Первая мировая война

[Saszko]

Всего помаленьку. Конечно, была финансовая зависимость от французских кредитов, франко- и, особенно, англофилия большой части элит и конкретных лиц. Но, по моему мнению, ничего непреодолимого. Думается, что именно глупость некомпетентная многое решила.

Меня очень удручает, что край и народ часто зависят от того, какие личные отношения складываются у их правителей с правителями других краев и народов. Когда я об этом думаю, мне очень неприятно.

Особенно сильное страдание у страны и народа от такой зависимости бывает, когда нет связи между обществом и правящим слоем, когда общества, может быть, и нет, а есть лишь население (ведь если общество не знает, что оно хочет, то есть ли оно, общество?). В таком случае общество (население) не имеет влияния на правящий слой, не распоряжается собой, а правящий слой совсем безответственен перед обществом (населением) и распоряжается им как личными активами. И вот (простите за так много буков) тогда на судьбу народа меньше влияет патриотизм представителей правящего им слоя, а больше их личные страсти в полуформальных отношениях со своми зарубежными коллегами и друзьями.

Изменено 8 июля, 2013 пользователем Saszko

[Дмитрий]

Оффтоп, мы потом перенесем. Я думал несколько раз о том, почему в России настолько конкурентноспособны глупые люди. Это просто удивительно, должно же быть наоборот. Но и в бизнесе, и в госменеджменте за редкими исключениями рулят физически глупые люди. Половина преуспевающих наших бизнесменов едва смогут вычитать в уме через десяток. Серьезно, я работал в десятке фирм, и всего двое(!) из хозяев способны были понять, что 80 от 100, это минус 20%, а 100 от 80, это плюс 25% (для примера). Тут 20, а тут 25 - куда 5% подевались? И они не могли это понять никогда и никак, природных способностей не хватало. Примерно то же и чиновники.

Но ПОЧЕМУ? Почему низкий интеллект у нас не препятствует карьере? Не могу понять.

 

Вот скажите, Максим, а с чего в те времена была такая "некомпетентность элит"?

[Дмитрий]

Конечно это была детская дилетантская игра, но впечатление на нас всех она произвела. Тем более что на стадии подготовки к игре ни у кого не было идей подобного рода. Мы как бы честно верили что чем правильней задашь начальные вектора, тем точнее воспроизведется реальная последовательность событий. Мы так и не поняли в чем была наша ошибка, и был ли и правда шанс, при небольших отклонениях в реальных параметрах того времени русско-германского союза?

 

Эксперимент не чистый, в рамках игры вами двигали только интересы команды-государства.

[Maxim Bulava]

Вот скажите, Максим, а с чего в те времена была такая "некомпетентность элит"?

Вот вы знаете, стыдно, а не знаю, что ответить. Нет, ну общий ответ понятен - "не работают механизмы позитивного отбора". Но почему именно они не работали... Правда, не знаю, что сказать.

[Ana]

Эксперимент не чистый, в рамках игры вами двигали только интересы команды-государства.

Нет ну была еще у каждого личная заинтересованность. Некоторые хотели продемонстрировать свою блистательность и, типа, не стандартность мышления , некоторые старались не мудрствуя лукаво сделать все что положено по сюжету и получить пятерку, а некоторые просто номер отбывали и старались не высовываться. В общем это, я думаю тоже воспроизводит реальные факторы движущих сил.

[Maxim Bulava]

Еще вот интересная деталь. В военном отношении в России уровень некомпетентности нарастал как раз снизу вверх. Это, опять-таки, общее место в отзывах о русской армии и той войне.

 

Вот суждение небезызвестного Слащева. Иногда его называют самым талантливым военачальником у белых в годы нашей гражданской.

 

"...произошло характерное явление: и на маневрах, и в Японскую войну, и в последнюю Европейскую роты и батальоны и иногда полки действовали великолепно. Действие же полков уже начинало иногда прихрамывать. А чем выше было войсковое соединение, тем дело шло хуже и хуже. Высший комсостав в большинстве своем не умел управлять своими частями и для занимаемых должностей не годился. Результатом этого явления были Сольдау, Восточная Пруссия, Варшава (1914 г.), Лодзь, когда наши силы превосходили силы врага иногда почти вдвое. В результате этих поражений мы проиграли кампанию. С германским комсоставом наш комсостав бороться не мог - тогда как роты и батальоны боролись с успехом"

 

Это в большой степени перекликается с довоеннымии и военными характеристиками русского командования со стороны немцев. Вот из докладной записки германского генштаба, 1913 г.:

 

"Передвижения русских войск совершаются, как и прежде, с чрезвычайной медлительностью. От русских командиров также нельзя ожидать быстрого использования благоприятного оперативного положения, как и быстрого и точного выполнения войсками приказанного маневра. Для этого слишком велики препятствия, возникающие всюду при отдаче, передаче и выполнении приказа.

Более или менее крупное русское войсковое соединение не в состоянии перейти быстро от обороны к наступлению или продолжать в другом направлении уже начатое движение. Поэтому при столкновении с русским германское командование сможет осмелиться на маневры, которые оно не позволило бы себе против другого равного противника".

[Дмитрий]

Вот вы знаете, стыдно, а не знаю, что ответить. Нет, ну общий ответ понятен - "не работают механизмы позитивного отбора". Но почему именно они не работали... Правда, не знаю, что сказать.

 

А раньше они когда-нибудь работали? Если не говорить о временах, когда Аппарат бывал полностью сломан, а новый еще не разросся, как при Петре или в 1917. А в условиях стабильного существования, когда работали эти механизмы?

