Об истории, смысле и значении Рождественского вертепа

[Neta]

АПОСТОЛЬСКОЕ ПОСЛАНИЕ

Admirabile signum

СВЯТЕЙШЕГО ОТЦА

ФРАНЦИСКА

О СМЫСЛЕ И ЗНАЧЕНИИ РОЖДЕСТВЕНСКОГО ВЕРТЕПА

 

1. Чудесный образ вертепа, столь дорогой христианскому народу, всегда вызывает изумление и удивление. Изображение рождения Иисуса само по себе является простым и радостным возвещением тайны Воплощения Сына Божия. Действительно, вертеп – это как бы живое Евангелие, поднимающееся со страниц Священного Писания. Когда мы созерцаем сцену Рождества, мы приглашены отправиться духовно в путь, в который привлекает нас смирение Того, Кто стал человеком, чтобы встретить каждого человека. И мы узнаём, что Он любит нас вплоть до того, чтобы соединиться с нами, дабы и мы могли соединиться с Ним.

Этим Посланием я хотел бы поддержать прекрасную традицию наших семей подготавливать вертеп в дни перед Рождеством, а также обычай устанавливать его в местах работы, в школах, в больницах, в тюрьмах, на площадях... Настоящая творческая фантазия проявляется в использовании самых разнообразных материалов для создания маленьких шедевров красоты. Мы учимся с детства – когда папа и мама вместе с бабушками и дедушками передают этот радостный обычай, который заключает в себе богатое народное благочестие. Я надеюсь, что эта практика никогда не перестанет существовать и что даже там, где ее забыли, она может быть вновь открыта и возрождена.

 

2. Происхождение рождественского вертепа обнаруживается прежде всего в некоторых деталях евангельского рассказа о рождении Иисуса в Вифлееме. Евангелист Лука просто говорит, что Мария «родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (2: 7). Иисус был положен в яслях [кормушке для скота], которые по-латыни называются «praesepium», откуда происходит итальянское слово «presepe» [рождественский вертеп].

Придя в этот мир, Сын Божий оказывается там, где кормятся животные. Сено стало первым ложем Того, Кто откроет Себя как «хлеб, сшедший с небес» (Ин 6:41). Уже святой Августин вместе с другими Отцами был впечатлен этим символизмом: «Будучи положен в ясли, Он стал нашей пищей» (Проповедь 189, 4). Действительно, вертеп содержит в себе разные тайны жизни Иисуса и помогает чувствовать их ближе к нашей повседневной жизни.

Но давайте вернемся к истокам рождественского вертепа, каким мы его себе представляем. Давайте мысленно перенесемся в Греччо в долине Риети. Там святой Франциск остановился, вероятно, на обратном пути из Рима, где 29 ноября 1223 года он получил от папы Гонория III утверждение своего Устава. После посещения Святой Земли эти пещеры в Греччо особым образом напомнили ему пейзаж Вифлеема. Возможно также, что «Беднячок» был потрясен в Риме в Великой базилике Святой Марии мозаикой c изображением рождения Иисуса, совсем рядом с местом, где, согласно древнему преданию, хранились доски тех яслей.

«Францисканские источники» подробно рассказывают о том, что произошло в Греччо. За пятнадцать дней до Рождества Франциск позвал местного жителя по имени Джованни и попросил того помочь ему осуществить его желание: «Я хотел бы представить Младенца, рожденного в Вифлееме, и некоторым образом увидеть телесными очами те неудобства, которые Он ощущал, будучи лишен того, что необходимо новорожденному; как Он был положен в кормушку для скота и как лежал на сене между быком и ослом» [1]. Едва услышав это, его верный друг тотчас отправился подготовить всё, что указал святой. 25 декабря в Греччо собрались многие братья из разных мест, а также прибыли мужчины и женщины из селений в этой местности, неся цветы и факелы, чтобы наполнить светом эту святую ночь. Прибывший туда Франциск увидел кормушку с сеном, быка и осла. Пришедшие люди испытали перед сценой Рождества неописуемую радость, какой не бывало никогда прежде. Затем священник торжественно совершил Евхаристию на кормушке, показывая связь между Воплощением Сына Божия и Евхаристией. В тех обстоятельствах в Греччо не было никаких статуй: рождественский вертеп осуществили и пережили те, кто присутствовал. [2]

Так родилась наша традиция: все – вокруг пещеры, исполненные радости, без какой-либо дистанции между совершившимся событием и теми, кто стал причастниками этой тайны.

Первый биограф святого Франциска Фома Челанский вспоминает, что в ту ночь эта простая и трогательная сцена сопровождалась даром чудесного вид?ния: один из присутствующих видел Самого Младенца Иисуса, лежащего в той кормушке. От того вертепа в Рождество 1223 года «каждый возвратился домой, исполненный неизреченной радостью». [3]

 

3. Святой Франциск простотою этого знака осуществил великое дело евангелизации. Преподанное им проникло в сердца христиан и остается и в наши дни подлинной формой того, как можно с простотою вновь показывать красоту нашей веры. С другой стороны, само место, где был осуществлен этот первый рождественский вертеп, выражает эти чувства и пробуждает их. Греччо стал прибежищем для души, которая скрывается среди скал, чтобы получить возможность окутаться тишиною.

