FAQ: католичество и нацизм

[Neta]

 

FAQ: католичество и нацизм (часть 1)

 

Отношения Католической Церкви и нацизма, роль в них Пия XII, ставшего Папой за полгода до начала Второй мировой войны. Споры на эту тему не утихают уже более полувека. Спорят историки, спорят политические и религиозные лидеры, журналисты и пользователи соцсетей.

Постоянный автор Рускатолика, историк Церкви Евгений Розенблюм, отвечает на наиболее часто задаваемые вопросы, посвященные данной теме. В первой статье он рассматривает вопросы, затрагивающие период от зарождения нацизма до начала Второй мировой войны. Вторая часть будет посвящена военному периоду. В комментариях к этой статье читатели могут задавать дополнительные вопросы, на которые Евгений Розенблюм постарается ответить во второй или, если потребуется, специальной третьей части

.

Вопрос: Как относились к христианству нацисты? Что они заявляли в своих публичных выступлениях, прессе и публикациях?

 

Ответ: Уже в 1920-е гг. среди нацистов можно было выделить два разных подхода к христианству, но ни один из них нельзя назвать приемлемым для христианина. Первый подход состоял в полном отвержении христианства, объявленного еврейской придумкой, подрывающей «мораль и дух немецкой расы», и стремлении возродить древнее германское язычество. Второй подход предполагал «очищение» христианства от всего, что несовместимо с «моралью и духом немецкой расы», и принятие «немецкого христианства», поклоняющегося «немецкому Богу». Оба подхода объединяло то, что нацисты не могли принять интернациональный характер христианства и признать равенство перед Богом всех людей, единый моральный закон для представителей всех рас.

 

После прихода нацистов к власти это идейное разногласие стало орудием аппаратной борьбы между Розенбергом и Геббельсом, наиболее видными представителями первого и второго подходов. Сам Гитлер не становился на ту или другую сторону, сохраняя для себя тем самым роль арбитра между своими подчиненными.

 

В.: Разве нацисты не провозглашали себя защитниками христианской цивилизации и не включили в свою программу пункт о приверженности «позитивному христианству»?

 

О.: Напротив, нацисты считали христианство, по крайней мере, в его исторических формах, проявлением отхода от подлинной европейской цивилизации, которую они и хотели вернуть. Несколько более двойственным было отношение к личности Лютера и, шире, к протестантизму, который они считали немецкой верой. Но католичество, подчиняющее немецких христиан духовному авторитету находящегося за пределами Германии Римского Папы, было для них полностью неприемлемо. Что касается «позитивного христианства», то таковым нацисты считали такое христианское вероисповедание, которое не угрожает интересам Германии и морали арийской расы. При этом, разумеется, право решать, в чем состоят эти интересы и эта мораль, они оставляли исключительно за собой. Именно поэтому многие немецкие епископы указывали в проповедях и пастырских посланиях на неприемлемость для католиков концепции «позитивного христианства».

 

В.: Почему же тогда Гитлера не отлучили от Церкви?

 

О.: Запрет католикам вступать в национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП), отказ в Таинствах тем католикам, кто все же вступил в партию или поддерживает нацизм, запрет на участие в богослужениях в нацистской партийной униформе или с нацистской символикой, — все это объявил епископ Майнца Людвиг Мария Гуго уже в первые дни после выборов в Рейхстаг в сентябре 1930 г.. Именно на этих выборах НСДАП из маргинальной силы с небольшим и к тому же постепенно снижающимся рейтингом неожиданно превратилась во вторую по популярности партию Германии. Епископ публично заявил о несовместимости нацизма и христианства.

 

После этого в течение нескольких месяцев епископы добивались от лидеров НСДАП публичного осуждения несовместимых с христианством положений нацистской идеологии. Когда же стало ясно, что добиться этого не удастся, в последние дни 1930 г. глава немецкого епископата кардинал Адольф Бертрам опубликовал письмо к пастве, названное им: «Открытое слово в серьезный час». В нем он, среди прочего, писал: «Мы, христиане-католики не знаем никакой расовой религии, а только господствующее во всем мире откровение Христа, которое принесло всем народам одно сокровище веры, одни заповеди и одно исцеление. <…> Ни один верный католик не будет доволен разговорами о некоем «позитивном христианстве». <…> Наше позитивное христианство – это католическое христианство».