[Maxim Bulava]

А раньше они когда-нибудь работали? Если не говорить о временах, когда Аппарат бывал полностью сломан, а новый еще не разросся, как при Петре или в 1917. А в условиях стабильного существования, когда работали эти механизмы?

При Екатерине, например, и даже раньше. Румянцев, Потемкин, Суворов, да даже Салтыков - это всё, мягко говоря, не бездарности. И в первой половине XIX в. были не только талантливые полководцы, но и выдающиеся гражданские администраторы.

 

Если снова говорить о понятности, то понятно и то, что правящий класс перестает выдвигать из своей среды из ряда вон выходящие фигуры параллельно "загниванию." Но, опять же, я не могу показать конкретный механизм порчи.

[Damien]

С другой стороны, если выбирать между мировой войной и ролью младшего партнера Германии, я бы выбрал роль младшего партнера.

В этом контексте мне интересней вопрос не столько "почему Россия не сблизилась с Германией?", но "почему Россия не удалилась от Англии?". Не слишком ли многое было завязано в мировой политике 20 века на интересах всего лишь одного островного государства окраинной Европы? Не являлась ли Великобритания идеологически более чуждой России нежели Германия? Конечно, косвенным ответом на эти вопросы может служить усиление роли США в мировой политике, которые на протяжении 20 века всегда выступали в одной связке с Великобританией: иными словами, возможно, что Россия могла бы игнорировать Англию саму по себе, но игнорировать Англию в тандеме с США было небезопасно. И тем не менее: можно ли на уровне фантазий смоделировать развитие событий, если бы Россия выступила на стороне Германии в первой мировой войне? Удалось бы избежать революций, второй мировой?

 

Если снова говорить о понятности, то понятно и то, что правящий класс перестает выдвигать из своей среды из ряда вон выходящие фигуры параллельно "загниванию." Но, опять же, я не могу показать конкретный механизм порчи.

Может быть, дело в усиливающемся прогрессе болезни, проходящем параллельно с устаревшими и несвоевременными методами лечения, что и привело к полной оставновке социальных лифтов в начале 20 века, а к 1917 году и к тому, что гной уже хлынул наружу.

[Maxim Bulava]

В этом контексте мне интересней вопрос не столько "почему Россия не сблизилась с Германией?", но "почему Россия не удалилась от Англии?". Не слишком ли многое было завязано в мировой политике 20 века на интересах всего лишь одного островного государства окраинной Европы?

А вот реальный вес Англии нельзя недооценивать. Конечно, на карте Великобритания не очень впечатляет. Но, во-первых, Европой карта не обрезана. Если вы спросите "какое государство было самым большим в истории человечества", то ответ будет - "Британская империя". Больше, чем у монголов в свое время, да.

 

Ну и экономика. Мастерская мира, владычица морей (читай - "хозяин мировой торговли"), финансовый центр мировой экономики - это всё про Англию.

Не являлась ли Великобритания идеологически более чуждой России нежели Германия?

На самом деле, это риторический вопрос. Конечно, идеологически Российская империя была ближе к Германии и Австро-Венгрии, чем к союзникам по Первой мировой. Уже современники обращали внимание на комичность ситуации, когда Александр III по стойке смирно слушал "Марсельезу".

Конечно, косвенным ответом на эти вопросы может служить усиление роли США в мировой политике, которые на протяжении 20 века всегда выступали в одной связке с Великобританией: иными словами, возможно, что Россия могла бы игнорировать Англию саму по себе, но игнорировать Англию в тандеме с США было небезопасно.

Тут анахронизм. США уже тогда обогнали Британию по промышленному производству, но как держава глобального ранга вышли на сцену именно в конце мировой войны, вступив в нее. Жесткой связки с англичанами у них тогда еще не было, более того - отношения после Первой мировой даже стали портиться на фоне претензий США оттеснить Великобританию с господствующего места.

И тем не менее: можно ли на уровне фантазий смоделировать развитие событий, если бы Россия выступила на стороне Германии в первой мировой войне? Удалось бы избежать революций, второй мировой?

Если бы "Россия выступила на стороне Германии" войны бы просто не было. Во всяком случае тогда и в той конфигурации, которую мы знаем. Революционное брожение в России бы продолжалось, но, скорее всего, процессы трансформации России проходили бы в существенно менее трагичной форме.

Может быть, дело в усиливающемся прогрессе болезни, проходящем параллельно с устаревшими и несвоевременными методами лечения, что и привело к полной оставновке социальных лифтов в начале 20 века, а к 1917 году и к тому, что гной уже хлынул наружу.

Тут, наверное, нужен отдельный разговор. Может даже, стоит отдельную тему открыть. Раньше, конечно, чем в 2017 г.

[Maxim Bulava]

Лето и осень 1914 г. стали сезоном сюрпризов. Не только с точки зрения обывателя, но даже по мнению многих профессионалов (особенно в странах Антанты) война должна была идти примерно следующим образом:

 

 

В общем и целом военные замыслы сторон не были тогда тайной за семью замками. Наивная была эпоха… Не было секретом, что немцы нанесут главный удар по Франции в надежде быстро вывести ее из войны. Пока французы, обороняя приграничные крепости и истекая кровью в контратаках, сдерживают германский натиск, русская мобилизация разводит пары. И вот на тылы Германии и Австро-Венгрии медленно, но неотвратимо движется, как тогда говорили, "русский паровой каток". Ну что станет с вами после наезда парового катка?

Реальность, как водится, малость отличалась от довоенных представлений. Если говорить о неожиданностях, которыми был обозначен начальный этап кампании 1914 г., то их оказалось ровно три:

 

1. Мало кто предвидел мощь нанесенного по Франции германского удара. При беглом взгляде на развернутые силы, они оказывались практически равными. Тем не менее, эффективность немецких домашних заготовок оказалась такова, что в сентябре бои шли на Марне, а французские подкрепления как-то были переброшены к фронту на парижских такси (!)