Почему вертеп вызывает такое изумление и трогает нас? Прежде всего, потому что он показывает нежную любовь Бога. Создатель вселенной снисходит к нашей малости. Дар жизни, сам по себе всегда таинственный для нас, становится еще более удивительным, когда мы осознаём, что Рожденный от Марии является источником и поддержкой всякой жизни. В Иисусе Отец дал нам брата, который приходит искать нас, когда мы растеряны и не знаем, куда идти, верного друга, который всегда остается рядом. Он дал нам Своего Сына, прощающего нас и освобождающего нас от наших грехов.

Создание рождественских вертепов в наших домах помогает нам пережить историю, происходившую в Вифлееме. Естественно, источником для понимания этого События и размышлений о нем всегда остаются Евангелия. В то же время, его изображение в вертепе помогает представить себе эти сцены, пробуждает чувства, приглашает ощутить себя вовлеченными в историю спасения, современниками этого события, которое живо и актуально в более широком историческом и культурном контексте.

В частности, со времени своего возникновения у францисканцев вертеп является приглашением «почувствовать» ту бедность, которую Сын Божий принял на Себя в Воплощении, и «прикоснуться» к ней. А имплицитно вертеп побуждает нас следовать за Ним по пути смирения, бедности и самоотречения, ведущего от Вифлеемских яслей к Кресту. Вертеп является призывом встретиться с Ним и служить Ему милосердием к наиболее нуждающимся нашим братьям и сестрам (ср. Мф 25: 31-46).

 

4. Я хотел бы теперь перейти к рассмотрению различных знаковых элементов вертепа, чтобы понять смысл, который они несут в себе. Во-первых, представим себе контекст звездного неба во тьме и тишине ночи. Мы изображаем его не только ради верности евангельским повествованиям, но и ради смысла, которым оно обладает. Подумаем о том, как ночь нередко охватывала нашу жизнь. Однако даже в такие моменты Бог не оставляет нас в одиночестве, но приходит, чтобы ответить на наши важные вопросы о смысле нашего существования: кто я? откуда я пришел? почему я родился в эту эпоху? почему я люблю? почему страдаю? почему умру? Именно для ответа на эти вопросы Бог стал человеком. Его близость приносит свет туда, где тьма, и освещает путь тем, кто проходит через мрак страдания (ср. Лк 1:79).

Заслуживают упоминания также те пейзажи, которые составляют часть вертепа и нередко включают в себя руины древних домов или дворцов, в некоторых случаях заменяющих Вифлеемскую пещеру и оказывающихся жилищем для Святого Семейства. Похоже, что эти руины были вдохновлены «Золотой легендой» доминиканца Иакова Ворагинского (XIII в.), где рассказывается о языческом веровании, согласно которому храм Мира в Риме должен был рухнуть, когда Дева родит. Эти руины являются прежде всего видимым знаком падшего человечества, всего того, что рушится, разлагается и увядает. Такое оформление говорит нам о том, что Иисус оказывается новшеством среди старого мира и что Он пришел исцелять и восстанавливать, чтобы вернуть нашей жизни и миру их первоначальное великолепие.

 

5. Какие эмоции должны мы ощущать, когда размещаем в рождественском вертепе горы, ручьи, овец и пастухов! Так мы вспоминаем о том то, что, как предвозвещали пророки, всё творение участвует в празднике пришествия Мессии. Ангелы и путеводная звезда – знаки того, что мы тоже призваны отправиться в путь, чтобы достичь пещеры и поклониться Господу.

«Пойдем в Вифлеем и посмотрим, чт? там случилось, о чем возвестил нам Господь» (Лк 2:15), – так сказали пастухи, услышав весть ангелов. Из этой простоты описания проистекает прекрасный урок. В отличие от столь многих людей, занятых множеством других дел, пастухи становятся первыми свидетелями самого существенного – дарованного спасения. Именно самые смиренные и бедные смогли принять событие Воплощения. Богу, Который приходит встретить нас в Младенце Иисусе, пастухи отвечают тем, что направляются к Нему, чтобы встретить Его с любовью и благодарным благоговением. Сама эта встреча между Богом и Его детьми благодаря Иисусу рождает нашу религию и созидает ее уникальную красоту, которая таким особым образом проявляется в рождественском вертепе.

 

6. В наши сцены Рождества принято добавлять много символических фигурок. Во-первых, фигурки нищих и тех людей, которые не знают иного богатства, кроме богатства сердца. Они тоже с полным правом находятся вблизи Младенца Иисуса, и никто не может их выгнать или отослать подальше от кроватки, импровизированной таким образом, что окружающие ее бедняки не кажутся здесь неуместными. Действительно, бедные имеют привилегированное место в этой тайне, и нередко они оказываются более других способными признавать присутствие Бога среди нас.