 

В первые месяцы 1931 г. все немецкие епископы, с большей или меньшей строгостью, запретили католикам поддерживать и состоять в НСДАП, а нацистам – участвовать в католических богослужениях. Для многих рядовых нацистов это имело значение, хотя Гитлер, Геббельс, Гиммлер и другие лидеры нацизма, крещенные и воспитанные в католичестве, и так уже много лет не приступали к Таинствам, не ходили в храмы и никак не проявляли себя в качестве католиков.

 

Архивные документы свидетельствуют, что подобное единодушное решение немецких епископов было принято потому, что к этому их активно побуждал Госсекретарь Ватикана, кардинал Эудженио Пачелли (будущий Папа Пий XII). А вот отмена этого решения в марте 1933 г., после прихода Гитлера к власти, наоборот, стала для кардинала Пачелли полной неожиданностью. Он узнал о ней лишь post factum.

 

В.: Что такое конкордат? Зачем Ватикан заключил его с Третьим Рейхом?

 

О.: Для начала ответим, чем конкордат не является. Конкордат не означает одобрения Папой властей или политики конкретного государства. Конкордат не означает, что католики в этом государстве становятся над законом. Конкордат – это, по форме, межгосударственный договор, одной из сторон которого является Святой Престол, а по сути – урегулирование спорных вопросов между государственными и церковными властями, предполагающее взаимные уступки. Согласно конкордату между Святым Престолом и Германией, который подписали в 1933 г. кардинал Эудженио Пачелии от имени Пия XI и вице-канцлер Франц фон Папен от имени президента Гинденбурга, Святой Престол брал на себя обязательство не менять границы немецких епархий без согласования со светскими властями и не назначать на руководящие церковные должности в Германии (епископов, провинциалов монашеских конгрегаций, ректоров семинарий, настоятелей приходов и т.д.) иностранцев, соглашался с тем, что новые епископы будут приносить клятву не действовать против интересов Германии, а клирики не будут участвовать в политических партиях и поддерживать их. При этом последняя уступка была чисто формальной, поскольку к моменту подписания конкордата в Германии уже была запрещена деятельность всех партий, кроме НСДАП.

 

В обмен на эти уступки немецкая сторона брала на себя обязательства сохранить регулярные богослужения и Таинства, сохранить католические школы и теологические факультеты в университетах, признать за епископами право контролировать в них содержание учебных программ и назначение преподавателей, не вмешиваться в процедуру назначения епископов, не препятствовать переписке епископов с Римом, уважать тайну исповеди наравне с адвокатской тайной, не препятствовать деятельности католической прессы, признать за церковными учреждениями статус юридического лица и уважать их право собственности на церковное имущество, включая здания, не препятствовать членам государственных спортивных и молодежных организаций по воскресеньям участвовать в Мессе и не обязывать их участвовать в несовместимой с их религиозными убеждениями деятельности.

 

Конечно, большинство этих обязательств нацисты многократно нарушили. Церковные газеты были закрыты с началом войны под предлогом нехватки бумаги, здания многих монастырей были реквизированы, переписка епископов с Римом перлюстрировалась, но самое главное – Церковь не смогла обеспечить то, что во все века было для нее на первом месте: заботу о душах. С 1938 г. повсеместно были закрыты католические школы, а в государственных школах учителя, в том числе закона Божьего, назначались и снимались нацистским руководством вопреки протестам епископов. Известен ряд случаев, когда преподавать закон Божий поручалось партийным активистам, известным своим антирелигиозным настроем. В гитлерюгенде детей заставляли разучивать богохульные песни, подвергали нацистской пропаганде, во многих случаях поощряли разврат.

 

Более того, как следует из высказываний кардинала Пачелли, сделанных им летом 1933 г., он уже тогда прекрасно понимал, что Гитлер не станет исполнять условия конкордата. Однако, других инструментов для защиты Католической Церкви в Германии, даже таких несовершенных, у него не было. Лучше всего ход мысли высших церковных иерархов того времени выразил кардинал Фаульхабер, архиепископ Мюнхена и один из наиболее доверенных советников Пачелли по немецким делам: «С конкордатом нас повесят. Без конкордата нас бы повесили, выпотрошили и четвертовали».

 

В.: Но не дал ли конкордат со Святым Престолом Гитлеру моральную легитимацию? Ведь это был первый международный договор, подписанный Германией после прихода нацистов к власти?

