Цитаты в нашей речи

[Владимир М.]

...Любимый город может спать спокойно

И мирно зеленеть среди зимы...

Александр Башлачёв

 

 

Вот интересно, друзья-храбрецы... не замечали ли вы, что народ перестал перекидываться цитатами?

Нет, я не говорю о наших соратниках. Наши соратники, с которыми мы дружим диагнозами – особая статья. Ушибленные литературой люди, калеки, что возьмёшь! Они и в аду будут цитировать – хоть Данте, хоть Булгакова, таковские. Для примера не годятся, к тому же выборка очень мала. Туда, к примеру, из всех пишущих на СамИздате, хорошо, если входит один-два процента. Но вряд ли.

Я говорю о людях обычных. О тех, которые в трамвае по десять штук едут. О здоровом населении, чью психику не отравил всякий словесный фанатизм. Вы заметили, дорогие друзья, что это самое здоровое население не цитирует, а?

 

Не знаю, как вам, а мне не по себе. Потому что цитаты с давних советских времён были очень и очень серьёзной частью культуры, частью, мне кажется, необходимой. Цитата для человека советского времени была опознавательным знаком любой масонской и немасонской ложи, ключом к чужой личности при первой встрече, системой «ключ-замок». Цитировали все поголовно, по цитате моментально определялся не только уровень образования, но и способ отношения к жизни, и система взглядов, и симпатии-антипатии, и множество других вещей. По брошенной цитате опознавались мажор и панк, партийный и диссидент, торгаш и бессребреник, идейный борец и безыдейный охламон. Свой и чужой.

Цитата распознавалась моментально, причём не только прямая цитата, но и намёк на неё, парафраз, насмешливое искажение, ирония и отсылка. «Который час?» - «Не в курсе, я – счастливый!» - все всё поняли, улыбнулись. «Мы живём, под собою не чуя страны», - вот, кстати, интересно, почему до сих пор актуальна эта мрачная строка? Вроде, тирания давно миновала... Или, скажем: «Широко жил товарищ Боснюк», - все ведь помнят, кто такой товарищ Боснюк, правда? Опять же: «Давай, бухти мне, как космические корабли бороздят Большой театр...» - тоже дивно, а? Цитировали равно классиков и партийные документы, стихи и прозу, реплики из любимых фильмов, газетные передовицы и лозунги. Встраивали цитату в анекдот, делали её фразеологизмом, крылатой фразой, паролем. Человек советский был человеком цитирующим – и никто не сомневался, что это норма. Цитаты создавали общее культурное пространство. Начитанность общества расширяла это пространство необычайно, киноцитаты его обогащали, а лозунги вносили живой малиновый блик.

Отсюда вытекало древнее советское умение читать между строк. Намёки ловились на лету – не только антисоветские, далеко не только они: читатель старой школы лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что мир есть текст, а каждая книга говорит о других книгах. Тогда читали в одной книге о тысячах других – даже если те, другие были недоступны; запах тюремных библиотек разбивала струйка свежайшего сквозняка из сложных и прекрасных текстов, ведущих в другие тексты. Читательский разум шёл по цитатам, как по вехам. Любимая старая хохма: «Ничего, если я тебе сюжет расскажу?» - «Конечно, можно. Ну, ей-богу, кто же читает книги ради сюжета!» Или вариант, тоже очень славный: «Незамутнённая натура: пришёл в театр «Гамлета» смотреть, страшно переживает, чем кончится...»

И ведь всем было очевидно: фабула, сюжет – это самая верхушка айсберга. Скелет, каркас. Основа для главного, для сути вещей, выражаемой в деталях, в глубинной связи времён, миров, душ... Эту связь в большой степени обеспечивали отсылки самого разного рода, не только цитаты, но и аллюзии, и намёки, и парафразы, и стилистические игры. Каждый такой приём расширяет внутреннее пространство текста. Цитатой – или условной цитатой, как в данном случае – можно отменно начать текст: «Привольны исполинские масштабы нашей области – у нас четыре Франции, семь Бельгий и Тибет», - изощрённый сарказм, гениальное начало, мгновенно настраивающее читателя-слушателя на верную волну.

Стоит посмотреть любой советский фильм – обратите внимание когда-нибудь, дорогие друзья: герои обиходно обмениваются цитатами. В каждом фильме, в любом идеологическом пустяке, в любой кинокомедии – герои цитируют, а цитата принимается, опознаётся и подхватывается. Логично, что интеллигент Новосельцев из «Служебного романа» цитирует Грибоедова, а Балбес, Трус и Бывалый – Зощенко: социальные маркеры, сразу ясно, кто из какой среды, кому что близко. Но суть-то в чём: и Новосельцев, и незадачливые правонарушители Гайдая – люди из одного культурного пространства. Они все – люди читающие и цитирующие тот самый всеобщий текст, который есть мир и жизнь.