Бедные и простые люди в рождественском вертепе напоминают нам, что Бог стал человеком ради тех, кто особенно нуждается в Его любви и просит Его близости. Иисус, «кроткий и смиренный сердцем» (Мф 11:29), родился в бедности и вел простую жизнь, чтобы научить нас принимать существенное и жить им. От вертепа ясно исходит весть о том, что мы не можем дать обмануть себя богатством и столь скоротечными обещаниями счастья. На заднем плане виднеется дворец Ирода, закрытый и глухой к радостной вести. Родившись в вертепе, сам Бог начинает единственную настоящую революцию, которая дает надежду и достоинство обездоленным и изгоям: революцию любви, революцию нежности. Из вертепа Иисус – с кроткою силой – провозглашает призыв разделить с последними путь к более человечному и братскому миру, где никто не исключен и не изгнан.

Дети – но и взрослые тоже! – часто любят добавлять в вертеп другие фигурки, которые, казалось бы, не имеют никакой связи с евангельскими рассказами. Тем не менее, такое воображение стремится выразить мысль, что в этом новом мире, открытом Иисусом, есть место для всего подлинно человеческого и для всякого творения. От пастуха до кузнеца, от пекаря до музыкантов, от женщин, несущих кувшины с водой, до играющих детей… – всё это представляет повседневную святость, радость совершения повседневных поступков необычайным образом, когда Иисус разделяет с нами Свою божественную жизнь.

 

7. Постепенно рождественский вертеп ведет нас к пещере, где мы находим фигурки Марии и Иосифа. Мария – мама, которая созерцает своего ребенка и показывает Его каждому, кто пришел Его посетить. Фигурка Марии заставляет нас задуматься о великой тайне, которая окружала эту девушку, когда Бог постучался в дверь Ее непорочного сердца. На весть ангела, который попросил Ее стать Матерью Божией, Мария ответила с полным и всецелым послушанием. Ее слов? – «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:38) – являются для всех нас свидетельством того, как отвергнуть себя в вере в волю Божию. С этим «да» Мария стала матерью Сына Божия, не утратив, но освятив благодаря Ему свою девственность. В Марии мы видим Матерь Божию, которая не держит своего Сына только для себя, но призывает всех повиноваться Его слову и осуществлять его на деле (ср. Ин 2: 5).

Рядом с Марией, охраняя Младенца и его мать, перед нами святой Иосиф. Обычно он бывает изображен с посохом в руке, а иногда держит фонарь. Святой Иосиф играет очень важную роль в жизни Иисуса и Марии. Он – хранитель, который неустанно защищает свою семью. Когда Бог предупредил его об угрозе Ирода, он без колебаний отправился в путь, чтобы эмигрировать в Египет (ср. Мф 2: 13-15). И как только опасность миновала, он привел семью обратно в Назарет, где станет первым учителем Иисуса в детстве, а затем и в юности. Иосиф хранил в своем сердце великую тайну, окружавшую Иисуса и Марию, его супругу; будучи праведным человеком, он всегда доверял воле Бога и осуществлял ее на деле.

 

8. Средоточие рождественского вертепа оживает, когда на Рождество мы помещаем туда фигурку Младенца Иисуса в яслях. Бог являет Себя так, в ребенке, чтобы дать нам Себя взять нашими руками. В слабости и хрупкости скрывается Его сила, которая всё создает и преображает. Это кажется невозможным, но это правда: в Иисусе Бог стал ребенком и в этом состоянии захотел открыть величие Своей любви, которая выражается в Его улыбке и Его руках, протянутых ко всем.

Рождение ребенка пробуждает радость и удивление, потому что ставит перед великой тайной жизни. Видя, как светятся глаза молодой четы, которая смотрит на своего новорожденного сына, мы понимаем чувства Марии и Иосифа, которые, взирая на Младенца Иисуса, ощущали присутствие Бога в их жизни.

«Жизнь явилась нам» (1 Ин 1: 2). В этих словах апостол Иоанн подводит итог тайне Воплощения. Вертеп позволяет нам увидеть и ощутить это уникальное и необыкновенное событие, которое изменило ход истории, так что годы будут отсчитываться либо до, либо после Рождества Христова.

Бог действует настолько ошеломляюще, ведь кажется невозможным, чтобы Он отказался от Своей славы, чтобы стать человеком, таким, как мы. К нашему удивлению мы видим, что Бог ведет себя так же, как мы: спит, пьет мамино молоко, плачет и играет, как все дети! Как всегда, Бог сбивает нас с толку, Он непредсказуем и постоянно делает то, что не укладывается в наши представления. Таким образом вертеп, показывая нам, что Бог вошел в наш мир, побуждает нас также задуматься о том, как наша жизнь включена в жизнь Бога, и приглашает нас стать Его учениками, если мы хотим достичь окончательного смысла жизни.

 

9. С приближением праздника Богоявления в рождественский вертеп помещают три фигурки царей-волхвов. Наблюдая за звездой, эти мудрые и богатые господа с Востока отправились в путь к Вифлеему, чтобы узнать Иисуса и предложить Ему в дар золото, ладан и смирну. Эти дары имеют и аллегорическое значение: золото воздает честь царственности Иисуса, ладан – Его божественности, смирна – Его святой человечности, которая позн?ет смерть и погребение.