 

2. В этой обстановке французы выстояли. Было бы преувеличением сказать "в одиночку", но для простоты скажем. Конечно, упорство бельгийцев сыграло свою роль, а на континенте сражался английский экспедиционный корпус, но это не отменят того факта, что главную работу французы сделали сами. Упитанный английский бульдог, которого мы видим на юмористической карте, на поверку оказался не очень упитанным и, честно говоря, даже не бульдогом. В разговорах не для прессы лорд Китченер обещал французам нормальную английскую армию к 1916 г.

 

3. С паровым катком не вышло. Точнее, австрийцам-то ожидаемо досталось, и к концу Галицийской битвы армия Австро-Венгрии находилась на пределе прочности. Вот тут как раз стереотипы сработали ("итальянская армия существует для того, чтобы было кого побеждать австрийцам"). Но с Германией не задалось. Положим, в том, что русские войска через три месяца пройдут по Унтер-ден-Линден, кто-то и сомневался, но что немцы хотя бы будут изгнаны за Вислу… русские войска едва только вступали в Восточную Пруссию, а бывший жандарм Курлов уже был назначен командованием ее генерал-губернатором. Ирония еще и в том, что одновременно с Курловым на ту же должность российским МВД был назначен Гюнтер. Так мы получили двойной комплект генерал-губернаторов на одну не завоеванную провинцию. Превосходящие силы Северо-Западного фронта не смогли выполнить возложенные на них задачи, при этом Вторая его армия оказалась полностью разгромленной, с окружением, пленными и самоубийством командарма.

 

Чего и говорить, неожиданное, а для нас еще и невеселое начало…

 

Интересно, что наше массовое историческое сознание упорно не замечало и не замечает самых очевидных выводов, просто напрашивающихся при взгляде на кампанию 1914 г. Например, тот вывод, что Западный фронт уже тогда играл главную роль в войне, а война на Востоке занимала подчиненное место. Замечается упорное желание доказать, что "мы спасли Париж" (об этом, даст Бог, еще скажем). Или упорное непризнание боевых достоинств союзников. Ведь даже в советское время, при всех обличениях прогнившего самодержавия, война французов у себя дома, во Франции, представала как что-то воздушно-эфемерное… Французы – это же оперетта.

 

Главный герой у Пикуля, альтер эго автора, утверждает: " Если говорить объективно, то самые крепкие вояки в Европе – это мы и немцы".

 

Если кто подумает, что это на самом деле "воспоминания о Великой Отечественной" или отголоски "Россия – родина слонов", то он сильно заблуждается. Вот свидетельство адмирала Пилкина о беседе с генералом Горбатовским, которая состоялась уже в 1919 г. Надо заметить, что Горбатовский – настоящий боевой генерал, участник Русско-японской и Мировой . "Горбатовский высоко ставил солдата русского и солдата немецкого; низко ставил французского и, главное, английского солдата… Я доказывал, что Франция удивила мир, что "легкомысленные французишки", как их третировали русские, вынесли на себе главный удар Германии, вынесли 4 года сидения в траншеях, подход неприятеля к самому Парижу, бомбардировку Парижа и т. п., не дрогнув, не потеряв сердца, и это, несомненно, результат воспитания француза и французских солдат".

 

Вот такое у боевого генерала было представление о реальности.

[Maxim Bulava]

Итак, спасли ли русские армии Париж? Сама идея этого, насколько можно судить, была порождена шоком восточно-прусского разгрома. "Да, бездарно, но это потому, что спешили, летели, то ли в прекраснодушии командования, то ли в жертвенном порыве, то ли в трезвом расчете, стараясь успеть, не опоздать, оттянуть на себя силы гуннов, топчущих Францию, и тем самым обеспечить свою будущую в войне не-одинокость. А союзники нас потом кинули".

 

В ЖЖ одного любителя военной истории нашел ссылку на монографию Нагорной, где говорится о том, что яркими представителями такого образа мыслей были уже русские пленные офицеры из состава окруженной в Восточной Пруссии 2-й армии:

 

"…В результате обысков в саксонских лагерях, где содержалась основная масса окруженной самсоновской армии, у большинства офицеров были обнаружены многочисленные немецкие издания о сражении при Танненберге¹ и причинах неудач русского командования…

 

Опросы, проводимые немецкими ведомствами среди пленных, раскрывают постепенный процесс выработки образцов толкования произошедшего. Первоначально главной причиной катастрофы участники называли спешку при мобилизации и продвижении вглубь Германии. Собственное поражение они пытались оправдать указанием на чужое предательство – бездействием Неманской армии² после ее первых успешных столкновений с противником. Позднее была сформулирована более значимая моральная трактовка – долг союзнической верности. Пленные генералы акцентировали внимание на том, что ускоренное в интересах Франции продвижение привело к нехватке вооружения в решающем сражении.

 

В сентябре 1915 года внимание немецких цензоров привлекло письмо офицера, возмущавшегося фактом выплаты его семье половинного жалования. Он убеждал жену, что общие правила не должны распространяться на состав Наревской армии³. На допросе в комендатуре автор письма пояснил, что раз атака самсоновских частей была отвлекающим маневром для спасения Антверпена и Парижа, то принесенные командованием фронта в жертву офицеры должны получать полное содержание. Офицеры лагеря Нейссе были уверены, что за сражение при Гумбинене им во Франции были заготовлены ордена Почетного легиона, и также именовали себя "спасителями Парижа". В итоге в качестве наиболее распространенного толкования укрепился топос жертвенности, который вводил в объяснение неконтролируемые силы и снимал персональную ответственность с непосредственных участников".