 

О.: Нет, конкордат не был первым международным договором, подписанным Германией после прихода нацистов к власти. Первым таким договором стал «Пакт четырех», подписанный Германией, Италией, Францией и Великобританией. Он был парафирован незадолго до начала переговоров о заключении рейхсконкордата и подписан за несколько дней до него. Этот пакт, по которому четыре крупных европейских страны фактически договорились решать совместно вопросы европейской безопасности и европейских границ без учета мнения остальных стран, был гораздо более значимым для укрепления власти Гитлера. Что же касается рейхсконкордата, то практически сразу после его заключения кардинал Пачелли опубликовал в «Оссерваторе Романо» две статьи, в которых прямо заявлял: конкордат не означает одобрения установившегося в Германии режима или поддержки немецкой политики.

 

В.: Почему после 1933 г. Ватикан не выступал против нацистов? Не было ли это связано с тем, что Папа ценил Гитлера как борца против коммунизма?

 

О.: Сам Гитлер очень хотел, чтобы Папа и другие церковные иерархи перестали выступать против нацизма, и немецкие дипломаты нередко «напоминали» Святому Престолу, что при Гитлере Германия встала на путь решительной борьбы с врагами Церкви, коммунистами. Но это не приносило успеха: и Папа Пий XI, и кардинал Пачелли многократно выступали с публичной критикой нацизма. Так, последний публично называл нацистов «восстающими в люциферовой гордыне лжепророками, претендующими быть носителями новой веры и нового евангелия, которое не является Евангелием Христа». В «Оссерваторе Романо» публиковались статьи, утверждающие, что НСДАП больше достойно называться бандой, чем партией. Вершиной публичной критики нацизма стала энциклика «Mit brennender Sorge” («Со жгучей тревогой» или, согласно другому переводу, «С глубочайшим беспокойством»), тайно переправленная в Германию и прочитанная с амвонов всех немецких католических храмов в Вербное воскресенье 1937 г.

 

В.: Но почему тогда во время войны Ватикан строго придерживался политики нейтралитета и прекратил любые публичные нападки на нацистов?

 

О.: «На этом Шахерезада заканчивает дозволенные речи». Ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, связанные с периодом Второй мировой войны, я постараюсь дать в следующей статье цикла.

 

Евгений Розенблюм

 

Продолжение следует…

[Neta]

FAQ: католичество и нацизм (часть 2)

Несколько лет назад наш колумнист, историк Евгений Розенблюм в форме вопросов и ответов рассказывал об отношениях Католической Церкви и нацизма до начала Второй мировой войны. Накануне 85-летия избрания на папский престол Пия XII (и 148-летия со дня его рождения) публикуем вторую часть этого материала, в которой Евгений рассказывает о формах противостояния Католической Церкви гитлеризму непосредственно в годы войны.

Эудженио Пачелли (Пий XII) – именно этот человек в течение многих лет как до, так и после своего избрания Папой определял немецкую политику Святого Престола: сперва в качестве нунция в Германии, потом госсекретаря Ватикана и, наконец, Папы Римского. Накануне двойной годовщины мы публикуем вторую часть «Вопросов и ответов», посвященную периоду Второй мировой войны, т.е. как раз периоду понтификата Пия XII.

В первой части мы говорили, что до начала Второй мировой войны Католическая Церковь многократно и публично осуждала нацизм, а нацисты столь же прямо говорили о своей враждебности христианству. Мы также говорили о причинах заключения конкордата и о том, как нацисты регулярно нарушали его. А закончилась первая часть так:

В.: Но почему тогда во время войны Ватикан строго придерживался политики нейтралитета и прекратил любые публичные нападки на нацистов?

О.: «На этом Шахерезада заканчивает дозволенные речи». Ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, связанные с периодом Второй мировой войны, я постараюсь дать в следующей статье цикла.

С давно обещанного ответа на этот вопрос мы и начнем.

О.: После начала Второй мировой войны Ватикан действительно формально сохранял нейтралитет. Да и как могло бы присоединиться к одной из воюющих сторон квазигосударство площадью в городской квартал и с «армией» из нескольких сот швейцарских гвардейцев?

Во время Второй мировой войны было много стран, сохранявших формальный нейтралитет, но большинство из них вполне прозрачно выбрали ту сторону, на которой они не вступают в войну. Например, Испания, оставаясь нейтральной, все же явно склонялась в сторону Германии и Италии. Так же точно нейтральной, но с явно пронемецкими симпатиями, оставалась Швеция, поставлявшая в Германию жизненно важные ресурсы и позволявшая частям Вермахта перемещаться через свою территорию. А вот, например, Португалия, наоборот, оставаясь нейтральной, явно тяготела к Союзникам. В частности, это проявилось в том, что она предоставила свои порты для заправки британского военного флота. Не было секретом и то, на какой стороне конфликта находились симпатии Ватикана – на стороне антигитлеровской коалиции.