Когда мы созерцаем эту сцену в вертепе, мы призваны поразмыслить об ответственности каждого христианина распространять Евангелие. Каждый из нас становится носителем Благой Вести, который приносит ее тем, кого встречает, свидетельствуя о радости своей встречи с Иисусом и с Его любовью своими конкретными делами милосердия.

Волхвы учат нас, что можно прийти ко Христу очень издалека. Они – богатые люди, мудрые иностранцы, жаждущие бесконечного, – отправляются в долгое и опасное путешествие, которое завершается в Вифлееме (ср. Мф 2: 1-12). Перед Царем-Младенцем их преисполняет великая радость. Их не смущает бедность обстановки – они без сомнений опускаются на колени и поклоняются Ему. Перед Ним они понимают, что Бог, точно так же, как собственной мудростью руководит движением звезд, направляет и ход истории, низвергая могущественных и вознося смиренных. И уж конечно, возвратившись в свою страну, они рассказали другим об этой удивительной встрече с Мессией, положив начало пути Евангелия среди народов.

 

10. Перед рождественским вертепом мы вспоминаем о том времени, когда мы были детьми и с нетерпением ждали начала его установления. Эти воспоминания помогают нам снова и снова осознавать тот драгоценный дар, который мы получили от тех, кто передал нам веру. И в то же время они помогают нам ощутить наш долг и нашу радость делиться тем же опытом с нашими детьми и внуками. Неважно, как обустроен вертеп: он может быть всегда одинаковым или меняться из года в год. Важно то, что он имеет значение для нашей жизни. Где бы он ни находился и какой бы ни был формы, он рассказывает нам о любви Бога – Бога, Который стал ребенком, чтобы сказать нам, насколько Он близок к каждому человеку, в каком бы состоянии тот ни оказался.

Дорогие братья и сестры, рождественский вертеп составляет часть сладостного и требовательного процесса передачи веры. Начиная с детства и затем на каждом этапе нашей жизни он учит нас созерцать Иисуса, ощущать Божию любовь к нам, чувствовать и верить, что Бог с нами и что мы с Ним – все дети и братья благодаря этому Младенцу, Сыну Бога и Девы Марии. И ощущать, что в этом состоит счастье. Подобно святому Франциску, откроем сердце этой простой милости, чтобы из нашего изумления родилась смиренная молитва: наше «спасибо» Богу, Который захотел поделиться с нами всем, чтобы нам никогда больше не оставаться в одиночестве.

 

Дано в Греччо в Санктуарии Вертепа 1 декабря 2019 года, в седьмой год моего понтификата.

 

ФРАНЦИСК

 ________________________________________

[1] Tommaso da Celano, Vita Prima, 84: Fonti francescane (FF), n. 468.

[2] Cf. ibid., 85: FF, n. 469.

[3] Ibid., 86: FF, n. 470.

 __________________________________ 

© Copyright - Libreria Editrice Vaticana

© Неофициальный русский перевод П. Д. Сахарова

Иллюстрация – фреска Джотто из базилики святого Франциска в Ассизи «Св. Франциск в Греччо».

 

Перевод П.Д. Сахарова

[Neta]

 

[Neta]

Рождественские ясли: от св. Франциска до наших дней

Одной из самых популярных и любимых традиций Рождества являются ясли. В каждой стране они называются по-разному. У нас в России вертеп, что по-старославянски означает «грот» или «пещера». На Украине и в Белоруссии «бетлейкой» или «батлейкой» от слова «Вифлием». В Польше «шопка» или «ясэлка».

Впрочем, на территории, заселенной славянскими народами эта традиция появилась довольно поздно. Первые сведения о вертепах относятся только к концу XVIв. Устройство в рождественский период яслей пришло к нам из Европы. Их родиной является Италия, где они называются «презепе». А родоначальником считают самого св. Франциска Ассизского.

Некоторые историки утверждают, что Бедняк из Ассизи позаимствовал эту традицию у бенедиктинцев, которые в некоторых своих монастырях устанавливали фигурки, призванные напомнить верующим о событиях Рождества и носивших чисто дидактический характер. Они были своеобразным продолжением идеи оформления церковного пространства как «Библии для неграмотных». Однако, создание «живых яслей» – это, несомненно, ноу-хау св. Франциска. Можно много говорить о мистериях, которые разыгрывались в Средние века перед храмами, дабы разъяснить верующим смысл того или иного праздника, но так, как это сделал основатель Ордена Братьев Меньших, до этого не делал никто.

Но обо всем по порядку. Из «Первого жития св. Франциска», принадлежащего Фоме Челанскому, мы узнаем о том, как и где все происходило. Вернувшийся из Святой Земли святой решает приблизить атмосферу той ночи своим братьям, чтобы разделить с ними радость. В полночь  кануна Рождества 1223 г. он превратил маленькое селение Греччо в долине Риете (которую позже назовут в честь него Святой) в новый Вифлеем. В этих местах столь близких по природе и климату, а главное, населенных людьми, похожими на простых палестинских пастухов, свершается прикосновение к чуду. Изготавливают ясли (корыто для корма скота), стелют солому, приводят вола и осла. Братья поют, воздавая хвалу Богу, и горы вторят им праздничным эхом.