 

Чтобы выяснить роль русского наступления в "спасении Парижа", нужно хотя бы в общих чертах вспомнить особенности немецкого предвоенного планирования и осуществления германских планов уже в ходе войны...

 

Продолжение следует.

 

__________________

1. Так в Германии называли разгром 2-й армии Самсонова. Название было подобрано специально, дабы оттенить мысль о реванше за первый Танненберг (мы называем его битвой при Грюнвальде)

 

2. 1-я русская армия, вошедшая в Пруссию с востока и почти не продвигавшаяся после первых столкновений с немцами.

 

3. т.е. 2-я армия

[Maxim Bulava]

С 80-х гг. XIX в. Германия вынуждена была считаться с возможностью войны на два фронта. После заключения русско-французского союза такая война стала бы неизбежной при возникновении военного конфликта с любым из двух государств.

 

Проблемы войны на два фронта в германском генеральном штабе начали решаться при Мольтке-старшем. По правде говоря, несмотря на репутацию Мольтке, покоряющей убедительностью выработанный вариант действий не отличался. Предусматривалось достаточно крупными силами удерживать прочную оборону на Западе, сосредоточив главные усилия против России как самого сильного на тот момент противника. Добившись крупных успехов в войне с Россией, предполагалось разменять территории на мир – ведь полностью разгромить Россию, да еще и быстро, было почти нереально. Так, предвидя германские победы в случае войны, Бимарк видел и трудности придания им окончательного характера: "географические условия сделали бы бесконечно трудным доведение этого успеха до конца". Слабость такого варианта заключалась в том, что решение о прекращении войны отдавалось на откуп русскому правительству, которое, видя неразгромленную Францию, могло и не согласиться на замирение.

 

С течением времени стратегическое положение Германии всё более ухудшалось. Реваншистски настроенная Франция стремительно восстанавливала свою военную мощь. Россия прокладывала все новые магистрали военного значения, ускорявшие ее мобилизацию и облегчавшие маневрирование резервами в случае войны. Уже в первые годы ХХ века приходилось считаться и с возможностью вовлечения в войну Великобритании.

 

Было четко осознано, что центральные державы не выдержат сколько-нибудь длительного конфликта: по совокупному промышленному и людскому потенциалу противники существенно превосходили их. На чашу весов могли быть брошены людские ресурсы не только России, но и Канады, Австралии, Индии, французской Африки. Господствовавший на море британский флот постепенно душил бы Германию в тисках блокады. Словом, немцы неизбежно пришли к идее того, что победа может быть достигнута Германией только на путях блицкрига, когда противники были бы вырублены один за другим, еще не успев полностью задействовать всех своих возможностей.

 

Альфред фон Шлиффен, с 1891 г. возглавлявший Генеральный штаб, все более сомневался в успехе блицкрига при выборе России в качестве первого объекта наступления. Проводившиеся штабные игры показывали, что русское командование успевает вывести свои силы из-под удара на "польском балконе", где они могли быть окружены. Так вызревала идея "плана Шлиффена".

 

Переслегин, как мне кажется, удачно суммирует концепцию плана Шлиффена следующим образом:

 

"1. В сложившихся политических условиях война с Францией должна стать войной на два фронта.

2. Единственная возможность выиграть такую войну - это разгромить войска противников по частям, что можно сделать воспользовавшись преимуществом стратегии внутренних операционных линий.

3. Быстрая победа над русской армией невозможна. Следовательно, первый удар должен быть нанесен на Западе.

4. Французская армия должна быть полностью разгромлена до полного развертывания сил русских. Это может быть осуществлено только в рамках операции на окружение.

5. Ввиду нехватки сил, маневр должен быть асимметричным.

6. Французская линия крепостей не может быть быстро прорвана и, следовательно, должна быть обойдена.

7. Такой обход можно провести только через нейтральную территорию Бельгии или Швейцарии. По условиям местности второй вариант неприемлем.

8. От русского фронта требуется сохранить целостность в течение 10 - 12 недель, что может быть достигнуто только наступательными действиями.

План Шлиффена подразумевал нарушение нейтралитета Бельгии, и, как следствие, - вступление в войну Великобритании, крайне негативную позицию США и иных нейтральных стран. К вооруженным силам противников Германии добавлялись 6 бельгийских дивизий и три крепостных района - Льеж, Намюр, Антверпен. "Сдавалась" противнику Восточная Пруссия, Галиция, Эльзас с Лотарингией, Рейнская область. Однако, "выигрыш темпа" в Бельгии транформировался в реальные оперативные выгоды:

1. Шесть бельгийских дивизий попадали под удар 35 - 40 немецких и должны были быть разгромлены. "Правое крыло" получало возможность пользоваться богатой дорожной сетью Бельгии и Фландрии.

2. В течение десяти-двенадцати дней движение армий правого крыла должно было осуществляться в оперативном "вакууме".

3. В этих условиях контрманевр противника, на стратегическом фланге которого развертывались три армии, неизбежно запаздывал, что должно было привести к беспорядочному отступлению на юг и юго-восток, при этом французская столица захватывалась без боя.

4. Итогом наступательного марш-маневра немецких армий должно было стать решающее сражение юго-восточнее Парижа. Это "сражение с перевернутым фронтом", начатое немцами в идеальной психологической и стратегической обстановке, должно было привести к разгрому союзных армий".