А теперь оглянемся вокруг. Ага.

Где у нас остались цитаты? В статусах ВКонтакте и прочих соцсетях – и в графоманской фэнтезени, в виде вставных номеров (это последнее ещё называют «петросянством»). Всё.

Причём даже те цитаты, что ещё сохранились, перестали нести прежнюю нагрузку. Они уже не создают ощущения общего культурного поля – хоть в текстах ЖЮФ и прочей хохмописанины, хоть в виде статусов. Они утратили смысл.

Слишком заметно, что их вырывают из контекста. Наши современники обожают звонкие фразы, цепляют их к своей виртуальной груди, как значки, но в 99% случаев девочка (или не девочка), украшающая свой сетевой уголок цветочками мировой мудрости, понятия не имеет, как выглядит процитированный текст целиком. Пытаясь изобразить естественную начитанность, любитель цитаток-значков выдирает их из контекста с мясом. В беседе он порой пытается с помощью цитаты опровергнуть мысль, которую цитата доказывала. Считая, что Пушкин, к примеру, не выносил пародий на себя и смеха над собой, такой любитель пафосно изрекает: «Мне не смешно, когда фигляр презренный пародией бесчестит Алигьери» - логично. Цитата болталась у него «в статусе», он знать не знает, кто из пушкинских персонажей это говорит, в какой ситуации, зачем. Раз это цитата из Пушкина – значит, авторская позиция.

Порядком достала и красота, которая спасёт мир – ну не говорил этого Достоевский! И даже князь Мышкин не сказал сам – и не сказал так. Уж точно не позиция Достоевского – если вспомнить, о чём вообще его произведения.

Я постоянно натыкаюсь в Сети на такое использование цитат. Нынче в порядке вещей рвать их с мясом из живой ткани текста, объявляя авторской позицией абсолютно любой фрагмент любого повествования. Мне кажется, что такое положение дел – следствие этого самого «клипового мышления»: человек, читая, видит не текст, а не связанные друг с другом эпизоды, огрызки, обломки смысла. «Мне отвратителен этот автор, он сказал...» - и любителю блеснуть цитатой не важно, что это сказал антагонист, герой, осуждаемый автором.

Герой книги нынче неотделим от автора этой книги в общественном сознании. И герои взаимозаменяемы: сплошь и рядом одному персонажу приписывают слова другого – а что такого? Ведь широкая общественность считает все слова в книге авторским мнением – и точка. Более того: широкая общественность вообще не понимает, что такое художественный текст, как описание стыка мнений, несхожих или противоположных характеров, острого конфликта. Ей, нынешней общественности, не очевидно, что в любой книге, где присутствует антагонист, можно найти отменную цитату, иллюстрирующую точку зрения, ненавистную автору. Что писатель может, создавая и художественно осмысливая образ подонка, дать ему возможность отменно высказать самую отвратительную, человеконенавистническую и пошлую позицию. Вроде бы, очевидно, но – сплошь и рядом именно такие фрагменты цитируют наши уважаемые граждане, чтобы доказать, какой злодей и человеконенавистник сам писатель. Именно так в своё время поступили с Зощенко, публично обвинив его в клевете на действительность. Всё возвращается на круги своя? Не даром же в советском бородатом анекдоте, где перечисляются все виды лжи, после лжи обычной и наглой, даже после статистики – известной разновидности особо жестокого вранья – идёт цитирование, враньё особо циничное.

Чтобы подкрепить это суждение цитатой, обратимся к безмолвному диалогу книг. Бенедикт Сарнов в своей книге «Феномен Солженицына» вспоминает стихотворение Михаила Львовского как раз на эту тему – об шулерском передёргивании в цитировании. Стихотворение называется «Монолог Цитаты» - я его в Сети и в библиотеках не нашёл, цитирую по тексту Сарнова. Речь идёт о Цитате, которую спорщики в полемическом задоре разорвали пополам. И если раньше все слова Цитаты «служили истине одной», то теперь:

Две сокрушительных цитаты

Образовались из одной.

И руку поднял брат на брата,

На брата брат пошел войной.

Друг друга лупят как попало,

Про общий смысл забыв давно,

А порознь в братьях смысла мало,

Ведь между ними было «НО»!

Обычное положение дел. Давно известно, что с помощью цитат, вырванных из контекста, можно доказать всё, что угодно. Цитата может расширять и углублять смыслы, а может смешивать, затемнять и путать. Цитата может сделать текст особенно ёмким, а может вообще его убить, цитата – оружие обоюдоострое. Однако, современные читатели и, что особенно грустно, писатели, абсолютно не принимают это во внимание.