Затем служится Месса, Франциск одевается в диаконское облачение (он и был диаконом) и поет Евангелие. После совершения Евхаристии, Божий Бедняк обращается к народу с проповедью, в которой говорит о рождении нищего Царя в малом городе Вифлеем.

Для нас сейчас в этом нет ничего особенного, но тогда все происходило впервые. Впервые ясли принимали Святого Младенца в Таинстве Евхаристии, которое их торжественно освящало. Благая Весть звучит снова здесь и теперь. В этом был смысл действий св. Франциска. И множество людей услышали его и последовали его примеру. Сначала ясли распространяются в храмах Ордена Братьев Меньших. Постепенно популярность и любовь к ним растет. Многое сделали для распространения этой традиции иезуиты. Однако главным апостолом презепе стал монах-доминиканец Грегорио Мария Рокко, который за период с 1734 г. до самой своей кончины в 1782 г. обошел все улицы и церкви Неаполя, проповедуя любовь к Таинству Рождества. Его известность как проповедника яслей была столь велика, что даже король Карл приветствовал его вопросом: «Отец Рокко, как дела с презепе?»

Иногда можно встретить мнение, что традиция устройства яслей так бурно развивалась и так поддерживалась орденом иезуитов только по одной причине, желанию противопоставить правильное учение ереси лютеранства. Т.е. ясли – для католиков, а устройство рождественской елки, традицию которой связывали с Мартином Лютером, – для лютеран. Сейчас, по прошествии веков, такой взгляд кажется смешным и необоснованным. В наших домах и храмах прекрасно соседствуют елки, украшенные свечами (елка – символ «древа жизни», свечи – напоминание о Свете Христовом), и рождественские ясли.

Однако вернемся в Италию, на родину яслей, презепе. Обычно сцена включает в себя образы Богомладенца, Богоматери, св. Иосифа. Иногда добавляются фигуры вола и осла перед яслями. Над всеми кружат ангелы, воспевая радостное событие и указывая на то, что мы находимся у входа в вечность.

Интересно, что другим указанием на великую Весть, встречающимся в ряде итальянских вертепов XVIII-XIXвека, является группа фигур, стоящих среди руин древнего храма. Эти изображения начали появляться в период больших археологических раскопок, когда взорам изумленной публики предстали древние Помпеи. Развалины, окружающие Святое Семейство, призваны символизировать величие мира, поблекшего перед вестью о Боговоплощении. Здесь нет темы «отмены язычества», к античному миру, его искусству и философии, сохраняется уважение. Но все это должно уступить свое место нарождающемуся новому миру.

Здесь следует сделать небольшое отступление и сказать о том, что рождественские ясли, сохраняя традицию св. Франциска, являли Радостную Весть здесь и сейчас, отражая настроения и мировоззрения своих авторов и зрителей. Раскопки Помпеи потрясли европейское и, в первую очередь, итальянское общество того времени. Даже пенсионеры Российской Академии Художеств не остались в стороне от этого влияния. Наилучший пример тому Карл Брюллов, привезший из Италии свое монументальное полотно «Последний день Помпеи». Прямо перед нашими глазами рушится древний прекрасный мир, с крыш летят статуи, разбиваются колесницы, рассыпаются сокровища. Античный мир на наших глазах превращается в руины. И на этих руинах начинается новая жизнь, беззащитная и хрупкая. На первом плане картины изображена разбившаяся при падении колесницы женщина, на ее груди младенец, которого, казалось бы, никто не замечает в этой суматохе. Именно он и являет собой новый христианский мир. Он еще совсем маленький и спасти его может только чудо. И, как мы знаем из истории, оно произойдет и из младенца вырастет новый сильный мир. Как не странно именно это настроение и роднит такие, казалось бы, не совместимые вещи как произведение русского художника и рождественские ясли. А где же стоящие на развалинах фигуры, ведь вся композиция Брюллова очень динамична, все в движении? Внимательный взор заметит трех обнявшихся женщин. Они символизируют то же, что и фигуры в итальянских презепе, начатки будущей великой Церкви. Сейчас они еще совсем малы, несколько человек, но со временем… Кто еще? Да, мы, зрители. Живые свидетели того, что старый мир сменился новым и ответственные за то, чтобы руины прежнего мира в наших сердцах не завалили едва родившегося Младенца.

Обычно даже выражения лиц персонажей яслей, даже небольшие детали должны говорить о приходе нового мира, явлении Света и Божьей Любви, таинства благодарности и неизбывной радости. Хрупкое тело Младенца, нежное лицо Марии, серьезность св. Иосифа, даже физиогномические характеристики вола и осла говорят о том, что Блаженство вошло в историю и изменило ее.  Иногда в этой сцене оживает даже клюка Иосифа, старая древесина расцветает, прославляя тем самым чудо Рождества.

Мотив зацветающего дерева тоже отражает привычные европейскому обществу мотивы, уходящие своими корнями в глубокое Средневековье. Здесь стоит, как не странно, вспомнить пример из английской литературы: «Кентервильское привидение» Оскара Уальда. Древнее пророчество старого замка гласит:

Когда заплачет, не шутя,

Здесь златокудрое дитя,

Молитва утолит печаль

И зацветёт в саду миндаль –

Тогда возликует этот дом,

И дух уснёт, живущий в нём.