 

[Maxim Bulava]

Спор о шансах плана Шлиффена на успех представляет собой бесконечный холивар, в который вовлечены профессионалы и любители. В числе первоочередных причин, которые повлекли за собой срыв блицкрига на Западном фронте, обычно называют:

 

а. общий недостаток германских сил. План Шлиффена предусматривал развертывание на западе 113 пехотных дивизий, тогда как в реальности было развернуто 83 дивизии;

 

б. слабость правого крыла германской группировки, на которое возлагалась решающая задача по обходу противника. Собственно, обхода не получилось, вследствие нехватки сил немцы вынуждены были начать уклоняться к югу задолго до выхода к Парижу, со стороны которого по ним и наносились контрудары в битве на Марне. Разница геометрии плана Шлиффена и реальной кампании хорошо заметна на схеме

 

 

в. недостаточная подвижность этого правого крыла (механизации армии еще не было), что приводило к необходимости изматывающих маршей и постепенно нивелировало эффект от выигрыша темпа в ходе развертывания на территории Бельгии

 

Очевидно, что как-то повлиять на третью причину русский фронт принципиально не мог.

 

Первая причина – пропорции развертывания – была предопределена еще довоенными германскими планами и не зависела от реальных действий русской стороны. При этом вообразить еще меньший размер германских сил на востоке в сравнении с реальным вряд ли возможно: оборона Восточной Пруссии поручалась всего одной армии, тогда как на Западе их развертывалось семь.

 

Следовательно, говоря о спасении Парижа вследствие реальных русских действий, можно вести разговор только о второй причине – вкладе России в ослабление обходящей германской группировки, потерпевшей поражение на Западе. 25 августа германское командование приняло решение снять со своего правого крыла Западного фронта два корпуса и отправить их в Пруссию для подкрепления сражавшейся там 8-й армии. Известно, что к развязке событий на востоке эти корпуса не поспели, но и на запад не вернулись. Конечно, на Марне они не были бы лишними.

 

Тут необходимо ответить на два вопроса: насколько весом был вклад русского фронта в ослабление немецкого правого крыла и какими мотивами руководствовалось германское командование при принятии решения о переброске.

[Maxim Bulava]

Пленные офицеры русской 2-й армии могли этого не знать, но решающую роль в ослаблении германского правого крыла сыграли не они, а само командование противника.

 

Шлиффен всё поставил на успех своего правого фланга и дал ему все силы, какие мог. Он стоически относился к возможной потере Пруссии – всей, а не только Восточной. Он игнорировал опасения австрийцев и их заблаговременные просьбы о германской помощи, отвечая: "Судьба Австрии будет решаться не на Буге, а на Сене". Что важнее, он спокойно воспринимал успехи французов на других участках фронта, даже приветствовал их. Движение германских и французских армий должно было представить собой как бы гигантскую вращающуюся дверь, и чем сильнее французы давили на свою половину, тем больнее должна была стукнуть их по затылку немецкая – французы сами себя загоняли в мешок, образованный германским охватом, так что при удаче его размах мог быть даже уменьшен: ведь чем дальше протопают французы, тем меньше топать немцам. Конечно, был некоторый риск выхода французов в тылы наступающих немцев, но небольшой. В конце концов, наступать в Бельгии и северной Франции значительно приятнее, чем карабкаться по арденнским склонам, и французский левый фланг должен был развалиться значительно быстрее, чем их центр и правое крыло достигли бы значимых успехов.

 

Преемник Шлиффена, Мольтке-младший, решил снизить и этот небольшой риск. За счет правого фланга были усилены центр и левый фланг (это вообще непонятно). Если по планам Шлиффена правое крыло получало 63 дивизии (56 % от общих запланированных сил Западного фронта), то Мольтке реально развернул 37 дивизий (44,6 % от реально достигнутой к 1914 г. на Западе численности). Сохрани Мольтке шлиффеновскую пропорцию, наступающая группировка получила бы еще 10 дивизий, т.е. в 2,5 раза больше, чем было отдано русскому фронту.

 

Но и после завершения развертывания русский фронт оказался не единственной причиной ослабления германской мощи. 2 корпуса было выделено для действий против бельгийцев в Антверпене и еще в совокупности корпус осаждал французов в Мобеже и Живе (выделение столь крупных сил было их явным разбазариванием, тем более за счет правого фланга).

 

Другими словами, отсылка двух корпусов в Пруссию вовсе не внесла решающего вклада в ослабление сил наступающего немецкого крыла – на нее приходится 40 % от общего числа корпусов, выдернутых после развертывания, и 20 %, если считать вместе с уменьшением до развертывания, вследствие изменения шлиффеновского плана.

 

Но важны и мотивы отсылки сил на русский фронт. Надо сказать, ситуация для германских войск в Восточной Пруссии вовсе не была простой. Незадолго до начала всех этих перетасовок они пытались под Гумбинненом нанести удар по силам 1-й русской армии, вторгнувшейся в Пруссию с востока. И если на флангах был достигнут некоторый успех, то центр был буквально избит артиллерийским и стрелковым огнем русских и вынужден был отходить. На тылы в это время выходила русская 2-я армия.

 

Положение хуже губернаторского, но если у многих иных командиров уже отдалась бы гайка, то немцы не растерялись. Используя густую сеть прусских железных дорог, они оторвались от Ренненкампфа и сосредоточились против армии Самсонова, сумев в начавшемся сражении полностью ее разгромить. Следует сказать, что ни до, ни в ходе сражения 8-я германская армия не взывала о помощи, положившись только на свои силы.