Ну, право, сам Апполон ведь велел насовать в фэнтези затёртых цитат из чего попало! Расхожая претензия: ну почему средневековый король другого мира цитирует Холмса и Штирлица?! А потому, что автор текста любитель блеснуть цитатой, но её смысл, контекст и атмосфера, которую она создаёт, автору не важны. В таких случаях особенно часто цитируются старые фильмы и бородатые шуточки с Башорга. Неудивительно, что в результате получается помесь самолёта с трактором – а что МТА хотел-то?

Зато цитаты, использованные в контексте, не опознаются вообще. Еськова когда-то поразило, что ему поставили в вину «претенциозные стишки»: «Клянусь четой и нечетой, клянусь мечом и правой битвой...» - мол, стихи надо научиться писать, раньше, чем их в текст пихать. Меня не меньше поразило, когда мне поставили в вину «дико неграмотный оборот» - [обелокуренный локон выявил]« чернявый корешок» и «выпендрёж» - «чистый, как кактусовый цветок». Да, я понимаю, что источники – не ровня, но цитировал-то самый известный роман Набокова, всё-таки, хоть, вероятно, и не самый лучший, и в контексте это было железобетонно оправдано.

Или вот ещё красиво: мой драгоценный редактор и друг пишет: «Вот замерла земля, безвидна и пуста», - и на СИ немедленно находится знаток, набежавший объяснить, что нет такого слова – «безвидна». Ёлки зелёные, а?! Это ведь даже не Пушкин! Незамутнённость комментатора феноменальна: ни культурного контекста не видит, ни идейного, это уж не говоря о том, что очередной раз не опознал один из самых известных источников на белом свете вообще.

Современный МТА смотрит на Библию, на классику и на всех своих предшественников в литературе, как правильный баран на новые ворота – с глубоким удивлением, без узнавания в глазах.

Замечательнейшие френды мои, талантливые и чуткие люди, предположили, что дело тут в недостаточной начитанности многих современников. Невозможно ведь узнать цитату из книги, читателю незнакомой! Ах, если бы, дорогие друзья! Порой мне случалось заводить разговоры с людьми, чей круг чтения мне, в общем, знаком. Я ТОЧНО знал, что читатель не только читал, но и, порой, перечитывал источник цитаты. И – нет, он не узнавал! Ни прямых цитат, ни парафразов, ни отсылок. Нет. И что это за беда? Избирательное восприятие?

Зато, если, паче чаяния, цитату вдруг замечают, писателю грозит обвинение в плагиате. Развёрнутая аллюзия воспринимается, как признак фанфика. Прямые отсылки вызывают негодование. Культурный диалог привычно путают с воровством. Предположу, что это происходит именно потому, что настоящее воровство, в общем, разрешено и никого особо не удивляет. Если читатель видит прямой плагиат, он так и думает: «А, ну, это фанфик», - и радостно наслаждается фабулой. Если же текст воспринимается стилистически оригинальным, на прямой плагиат он никак не похож, его пространство глубже и шире, а отсылки выглядят намёками – дело иное: «А! Гад-автор пытался прикинуться, будто пишет оридж, а сам воровал по-тихому!» - и понеслось... Поскольку навык вдумчивого чтения утрачен до такой степени, что читатель не способен даже на простейший анализ, закономерно: суть и смысл цитирования остаются для него абсолютно тёмными. Слишком уж вошло в плоть и кровь воровство без сути и смысла, порнографические игры в чужих героев.

И так мы приходим к печальному выводу: вместе с навыками вдумчивого чтения мы теряем и новую читательскую аудиторию. Школьников теперь не учат литературному анализу даже так примитивно и убого, как учили нас. С отменой цензуры необходимость в чтении между строк отпала. Вал порнухи, физиологической и духовной, превратил чтение в развлечение, в худшем случае – в зависимость от порноконтента. Новый читатель смотрит в книгу, а видит фигу в самом прямом смысле. Именно вот это и видит. Ищет намёки на сексуальные отношения – отношения эмоциональные и интеллектуальные остаются за флагом.

Похоже, необходим ещё один класс ликбеза: формирование навыка чтения между строк. Курс литературного анализа в старом стиле. Вдруг хоть кому-нибудь поможет.

 

https://maks-dragon.livejournal.com/33049.html

Изменено 17 ноября, 2015 пользователем Владимир М.

[Марион]

Два момента.

 

1) Синдром "да, были люди в наше время" - извечная стычка "отцов" и "детей", но больше относится к субъективизму "отцов".

2) Объективное положение дел и связанные с этим проблемы. В частности, фрагментативный и мозаичный характер современных текстов, встречающийся в соц. сетях и СМИ, действительно, "забивает" мозг, а содержание являет хоть местами и полезное, зато весьма ограниченное. Оттого и цитаты, или, говоря современным языком, "мемы", могут носить довольно плоский характер, без двойных и тройных ассоциативных смыслов.