Правда, чтобы избежать усиления репрессий против католиков в Германии и оккупированных нацистами странах Европы, Ватикан прекратил прямо обвинять нацистов в тех или иных преступлениях, как делал это до войны. Но даже в таком виде высказывания Ватикана все равно правильно понимались всеми сторонами конфликта. Например, New York Times так прокомментировала праздничное радиообращение Пия XII на Рождество 1941 г.: «Голос Пия XII – это одинокий голос посреди молчания и темноты, окутавших Европу на это Рождество. <…> Папа прямо противопоставил себя гитлеризму».

Но еще более ярким было рождественское обращение следующего года, в котором, среди прочего, Пий XII говорил о «сотнях тысяч людей, которые без какой-либо вины с их стороны, иногда только из-за своей национальности или корней, были обречены на смерть или медленное истощение». Во внутреннем отчете немецких спецслужб про него говорилось: «Это правда, что Папа не называет немецких национал-социалистов по имени, но его речь – это одна сплошная атака на всё, за что мы выступаем. <…> Он практически обвиняет немцев в несправедливости к евреям». Риббентроп, получив этот отчет, потребовал от посла Германии при Святом Престоле: «Есть признаки того, что Ватикан с высокой вероятностью откажется от своего традиционного нейтралитета и займет политическую позицию противника Германии. Вам следует проинформировать Папу, что в этом случае у Германии найдутся физические средства для ответного удара».

В.: Разве беспрецедентные масштабы и жестокость совершаемых гитлеровцами преступлений не требовали прямо, не прибегая к эзопову языку, назвать и осудить преступников?

О.: Прежде всего, беспрецедентные масштабы и жестокость преступлений требовали помогать их жертвам. И здесь Ватикан развернул деятельность беспрецедентного масштаба, тратя на это множество сил и денег. По приказанию Папы целая сеть католических священников, монахинь и мирян добивалась облегчения участи заключенных, помогала беженцам получить визы латиноамериканских или немногих безопасных европейских стран, печатала фальшивые документы, которые могли спасти жизни людей, прятала преследуемых в монастырях и семинариях, переправляла их в безопасные места… От этой деятельности зависели жизни сотен тысяч поляков, сербов, представителей других оккупированных народов и, конечно, евреев. Ватикан помогал людям вне зависимости от их религиозной принадлежности.

Много раз Пий XII колебался: прямое обличение нацистских преступлений могло привести к массовым репрессиям против католических учреждений, а это значит – подставить под удар не только множество священников и монахинь, но и тех, кого они спасали. Но и молчать с течением времени становилось все сложнее. К лету 1942-го года Пий XII, наконец, решился. В обстановке строгой секретности, боясь преждевременной утечки, он составил текст своего выступления и лично отпечатал его на машинке, так что лишь несколько самых близких человек знали о существовании этого текста, но никто, кроме Папы, не видел его.

Однако, выступить с этим обращением Пий XII не успел. 26 июля 1942 г. во всех католических церквях Нидерландов было зачитано обращение епископов страны с осуждением репрессий против евреев. В ответ нацисты провели 2 августа массовые аресты католиков еврейского происхождения (до той поры их не трогали), после чего депортировали задержанных в Освенцим, где те и погибли. Самой известной из жертв того массового ареста является св. Эдит Штайн. Узнав об этом, Пий XII сжег текст своего обращения и лично позаботился, чтобы ни один обрывок не уцелел. «Если обращение епископата Нидерландов привело к гибели нескольких сотен человек, обращение Папы приведет к гибели десятков или сотен тысяч», – сказал он.

В.: И многих ли удалось спасти такой тихой деятельностью?

О.: Точные подсчеты провести очень трудно, но по примерным оценкам еврейского историка Пинхаса Лапида одних только евреев удалось спасти от 700 до 860 тысяч.

В.: А чем-то еще, кроме помощи преследуемым и прозрачных намеков в радиообращениях, Ватикан проявлял свое отношение к нацизму?

О.: Да, имея лишь очень ограниченные ресурсы, Пий XII все же стремился бороться против нацизма. Прежде всего стоит отметить ту роль, которую Папа сыграл в попытках немецкого Сопротивления убить Гитлера и свергнуть нацистов. Именно при его посредничестве заговорщики несколько раз выходили на англичан, пытаясь получить от них необходимые гарантии и поддержку (впоследствии оказалось, что гарантии англичан не стоили и ломаного гроша, но это – отдельная история). Именно по его приказанию немецкие иезуиты помогали внутри Германии заговорщикам найти друг друга. Именно фигура Пия XII незримо маячила за спиной полковника Клауса фон Штауффенберга.