Нам нужно тщательно вглядеться, чтобы увидеть общие черты. Хотя на самом деле они лежат на поверхности. Мы их не замечаем, потому что живем уже в несколько ином обществе, чем благочестивые создатели яслей XVIII-XIXвеков и писатели, воспитанные христианской культурой.

Итак, миндаль, желанный гость на рождественском столе. Почему? Дело в том, что миндальный орех по своей структуре напоминает яйцо, символ победы над смертью, это раз. Два, весной миндаль первым одевается в листву и с древности считается символом возрождения. Три, миндаль символизирует человеческую оболочку Христа, скрывающую под собой Божественное начало. Здесь стоит вспомнить, что мандорла (сияние окружающее Христа в образах Сошествия во ад, например), используемая на восточных иконах, имеет миндалевидную форму. Если суммировать все вышесказанное, то получиться, что цветение миндаля означает приход весны, возрождение древнего замка, описанного Оскаром Уальдом. И прощение для несчастного кентервильского приведения, христианское прощение, переход в новый прекрасный мир. Оно попадает туда благодаря жалости, милосердию, молитве и самопожертвованию юной Вирджинии.

Теперь вернемся к яслям, современникам этого литературного произведения. Сухой посох св. Иосифа зацветает как миндаль весной, символизируя иссохшие сердца людей, живущих без Бога. Младенец Христос дает им надежду на возрождение, на воскресение, возможность, подобно измученному кентревильскому призраку, обрести новую жизнь, прощение и Любовь. Зритель, стоящий перед вертепом, оказывается частью композиции, а не только сторонним наблюдателем. Маленькие символы, сразу читаемые им и его современниками, могут сказать ему больше мудрых проповедей. Разве не к этому некогда стремился св. Франциск?

В «Первом житии св. Франциска» Фома Челанский, описывая Рождество в Греччо, говорит о видении Божьему Бедняку малыша в яслях, лежащего неподвижно словно неживой. Святой пытается разбудить его. Это видение было вовсе недалеко от истины, как повествует Фома, поскольку Младенец Иисус, которого забыли многие сердца, в этот вечер воскресал в них.

Человеческое сердце, усталое и измученное, обретает в Рождество надежду на новую жизнь, которую еще предстоит взрастить, но она уже есть. Старый Кентервильский замок окунется в мир и покой, из него уйдет страх. Зацветший посох св. Иосифа еще пустит корни!

Постепенно рождественская сцена обрастает множеством персонажей, пришедших из внешнего мира, мира простых вещей и людей, окружавших мастера, создававшего ясли. Появляются пастухи, почти такие же, как те, что пришли в Вифлеем прославлять Спасителя. Их дома – поля и горы, небо – крыша, себе на жизнь они зарабатывают простым, но нелегким трудом. Эти фигурки напоминают о том, что первым весть о рождении Младенца была возвещена беднякам. Уже потом к ним присоединился обширный мир «народов», пришли волхвы. Это не просто Каспер, Мельхиор и Балтазар, одинаковые как герои американских рождественских мультфильмов. Они символизируют собой три возраста, юноша, мужчина, старик, и трех рас, представляющих космополитичный мир, которому была явлена Благая весть. Интересно, что появление в композиции яслей волхвов тоже, как нельзя лучше, отражает исторические реалии. Они возникают в то время, когда активизируются связи с Востоком. В Европе появляются мавры и этому мы тоже находим подтверждение в литературе того времени. Приезжают торговцы из Азии. Их появление и привозимые ими товары являются для Европы откровением. Таким образом, Евангельская история интегрируется в окружающую действительность и делает празднование Рождества праздником надежды и спасения, даруемого всем.

Говоря о присутствии в презепе, например, реалий современного мира нельзя обойти стороной и появляющуюся нередко фигуру турка Амедира, именуемого «стражником Рождества». Этот легендарный персонаж приходит из легенды о принцессе, поручившей охранять статую Богомладенца верному «арапу». Она уговаривает турка принять христианство, но тот отказывается, аргументируя  свое мнение следующим двустишьем: «Когда со мной Младенец говорить, тогда христианин я быть». Однажды верный Амедира прибежал к своей принцессе с криком, требуя немедленно его крестить, выраженным опять же в стихах: «Я хотел христианин стать и хотеть Иосиф звать». Оказалось, что Сам Господь обратился к нему через статую Богомладенца, предлагая принять крещение и избрать имя Иосиф. В чем же смысл этой старинной легенды? Господь называет по имени «хранителей» яслей, зрителей заинтересованных и восхищенных, чтобы их сердца открылись Ему, а жизнь изменилась.

Главная задача рождественских яслей в наши дни не быть «Библией для неграмотных», как это было в XIII-XIV веке, не стать миссионерским инструментом, как это было во времена, когда иезуиты показывали их новообращенным индейцам. Их задача сохранилась со времен св. Франциска и сейчас стала еще более явной: затронуть наши чувства искренностью Священного представления и явить надежду на дары этого скромного Рождения.

