких случаях заявлялось, что демон или дух находится внутри некроманта; сверхъестественная речь, казалось, исходила из его чрева. Но откуда бы звуки ни слышались - из недр ли земли или из нутра заклинателя, самый дух, по-видимому, всегда скромно держался на заднем плане. Трудно предположить, чтобы при низком уровне тогдашнего еврейского искусства еврейские чародеи могли, подобно своим собратьям позднейших времен, удивлять и устрашать своих легковерных клиентов, показывая им в темной комнате привидения, нарисованные на стене светящимися красками; будучи подожжены в нужный момент горящим факелом, привидения вдруг выступают из мрака в жутком освещении - таковы проделки, давшие повод к попыткам «научного» оправдания этих таинственных явлений.

 

Обычай вызывания духов умерших евреи, надо думать, разделяли с другими народами семитической расы. Это явствует из двенадцатой песни поэмы о Гильгамеше. Здесь герой Гильгамеш оплакивает своего мертвого друга Эабани. В своем горе он просит богов вызвать ему из подземного мира дух погибшего товарища. Но боги один за другим признают себя бессильными удовлетворить его просьбу. Наконец он обращается к Нергалу, богу мертвых, говоря: «Взломай могильный склеп и открой землю, дабы дух Эабани мог, подобно ветру, подняться вверх». Бог милостиво внял его мольбе. «Он взломал могильный склеп, открыл землю и позволил духу Эабани, подобно ветру, подняться вверх». С вызванным таким образом призраком Гильгамеш ведет беседу и узнает о горестном положении мертвых в подземном мире, где их пожирает червь и где все покрыто прахом. Но видение несколько смягчает эту мрачную картину, объяснив своему слушателю, что похоронные обряды дают некоторое успокоение душам воинов, павших в бою, по сравнению с печальной участью тех, чьи тела остались гнить без погребения на поле битвы.

 

Я там про червя выделил как параллель с библейскими представлениями. Как там у шумеров, червь души пожирал, или тела тоже страдали?

[Maxim Bulava]

Это у Драйвера и Грея? Ну про шеол там прямо написано...

А откуда они вычитали про шеол? Не, ну давайте рассуждать здраво. По этим самым Драйверу и Грею, всё это у Иова происходит с человеком после смерти. Так и подставим "после смерти": но плоть его на нём ПОСЛЕ СМЕРТИ болит, и душа его в нём ПОСЛЕ СМЕРТИ страдает.

 

Где страдает душа человека? В нем, то есть в человеке.Я никакого шеола в тексте не вижу.

[Maxim Bulava]

Картина, по ним, если не выдумывать отсутствующий у Иова шеол, получается такой: душа человека после смерти остается в теле и там страдает, а человеческая плоть в это время мучится, видимо, снедаемая червями.

[Владимир М.]

Так а Вы, Максим, сторонник варианта понимания, предлагаемого блаж. Иеронимом? Или Вы за Мэтью Генри?

[Maxim Bulava]

Лично я, когда прочитал заглавный пост, сразу подумал, что вполне ЕСТЕСТВЕННО это читается в смысле умирающего. Это, вроде бы, Генри, но не суть. Заметьте, никаких проблем и недоуменных вопросов. Человек умирает, и вот как он умирает - всё ему становится до фонаря.

 

А эти двое - какие-то извращенцы.

[Владимир М.]

Лично я, когда прочитал заглавный пост, сразу подумал, что вполне ЕСТЕСТВЕННО это читается в смысле умирающего. Это, вроде бы, Генри, но не суть. Заметьте, никаких проблем и недоуменных вопросов. Человек умирает, и вот как он умирает - всё ему становится до фонаря.

Согласен, что естественно, однако недоуменные вопросы остаются: пропадает параллель между Иов 14:21 и Еккл 9:5 ("мертвые ничего не знают"), а ведь сличение параллельных мест - один из методов толкования библейского текста. Получается, издатели Библии допускают грубую ошибку, указывая эти стихи как параллельные.

[Владимир М.]

Еще о различиях в переводах. Наверное, не совсем верно видеть в Иов 14:22 противопоставление упоминаемых там плоти и души как двух природ человека в чуть ли не платоническом дискурсе. Во-первых, под плотью и душой в Библии часто понимается весь человек, а во-вторых, небезосновательным было бы видеть в данном стихе параллелизм как поэтический прием, широко использовавшийся в семитской литературе, когда последующая строка повторяет мысль предыдущей (хотя и бывают параллелизмы, основанные на противопоставлении). Видимо, именно из таких соображений исходили авторы Современного перевода библейских текстов, где, Иов 14:22 звучит так: "Тот человек лишь болью переполнен и горько плачет, слышный лишь себе." "Плачет, слышный лишь себе", наверное, уместнее относить к шеолу, не так ли? Впрочем, процитированный Современный перевод, насколько я знаю, специалистами хорошим не считается. Изменено 3 июля, 2019 пользователем Владимир М.