В.: А какие у Ватикана были дипломатические средства повлиять на ход войны?

О.: Известен ироничный вопрос Сталина, сколько у Папы Римского дивизий. Обычно дипломатия работает тогда, когда подкрепляется какими-то военными, экономическими или другими ресурсами, в которых Святой Престол ограничен. Поэтому ватиканская школа дипломатии – это искусство добиваться целей при помощи нестандартных подходов, пользуясь подходящим моментом. И во время Второй мировой войны был такой момент, когда от Пия XII зависело многое, так что ему представилась возможность своим выбором повлиять на ход боевых действий. Этот момент настал летом 1941 года после нападения Германии на нашу страну.

До 22 июня 1941 года между СССР и Германией существовали договор о ненападении и договор о дружбе и границе. Из военных противников Германии большинство стран было разгромлено и завоевано, а их правительства продолжали существовать в изгнании. Фактически, единственной представлявшей из себя хоть какую-то силу страной, воюющей против Германии, оставалась Великобритания. США формально оставались нейтральными, но поддерживали англичан военной и экономической помощью. Прежде всего, но не только, эта помощь заключалась в известной программе ленд-лиза, т.е. поставок вооружений и боеприпасов в кредит. Теперь же СССР одномоментно оказался ведущей силой антигитлеровской коалиции, что в условиях сильных антикоммунистических настроений моментально побудило обратиться к Пию XII за помощью двух правителей из противоположных лагерей: президента США Франклина Рузвельта и лидера фашистской Италии Бенито Муссолини.

Рузвельт был сторонником вступления США в войну против нацистской Германии, но не имел необходимого для этого большинства в конгрессе. Даже военную помощь Великобритании – и то удавалось согласовать с трудом, а уж тем более не могло идти и речи о достаточном числе голосов за распространение программы ленд-лиза на СССР. Идейные изоляционисты блокировали любые решения о поддержке Советского Союза в коалиции с депутатами, представлявшими два крупных национальных лобби: ирландских и итальянских эмигрантов. Выходцы из Италии были против любых действий США против своей исторической родины, а выходцы из Ирландии – против любой поддержки англичан и их союзников. При этом те и другие, выступая против поставок нашей стране военной техники и боеприпасов, ссылались на свою католическую веру, а именно – на энциклику Пия XI против коммунизма, запрещавшую любое сотрудничество с коммунистами.

В этой ситуации, в сентябре 1941-го, Рузвельт отправил своего личного представителя в Рим и через него попросил Пия XII дать разъяснения позиции Церкви. Пий XII проинструктировал американских епископов дать от своего имени следующие разъяснения: осуждая коммунизм, Папа любит русский народ, а потому не может возражать против его борьбы за свою страну. Эти разъяснения достигли эффекта: в ноябре 1941 г. депутаты, представлявшие итальянские и ирландские общины, проголосовали за расширение программы ленд-лиза на Советский Союз, и в нашу страну отправилась столь нужная помощь.

Но в то же самое время поддержки от Пия XII добивался и Муссолини. Зная, каким гонениям подвергались христиане, в том числе и католики, в Советском Союзе, понимая, что Католическая Церковь и коммунизм враждебны друг другу, дуче пытался добиться от Папы одобрения начавшейся войны против СССР. С этой целью итальянская пресса активно публиковала приукрашенные истории о том, как на оккупированных территориях вновь открываются закрытые большевиками храмы, а народ активно возвращается к вере. Параллельно посол Италии при Святом Престоле, Бернардо Аттолико, полгода – до самой зимы 1942-го – добивался, чтобы Папа провозгласил войну против СССР крестовым походом или хотя бы поручил кардиналу-архиепископу одного из крупных итальянских городов выступить с патриотическим обращением к пастве. Муссолини, однако, получил намного менее благожелательный ответ, чем Рузвельт. Выслушав предложение объявить войну против СССР крестовым походом, Папа сперва указал на преступления, совершаемые в нацистской Германии, а затем спросил: «Если это крестовый поход, то где крестоносцы?» Аттолико не сдавался и во второй раз получил еще более категоричный ответ: «Свастика – не тот крест, под которым ходят в крестовый поход».