 

Непосредственно в ходе этого сражения 8-я армия получила предложение о подкреплениях. Выслушаем Макса Гофмана, который в тот момент возглавлял оперативный отдел штаба армии: "В один из последних дней Танненбергской битвы генерал Людендорф¹ пригласил меня к своему телефону. С ним говорил полковник Таппен, начальник оперативного отдела штаба главнокомандующего. Людендорф сказал мне: "Возьмите вторую трубку, чтобы вам слышно было, о чем говорит полковник Таппен, и что я ему отвечу". Таппен сообщал, что для подкрепления 8-й армии назначены из западной армии три арм. корпуса и одна кав. дивизия, и запрашивал, куда следует направить эшелоны. Генерал Людендорф дал требуемые указания, однако подчеркнул, что нельзя сказать, что мы не можем обойтись без этих подкреплений. Если западному фронту почему-либо трудно, то пусть эти корпуса там останутся. Полковник Таппен заявил, что на западе можно обойтись без этих сил.

На следующий день повторилась примерно та же сцена. Я держал второй микрофон полевого телефона, полковник Таппен телефонировал и сказал, что отправлены только 11-й и гвардейский рез. корпуса с 8-й кав. дивизией, а упоминавшийся вчера 5-й арм. корпус остается на западе. Генерал Людендорф вновь подтвердил, что эти корпуса для происходящего сражения прибудут слишком поздно, и что против Ренненкампфа² мы в крайности управимся одни. Поэтому, если эти корпуса могут пригодиться для скорейшей развязки на западе, пусть штаб главкома о востоке не беспокоится".

 

Таким образом, решающим фактором, который содействовал принятию решения о переброске, была уверенность, что на западе все идет нормально. Первоначальный успех против бельгийцев и французов породил у германского командования эйфорию. Казалось, наступающим армиям остается решить "геометрическую" задачу охвата, просто пожав плоды первого успеха. И вот в этих условиях Пруссия получила свои два корпуса – на всякий случай. Ведь все равно через две недели, максимум – месяц, войскам Западного фронта предстояло грузиться в эшелоны и ехать на восток. Почему бы не начать это движение чуть раньше, подперев 8-ю армию?

 

Как видно, картина существенно сложнее расхожих представлений. Война на востоке действительно находилась в числе причин, ослабивших силу немецкого наступления против Франции. Но говорить о том, что "погибшая армия Самсонова спасла Париж", нельзя.

 

_________________________

 

1. Тогда бывший начальником штаба 8-й армии

2. То есть против 1-й армии. Как видно, в успехе против 2-й армии Самсонова Людендорф уже не сомневался

[Maxim Bulava]

 

 

Сражения уже первого года войны обозначили крайне тревожное для всех воевавших стран новое явление – огромную скорость "стачивания" армий. Траты всех ресурсов осуществлялись поистине бешеными темпами.

Касательно людей. Если забежать вперед, то в русской армии к концу 1916 г. в хорошем положении считался полк, имевший 300 % потерь в офицерском составе с начала войны. Как может быть 300 % потерь? Ну то есть число выбывших из строя офицеров было в 3 раза больше штатной численности офицеров полка на начало войны. Но и потери в 500 % никого особенно не удивляли.

Во время крупных операций, особенно при не вполне удачном их протекании, полк мог истаять за какие-то дни боев.

Генерал Геруа, руководивший во время описываемых событий штабом русской 31-й пехотной дивизии, описывает последствия боев во время "Горлицкого прорыва" немцев 1915 г.:

 

"Одним ранним и поистине прекрасным утром мы были разбужены непривычным громом орудий, превратившимся скоро в сплошной гул. Так приветствовал нас на рассвете 19 апреля 1915 г. (ст. ст.) фельдмаршал Макензен…

Штат пехотного полка военного времени был 3.000 человек, и примерно в этом числе, пополнившись за время зимней стоянки, полки, вступили в бой 19 апреля. К 1 мая, на р. Сан, в них оставалось, в среднем, по 800 человек и полки имели вместо четырех по два батальона, каждый мирного состава, то есть всего по 100 человек в роте.

Еще тяжелее была убыль офицеров. В Козловском полку, например, целыми оказалось 10 офицеров. На роту приходилось по одному офицеру. Среди них едва ли не большинство были прапорщики, то есть скороспелые офицеры военного времени".

 

Огромный расход живой силы был предопределен, главным образом, использованием новых средств ведения войны. Посмотрим, что за чудеса тогдашней техники применялись воюющими армиями…

 

_________________________

 

На снимке город Реймс в 1916 г.

[Maxim Bulava]

Начнем с простенького. С магазинной винтовки.

 

 

Нет, на картинке еще не она. Нас интересует та, что вверху. Это довольно древняя французская система Шасспо, времен очаковских и покоренья Крыма. Ладно, не очаковских. Но в России недавно было отменено крепостное право, а канцлер Горчаков еще в силах был адюльтерить со своей племянницей.

 

Если вы спросите меня, что в силах сделать такая древняя пукалка (имеется в виду система Шасспо, конечно), то я, вооруженный всем богатством исторического знания, отвечу вам, что она может многое, очень многое…

 

18 августа 1870 г. прусская гвардия атаковала французов у Сен-Прива и Гравелота. Это были лучшие прусские солдаты и их вели в бой замечательные и исключительно храбрые прусские офицеры. К исходу боя из 15 000 человек гвардейцы потеряли 4 500, а убыль в некоторых частях зашкаливала. Гвардейский егерский батальон лишился 451 человека из 700. Убили даже батальонного доктора.

 

Мало кто знает, что выжившие в этой атаке прусские офицеры награждались орденом св. Георгия Победоносца. Вот так вот. Немного отвлекаясь… Тут участники спрашивали насчет русско-германского союза. Так вон одно время какие были порядки. Такая любовь, такая любовь…

 

 

И Мольтке-старший получил тогда Георгия, и король (первый кайзер) Вильгельм. Говорят, узнав о награждении Георгием первой степени, старенький Вильгельм заплакал и восклицал: "Но какова оказанная мне честь!" А четвертую степень он уже имел за войну с Наполеоном.