Изменено 19 ноября, 2015 пользователем Марион

[Олега]

...Любимый город может спать спокойно

И мирно зеленеть среди зимы...

Александр Башлачёв

 

 

Вот интересно, друзья-храбрецы... не замечали ли вы, что народ перестал перекидываться цитатами?

Нет, я не говорю о наших соратниках. Наши соратники, с которыми мы дружим диагнозами – особая статья. Ушибленные литературой люди, калеки, что возьмёшь! Они и в аду будут цитировать – хоть Данте, хоть Булгакова, таковские. Для примера не годятся, к тому же выборка очень мала. Туда, к примеру, из всех пишущих на СамИздате, хорошо, если входит один-два процента. Но вряд ли.

Я говорю о людях обычных. О тех, которые в трамвае по десять штук едут. О здоровом населении, чью психику не отравил всякий словесный фанатизм. Вы заметили, дорогие друзья, что это самое здоровое население не цитирует, а?

 

 

Просто адрес поменялся. Раньше искусство было для народа и народ самозабвенно его любил. Сейчас книги пишут и кино снимают далеко не о нём и не для него. Ну вот и результат, народ от искусства отвернулся, прописку сменил. Сейчас он не в книгах и фильмах, а в соцсетях, по тому скорее по албански чем по рюськи гутарит.)))

[Владимир М.]

Просто адрес поменялся. Раньше искусство было для народа и народ самозабвенно его любил. Сейчас книги пишут и кино снимают далеко не о нём и не для него. Ну вот и результат, народ от искусства отвернулся, прописку сменил. Сейчас он не в книгах и фильмах, а в соцсетях, по тому скорее по албански чем по рюськи гутарит.)))

Ну так разве это не деградация общества?

[Олега]

 

Ну так разве это не деградация общества?

Конечно нет. Просто декаданс элиты.

[Neta]

А мне кажется, что сейчас цитаты употребляются чаще, особенно в соцсетях. Много каламбуров выросло на их благородной почве. Опять же, ностальгическое обращение к цитатам из старого доброго советского кинематографа.

[Марион]

А мне кажется, что сейчас цитаты употребляются чаще, особенно в соцсетях. Много каламбуров выросло на их благородной почве. Опять же, ностальгическое обращение к цитатам из старого доброго советского кинематографа.

Это скорее мемы. По сути тоже цитаты, но более плоского склада. То, что остается в эпоху постмодерна после деструкций и пересборок.

"Настоящие" цитаты как правило литературоцентричны. И связаны с классическими вещами, и сами становятся классикой.

[Neta]

Мемы - новая реальность цитирования. Хотя бы в таком виде будут донесены до молодого слушателя.

[Марион]

Все же по цитате можно сделать кое-какие выводы о человеке.

Разумеется, могут быть и неудачные цитаты из "высоких" произведений, "не к месту", поверхностные или пошлые. Так, например, к цитированию Библии, хотя это прекрасный объект цитирования, отношусь настороженно. Ибо (нео)протестанты зачастую показывают пример того, как не надо цитировать. Смысл может быть поверхностным, а количество цитат - не переходить в качество.

 

Цитирование Пушкина, Платона, Шекспира, Гете и т.д., вечной классики, проникающей в глубины человеческого духа - это высший, элитный уровень. Правда, понятный не только лишь для всех. Для образованных, зато практически не стареет со временем.

Неплохо, если это будет Шевченко, Толстой, Булгаков, Ильф и Петров, Бердяев, Солженицын...

Попроще - это уровень мемов, устоявшихся "народных" выражений, свидетельствующих о культурном коде. Фильмы советской классики (типа Гайдая), Высоцкий, русский рок...

 

Ну и совсем другое если потолок "цитателя" - это вещи типа "Гарри Поттера" и "Рика и Морти". Уровень мальчика, не мужа.

 

PS: Естественно, за рубежом может быть своя иерархия; разве что мировая вечная классика - она для всех мировая и вечная.

[Хараим]

Не согласен с помещением Гарри Поттера в корзину - я считаю, что там много очень достойных афоризмов.

 

А вот Шевченко в "высокой" части точно неуместен - его цитирование, как и Котляревского, иначе, чем в плане стёба, не воспринимается. Ильф и Петров, кстати, тоже при всей меткости и многообразии цитат больше относится к своего рода "простой народной мудрости", весьма специфичного свойства.

 

Кого не хватает в списке мне - так это Оскара Уайльда - неисчерпаемый источник самых остроумных и метких афоризмов - а также Грибоедова, чье Горе от ума разобрано на цитаты, авторство которых уже давно утрачено и превратилось в фольклор.

[Марион]

Mea culpa. Про Грибоедова забыл. А ведь у него (почти) каждая строка - годная цитата.