В.: А разве Пий XII не объявил войну Германии против Советского Союза «крестовым походом против большевизма»?

О.: Нет, он не стал этого делать несмотря на дипломатическое давление со стороны Италии. Однако в Советском Союзе еще с 1930 г. пропаганда утверждала, будто «Папа Римский призвал к крестовому походу против большевизма». Пий XI действительно в 1930 г. призвал к крестовому походу против большевизма, но только к «крестовому походу молитв»! Разумеется, советский агитпроп опускал эту «деталь», превратив призыв к молитвам за Россию в призыв к развязыванию войны. Впоследствии, когда война действительно началась, закрепилось убеждение, что уже Пий XII якобы назвал ее крестовым походом.

В.: А Германия присоединилась к дипломатическому давлению на Ватикан или полностью перепоручила этот вопрос итальянским союзникам?

О.: Ни то, ни другое. Германия была совершенно не заинтересована в одобрении войны против СССР со стороны Ватикана или немецких католических епископов. Более того, даже отдельные выступления тех или иных немецких епископов против коммунизма нацисты публиковали (вырезая из текста проповедей или пастырских посланий всю критику в свой адрес, которой в них зачастую было намного больше, чем критики коммунизма) только в газетах, рассчитанных на население нейтральных стран, но старались оставить незамеченными для большинства немцев. И уж тем более правительство Третьего Рейха не пыталось заручиться одобрением со стороны Пия XII.

Дело в том, что Гитлер планировал после победы в войне уничтожить Католическую Церковь под предлогом ее недостаточного патриотизма. Поэтому поддержка со стороны Церкви совершенно не входила в его планы. В этом было существенное отличие немецкого нацизма от итальянского фашизма, который стремился не уничтожить, а подчинить себе Католическую Церковь.

В.: Итальянская фашистская пресса рассказывала, как на оккупированной территории Советского Союза вновь открываются храмы и возрождается приходская жизнь. А что происходило на самом деле?

О.: В оккупированных частях Советского Союза жило немало католиков: как латинского обряда (поляков, литовцев, черноморских немцев, белорусов), так и восточного (украинцев, армян). Значительная их часть, жившая к востоку от границы 1939 года, уже многие десятилетия не видела католического священника, не имела доступа к таинствам. Гитлер категорически не хотел никакого возрождения церковной жизни среди этих людей. Приказом Кейтеля как главы верховного командования Вермахта были запрещены открытие закрытых коммунистами церквей, любые контакты католических капелланов частей Вермахта с местным населением и проникновение на оккупированную территорию других католических священников. При этом известно, что эти приказы исполнялись не всегда.

В некоторых деревнях люди сами сбивали замки с бывшего храма, переоборудованного под сельский клуб или овощехранилище, выносили оттуда все лишнее, приносили хранившиеся по домам или закопанные в земле иконы и начинали молиться. Препятствовали ли этому немецкие военные, очень сильно зависело от личности конкретного офицера. Точно так же некоторые капелланы, пренебрегая запретом из Берлина, при попустительстве местного командования служили в деревнях Мессы, принимали исповеди, крестили детей, венчали семейные пары.

Еще чаще это делали военные капелланы итальянской, словацкой, венгерской или хорватской армий либо испанской добровольческой дивизии (Франко не участвовал в войне, но позволил желающим отправиться на фронт), которые не были обязаны подчиняться приказам Кейтеля.

Кроме капелланов из армий Германии и ее союзников в оккупированную часть Советского Союза старались проникнуть обычные священники из Польши, Словакии, Венгрии и других соседних стран. Некоторые из них, движимые пониманием, что совсем рядом находятся католики, десятилетиями не имевшие возможности приступать к таинствам, вербовались в немецкую армию в качестве обслуживающего персонала и, прибыв на место, начинали принимать исповеди. Большинство из них были расстреляны, когда немцы узнавали об их сане. Как и в случае с капелланами, шансов на успешное окормление таинствами жителей оккупированных территорий у таких священников было больше в зоне ответственности итальянской, венгерской или румынской армии.

Впрочем, священники обычно делали это спонтанно, движимые своим пастырским долгом, и не всегда согласовывали свое решение даже с местным епископом, а уж тем более ничего об этом не знали в Риме.

Никакой масштабной целенаправленной деятельности на оккупированных немцами территориях Советского Союза Ватикан не проводил и проводить не мог в силу своих конфликтных отношений с гитлеровской Германией.

Евгений Розенблюм

Рускатолик.рф