 

Но, возвращаясь к потерям: через семь лет, во время войны с турками, русская вторая гвардейская дивизия при поддержке гвардейского Измайловского полка и гвардейских стрелков атаковала укрепления Горного Дубняка близ Плевны. Потери: 3 генерала, 126 офицеров, 3410 нижних чинов.

 

В хлам избитый Московский полк был после этого дела высочайше прощен за участие в восстании декабристов, а то полвека на него смотрели косо.

 

Тогда же гвардейский Егерский полк атаковал селение Телиш. 27 офицеров и 1300 солдат.

 

Конечно, многое объясняется несовершенством тактики – в зоне действительного огня части перемещались в плотных построениях. Но и стихийное рассыпание в цепи мало что давало. В ходе героических атак до линии укреплений не успевал добежать никто.

 

Так что когда в следующий раз будут казать "Турецкий гамбит" с предательскими телеграммами и терзающей русские тела шрапнелью, смело плюйте в экран: не нужно ни телеграмм, ни шрапнели, когда есть такие вот неказистые на вид девайсы…

 

Продолжение следует…

[Ana]

А можно чуть-чуть вернуться назад к началу войны и поинтересоваться, а что собственно конкретно хотела Германия от этой войны? Какие у неё были реальные, практические цели? Полное уничтожение Франции и Англии как государств или некие более конкретные задачи?

[Maxim Bulava]

Если бы Германия победила, англичан и французов обкорнали бы на предмет колоний. Среди довольно большой части германских промышленников и политиков была очень популярна идея о том, что "Германия задыхается без колоний". Те скромные владения, которые имела Германия до войны, были предметом национальной гордости. Служба в их "стрелковых частях" всячески пиарилась.

 

Очень интересно мнение Пауля фон Леттова-Форбека. Он воевал в Африке во время войны, и англичане всё у немцев отобрали. Но, тем не менее, даже после войны говорит: "У разумных англичан я встречал мнение, что Германия должна владеть колониями по экономическим соображениям, а также из-за излишка ее населения. Англия имеет слишком много колоний, и в настоящую минуту ей не хватает подготовленного личного состава для управления ими".

 

 

__________________________

 

На снимке: офицер германских африканских "стрелковых частей"

[Maxim Bulava]

Продолжение про войну и винтовки

 

В конце XIX в. был осуществлен переход на магазинные винтовки с пачечным и обойменным заряжанием. Не самая выдающаяся среди них мосинка легко обеспечивала боевую скорострельность 10 выстрелов в минуту, тренированный солдат добивался и всех 15-ти. Австрийская манлихеровка и английская система Ли-Энфилда позволяли перекрыть и эти показатели. Один английский сержант выпустил за минуту 25 пуль, и все они с 200 метров вошли в прямоугольник размером с небольшую книжку.

Уже магазинные винтовки поставили "проблему последних трехсот шагов". Представим, что противник числом 400 человек атакует оборонительную позицию, защищаемую 100 солдатами. В течение 2 минут движения атакующих защитники успеют выпустить, особо не напрягаясь, 1600-2000 пуль. Довоенные расчеты показывали, что в такой ситуации на короткой дистанции в цель будут попадать 20-25 % выстрелов. Получается, из 400 человек будет убито и ранено не менее 320, а ведь огонь может быть открыт и со значительно большего расстояния.

Правда, тут нужна меткость. Ну, с меткостью у довоенных армий все было в порядке. Помните, у Куприна: "За стрельбу наша дивизия попала в заграничные газеты. Десять процентов свыше отличного - от, извольте. Однако и жулили мы, б-батюшки мои! Из одного полка в другой брали взаймы хороших стрелков. А то, бывало, рота стреляет сама по себе, а из блиндажа младшие офицеры жарят из револьверов. Одна рота так отличилась, что стали считать, а в мишени на пять пуль больше, чем выпустили. Сто пять процентов попадания. Спасибо, фельдфебель успел клейстером замазать".

 

Шутка.

 

Справедливости ради, примеры отечественного жульничества, когда на стрельбах лучшим стрелкам выдавались лишние патроны, чтобы они могли отстреляться "за того парня", оставались, но после Русско-японской стали относительно редки. Даже у нас солдата стали натаскивать на стрельбу, в т.ч. и с использованием специальных заграничных методик. Скажем, солдат использовал особый станок, в котором фиксировалась винтовка после ее наведения. Инструктирующий офицер или унтер легко мог проверить качество наводки и объяснить ошибки. Понятно, что за границей тем более учили без дураков. Даже еще до армии. Вот эта вот картинка – из книжки для немецких допризывников (между прочим, 350 страниц объема!). Там и про траектории, и про устройство артиллерийских взрывателей, и чего только нет.

 

 

Результаты огня из современных ружейных систем при качественной подготовке довоенной пехоты сказывались очень быстро. Из воспоминаний штабс-капитана Попова:

 

"Наш 2-й баталион в этом бою понес тоже большие потери, в моей 5-ой роте 18 человек было убито и 21 ранено. Большой процент убитых объясняется исключительно метким огнем немецкой пехоты. В этот бой немцы залегли от 7-ой роты в 40 шагах, я сам впоследствии точно измерил это разстояние. А против 5 и 8 рот разстояние не превышало 200 шагов. Такое близкое разстояние при той обученности войск стрельбе, которой отличались кадровые войска, буквально не позволяло сделать неосторожное движение. Только показывался кончик каски, а немцы были страшно смелы, как его пронизывала пуля. То же самое бывало и с нашими зазевавшимися гренадерами. Самообладание и выдержка наших гренадер были удивительны. Я был свидетелем случая, когда гренадер 8-ой роты Зубков, все время наблюдавший за немцами и стрелявший по ним, обратился ко мне, я был около него, и говорит: "Вот смотрите, в меня целится нем..." и не успел договорить, как пуля пробила ему голову и он опустился на дно окопа".