Анна Гольдина

Рускатолик.рф

[Neta]

800-летие Устава Ордена Францисканцев и Рождественских яслей

В 2023 году Орден францисканцев отмечает 800-летие Устава, утвержденного буллой, и Рождественских яслей, которые построил в Греччо святой Франциск.
29 ноября 1223 года Папа Гонорий III буллой Solet annuеre утвердил Устав Ордена.

В Уставе двенадцать глав, которые посвящены разным сторонам орденской жизни: внутренней дисциплине, миссиям, отношениям между братьями, проповеди… Начинается он со слов: ”Устав и жизнь Меньших братьев таковы: соблюдать святое Евангелие Господа нашего Иисуса Христа, живя в послушании, без собственности и в чистоте”.
Франциск глубоко переживал тайну Рождества Христова, и в том же 1223 г. он устроил в Греччо рождественскую мистерию. На склоне крутой горы в пещере сделали ясли, привели туда вола и осла, установили алтарь, на котором священник во время рождественской ночи принес Святую Жертву. Вот как рассказывает об этом событии один из первых биографов святого, Фома Челанский:

“И наступил день радости, время прославления! По сему случаю были созваны туда многие братья из разных мест; мужчины и женщины, жившие в этой земле, все, кто только мог, с радостью в душе готовили свечи и факелы, чтобы осветить ночь, в которую взошла наиярчайшая Звезда, осветившая все дни и все времена. Пришел, наконец, и Франциск: увидел, что все подготовлено, как он пожелал, и возрадовался. И вот, подготовляются ясли, наполняются сеном, приводят вола и осла. В этой трогательной сцене сияет евангельская простота, прославляется бедность, утверждается смирение. Греччо обратился в новый Вифлеем.

Ночь светла как полдень, прекрасна для людей и для животных! Собирались люди, необычной радостью приветствуя новую тайну. Лес откликается голосами, и величественные скалы вторят праздничным песням хора. Братья поют избранные хвалы Господу, и, кажется, тьма рассеяна радостью.

Святой Божий охвачен экстазом перед яслями, душа его трепещет от раскаяния и несказанного счастья. Затем пресвитер торжественно совершает Евхаристию над яслями, и Франциск вкусил неизведанное прежде утешение.

И вот, Франциск облачился в одеяния диакона, поскольку был диаконом, и громко запел святое Евангелие: голос его, сильный и сладостный, ясный и звучный, наполняет всех тоской по небу. Затем он обратился с проповедью к народу, и сладчайшими словами говорил им о Царе, рожденном в нищете, и о городке Вифлееме. Часто, когда он хотел произнести имя Иисуса Христа, то, воспламененный небесной любовью, называл Его «Вифлеемским Младенцем», а слово «Вифлеемский» произносил, растягивая и с такой нежной любовью, что оно звучало нежно, как блеянье овечки. И всякий раз, как Франциск произносил слова «Вифлеемский Младенец» или «Иисус», он облизывал губы, словно вкусив всю сладость этих слов”.

[Neta]

Греччо, Часовня Рождества

Рождество в Греччо

В этом году 800-летний юбилей рождественского вертепа. В Рождество 1223 г. святой Франциск первым придумал создать такую сценку в приходе Греччо. 800 лет назад появилась традиция, завоевавшая весь мир. Событие это я давно хотела как-нибудь отметить, но теперь уже и не знаю, получится ли. 😔 Будем надеяться.

❄ Наверно – даже наверняка – вертеп у Франциска был прост, очень скромен и совершенно в его духе. Однако за простыми жестами так много всего кроется! Франциск родился в 1181(82) г. (кстати, мы с ним «ровесники», с разницей в 800 лет, я тоже родилась в 81-м). К 1223 г. основанный им Орден был уже очень большим, его идеал менялся и даже разрушался на глазах. Часть братии выступила против ряда правил первого Устава, некоторые общины обзавелись полноценными домами, вызывавшими у Франциска негодование.

❄ Сам святой в эти годы был серьёзно болен, в 1226-м году он скончается. Болезнь глаз, неоднократно и безрезультатно леченая, причиняла боль; тело было изнурено суровыми аскезами. Он жаждал жить той простой жизнь, которую принял на себя, а приходилось решать конфликты и проблемы своей большой монашеской семьи.

❄ В Греччо жили добрые христиане, глубоко верующие и сплочённые. Один из друзей Франциска, Иоанн, построил здесь для него скит. И возможно именно за духовным утешением он и отправился в Греччо зимой 1223 года. Но вместо уединения в скиту предпринял подготовку первого в мире вертепа с малышом, настоящими животными, сеном, яслями. Совершенно понятно, почему в трудные времена кризиса Ордена именно в Яслях он искал успокоения. Он хотел вдохнуть запах сена, приобщиться к простоте, почувствовать себя там, где родился Младенец. Франциску понадобилась помощь прихожан и его друга Иоанна, потому что сам он не мог бы организовать это маленькое милое чудо.