[Maxim Bulava]

Вдогонку: 1907 год, солдаты Баденского 109-го леб-гренадерского полка после учебных стрельб из винтовок G98

 

[Maxim Bulava]

 

Чтобы завершить винтовочную тему.

 

Пенёк с винтовкой, который можно видеть на иллюстрации – британский снайпер, как они выглядели весной-летом 1915 г., на заре своего … снайперства? Не знаю, как это сказать по-русски, у них есть особый для этого термин: "снайпинг". Вот. Оказывается, есть не только шопинг и гейминг, но и снайпинг. Первыми это дело широко развернули немцы. К концу 1914 г. война на западе перешла в позиционную форму, а неподвижный фронт создает особую потребность в снайперской работе.

 

Англичанин Хескет-Притчард, которому принадлежат главные заслуги в организации борьбы с немецким снайперами, вспоминал: "Только лица, действовавшие в качестве снайперов в 1915 году, знают, как трудно было вырвать превосходство из рук германцев. К концу 1914 года, как я уже упомянул, в германской армии насчитывалось до 20 тысяч телескопических прицелов, и герцог Радиборский сослужил большую службу своему отечеству, когда он собрал все спортивные винтовки из Германии (они там насчитывались тысячами), и послал их на Западный фронт, и без того уже снабженный такими винтовками казенного образца. Вооруженные этими винтовками германские снайперы оказались в состоянии проявить чудеса в области меткой стрельбы. К этому времени ловкость германских снайперов вошла в пословицу, и в самый ранний период позиционной войны, некоторые из храбрых немецких стрелков, укрывшись на нейтральной зоне впереди своих окопов, неминуемо простреливали головы всем нашим офицерам и солдатам, рискнувшим выглянуть поверх бруствера. Эти люди, в большинстве бывшие лесничие или чины военно-полевой полиции, делали свое дело с доблестью и мастерством, которых нельзя не признать в полной мере. Из-за разрушенного домика или с какого-нибудь запущенного огорода, уперев иногда винтовку о валяющийся труп, они засыпали нас градом пуль, дававших, главным образом ранения в голову".

 

Союзники в долгу не оставались, и уже в 1915 г. развернули подготовку собственных снайперов, устроив немцам веселую жизнь. Книжка Хескета-Притчарда, кажется, должна быть в сети на русском. Очень интересно, рекомендую. Видно, что все хитрости, которые известны по Второй мировой, были уже в Первую.

 

Трудно сказать, когда германские и австрийские снайперы появились на восточном фронте. Но, появившись, действовали там чрезвычайно активно. В дневное время не только нельзя было высунуть голову из окопа – смертельным риском было посмотреть в амбразуру для наблюдения, даже очень маленьких размеров. Из воспоминаний Сергея Мамонтова:

 

"Я непременно хотел пройти по окопам. Брат ни за что этого не хотел. Но командир батальона, видя мое молодое рвение, решил пройти со мной и показать окопы противника. - Будь осторожен, - просил брат, - нагибайся и не высовывайся.

Позиция была твердая. Прекрасные, глубокие окопы с ходами сообщения. Много проволоки, река Збручь, и на той стороне австрийская проволока и их окопы. В одном месте мы остановились, и командир батальона мне что-то показывал через амбразуру в навесе, имевшую, вероятно, размер 20 на 20 сантиметров. Он отклонил голову, и в это самое время в амбразуру цыкнула пуля и вонзилась в столб, поддерживающий навес.

- Ого, - сказал он просто. - Хорошо стреляют. На девятьсот шагов всадить пулю в такую маленькую дыру! У них прекрасные ружья Манлихера с оптическим прицелом и, вероятно, станком.

Ни слова о том, что он только что избег смерти".

 

Безопасное наблюдение можно было вести только через перископические приборы, хотя снайперы противника при случае расстреливали их зеркала.

Но и ночью не рекомендовалось ни курить, высунувшись из-за бруствера, ни пускать осветительную ракету, особенно дважды с того же места.

К стыду русского командования, аналогичной угрозы австро-германцам не создали. Русская промышленность не могла выпускать в заметных количествах столь сложные по тому времени приборы, как снайперские ("телескопические", как их тогда называли) прицелы. Не проводилось и никакой организационной работы. Ответ противнику обычно являлся инициативой отдельных офицеров, вооруженных хорошо пристрелянными винтовками, как правило, с обычными открытыми прицелами.

 

 

 

________________________

 

на нижнем снимке: английские снайперы в "костюмах Гилли". Так вот круто. Да, всё было уже тогда.

[Solowhoff]

А можно чуть-чуть вернуться назад к началу войны и поинтересоваться, а что собственно конкретно хотела Германия от этой войны? Какие у неё были реальные, практические цели? Полное уничтожение Франции и Англии как государств или некие более конкретные задачи?

 

Вообще-то, тут вопрос был о колониальных владениях, а не о государственности вообще.

[Maxim Bulava]

Временно разбавлю оружейную тематику прекрасным.

 

Нигде, пожалуй, специфика той эпохи так не видна, как в пропаганде. Итак, картинки.

 

Впоследствии быстро исчезнувший жанр, который я условно называю "пупсы на войне"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Кажется, во Вторую мировую подобное встречалось только у итальянцев.

[Дмитрий]

Британская пропаганда времён Первой мировой войны:

 

https://bohemicus.livejournal.com/76497.html