❄ Об этом рассказывает Фома Челанский в житии св. Франциска:

Высшей его целью, главным желанием и планом, исполняемым всю жизнь, было проповедовать всем святое Евангелие, во всем соблюдать его заветы и следовать по стопам учения Господа нашего Иисуса Христа в неусыпном бодрствовании, в постоянном усердии, всей душой и всем жаром сердца. В глубочайшее размышление он погружался, вспоминая Его слова и в пристальном раздумьи перебирал Его дела. Особенно же занимали его мысли смиренность Воплощения и милость, явившаяся в Страстях, так что едва ли он желал отвлекаться на что-либо иное. Потому и следует вспомнить — и не просто вспомнить, но и почтить достойным воспоминанием — то, что он сделал за три года до своей блаженной кончины в селении, называемом Греччо, в день Рождества Господа нашего Иисуса Христа.

Был в той земле человек по имени Иоанн, доброй славы, но еще лучшей жизни, и его святой Франциск отличал особой любовью, тем более что тот, будучи в этих местах одним из самых знатных и уважаемых людей, презрел благородство плоти и посвятил себя благородству души. И вот блаженный Франциск позвал его к себе примерно за две недели до Рождества Господня, как и раньше он нередко призывал его, и сказал ему: «Если ты хочешь, чтобы в этом году мы праздновали Рождество в Греччо, поспеши все приготовить и то, что я тебе укажу, устрой тщательно. А именно, я хочу отпраздновать рождение того младенца, который родился в Вифлееме, хочу вспомнить тяготы его первых дней, когда Он положен был в ясли, и плотскими очами увидеть, как это Он лежал на сене, а рядом стояли вол и осел». Выслушав все это, тот человек, добрый и преданный, побежал скорее и в указанном ему месте подготовил все, что велел ему святой.

И вот приблизился день радости, время пения настало. Из разных мест созваны были братья; мужчины и женщины, жившие в этой земле, все, кто только мог, с радостью в душе готовили светильники и факелы, чтобы осветить ночь, в которую звезда наиярчайшая осветила все дни и годы. Пришел в то место святой Божий и, обнаружив, что все уже готово, возрадовался. Приготовлены были уже ясли, несли сено, вели вола и осла. Прославлялась простота целомудренная, возвеличивалась бедность, и Греччо обратился в новый Вифлеем. Ночь светла была как день, прекрасна и для людей, и для животных.

Собирались люди, необычной радостью приветствуя необычайное таинство. Запели братья, воздавая должную хвалу Богу, и вся ночь откликнулась ликованием. Перед яслями стоял святой Божий, печали полный, в набожности своей сокрушенный и дивной радостью преисполненный. Отпраздновано было таинство мессы, и священнослужитель обрадован был новым утешением Господним.

Облачился святой Божий в одеяния диакона, ибо он и был служителем Божиим, и звучным голосом запел Евангелие. И голос его, мощный и сладостный, ясный и звучный, всех призвал к таинству высшему. Затем он начал проповедь к обступившему его народу, и словно мед лились его речи о рождении нищего Царя в маленькой общине Вифлеемской. И часто, желая произнести имя Иисуса, вместо того, воспылав чрезвычайной любовью, именовал Его «Вифлеемским младенцем», растягивая слово Вифлеем так, что звук этот казался похожим на овечье блеянье, отчего не только его уста наполнялись сладостью, но и души всех, кто был там, радостью исполнялись. И всякий раз, произносил ли он Иисус или «младенец Вифлеемский», он облизывал губы, словно отведывая и сглатывая сладость этих слов.

И вновь умножились дары, ниспосланные ему Господом, что и подтвердило видение, бывшее одному мужу, достойному уважения. А именно: привиделось ему, будто в яслях лежит совсем маленький мальчик и вроде бы неживой, а святой Божий, склонившись над ним, пытается разбудить его, чтобы тот очнулся от глубочайшего сна. И вполне разумным кажется нам это видение, ведь младенец Иисус забыт во многих сердцах как мертвый, и в этих сердцах, по милости самого Младенца и подвигами раба его святого Франциска, Он был оживлен и возвращен набожной памяти.

Так завершилось с радостью это празднество, и каждый с веселием возвратился к себе домой. А сено, лежавшее в яслях, люди сохранили, ибо с помощью этого сена Господь Бог, умножая милость свою, исцелял и скот, и прочих животных.

И поистине сделалось однажды так, что в соседних областях множество скота было поражено различными болезнями, но, поев этого сена, полностью избавилось от этих недугов. Даже женщины, если случались у них тяжелые и затяжные роды, просили подложить им пучок этого сена и тогда рождали благополучно, так что со всех сторон сбегался в Греччо народ обоего пола, надеясь получить здесь желанное исцеление.

Наконец на том месте был освящен храм Господу: в честь святого отца на месте яслей соорудили алтарь и освятили церковь, и в том самом месте, где животных кормили травой, люди теперь, ради спасения души своей и тела, питались плотью непорочного и чистого Агнца — Господа нашего Иисуса Христа, Который в высшей несказанной любви дал Себя за нас. Он с Отцом и Духом Святым живет и царствует, прославленный во веки веков. Аминь.

Источник