Петр Ференц "Московское православие на Закарпатье как детище МГКЕ"

[Марион]

Перевод с украинского статьи про Мукачевскую греко-католическую епархию.

Статья написана с позиции украинского национализма, положения которого я ни в коей мере не разделяю. Тем не менее решил привести ее здесь без купюр. Раз уж на форуме вернулись к теме закарпатских греко-католиков. Пусть будет как она есть.

Перевод сделал несколько лет назад.

В статье приводится ряд любопытных фактов об этой отдаленной от центральной России и малоизвестной у нас территории. А там не все так просто, имеются свои особенности.

[Марион]

Московское православие на Закарпатье как детище МГКЕ

 

Сам заголовок статьи, видимо, возмутит многих греко-католиков Закарпатья. Мол, как такое можно писать? А в головах строится целый ряд аргументов, отрицающих вышеприведенный тезис. Назовут плеяду верующих и служителей Мукачевской греко-католической епархии, которые были украинскими патриотами и даже погибли за Украину, прошли тюрьмы и концлагеря. Вспомнят такие светлые личности как о. Августин Волошин, Севастьян Сабол ЧСВВ, о. Павел Мадяр ЧСВВ, епископы Дионисий Наряди, Александр Хира и Иван Маргитыч, и десятки, если не сотни других представителей Мукачевской греко-католической епархии. А еще скажут, что русская православная церковь в крае сначала была привнесена с участием спецслужб царской России, а далее – при содействии правительства Чехословакии. Ну и наконец вспомнят силовое внедрение русского православия и ликвидацию греко-католической церкви Иосифом Сталиным с помощью НКВД в 1947-1949 годах. Сразу встает вопрос – что я на это отвечу? Возразить, кажется, нечего, правду говорят. И именно поэтому я являюсь верующим Мукачевской греко-католической епархии.

 

 

Однако, несмотря на предполагаемые и приведенные мной выше аргументы, стоит рассмотреть более глубокие идейные, морально-психологические и политические факторы, которые способствовали утверждению нынешней религиозно-конфессиональной ситуации в Закарпатской области и в частности доминирование церкви Московского патриархата.

 

Факторов, которые привели к такому религиозно-конфессиональному положению дел в области, насчитывается несколько. Они лежат как в плоскости текущей внутренней политики в Украине, так и внешних факторов, а также мощной инерции прошлых эпох. Чтобы проанализировать все эти факторы не хватит не то что одной статьи, но даже большого по объему монографического издания. К тому же, многое из этого информационного массива уже изучено и освещено. Поэтому в данном случае сознательно сузим тему исследования до выяснения влияния политики самой Мукачевской греко-католической епархии на формирование предпосылок и укрепление московской версии православия на Закарпатье на протяжении последних 170 лет.

 

В ИТ-технологии английский термин by default в русской языковой версии операционной системы компьютеров (а долгое время в Украине программное обеспечение компьютеров в основном было на русском языке) употребляется выражение «по умолчанию» (на украинском «по замовчуванню», «за налаштуванням»). Если пользователь сознательно не внесет изменения в программные установки, то получит те данные, которые заложены в программу его разработчиком, то есть «по умолчанию» («за налаштуванням»). Такую грубую аналогию я бы применил и к данной проблеме. Закарпатские греко-католики получили московское православие не только по причине воздействия внешней силы в военном и политическом аспектах, но и «по умолчанию», по настройкам. Поэтому стоит изучить ту настройку, ту программу, которая породила указанный продукт.

 

Вирус «русского мира» и одного из ее продуктов - московской церкви, продвигался на Закарпатье через каналы самой греко-католической церкви Мукачевской епархии. Закарпатская украинская (русская) интеллигенция во второй половине XIX века была представлена преимущественно местным греко-католическим духовенством, которое было сильно поражено «русскими скрепами» славянофильства, панславизма, «общего литературного языка», «единого русского народа» и политической ориентации на Венгрию. Так в крае закладывался фундамент будущей московской церкви. Этот факт, как и свои впечатления от увиденного, описал Михаил Драгоманов в своих путевых заметках – «Австро-русских воспоминаниях», письмах и ряде других публикаций во время и после своего путешествия по Закарпатью в 70-х годах XIX века. Для характеристики закарпатского греко-католического духовенства он не пожалел черных красок. Отсутствие демократизма, - писал Драгоманов, показало с одной стороны пренебрежительное отношение священников «патриотов»-москвофилов к своему народу, его языку и интересам, с другой – к мадьяронству.

 

Клерикальное москвофильство, пишет Драгоманов, связалось в литературе с церковнославянщиной и совсем уже не принимало у себя никаких новых культурных и социально-политических идей. Священники Закарпатья вели кастовый образ жизни. И поэтому, наверное, в такой четкой освещение духовной, нравственной и идейной атмосферы в крае в 70-х годах ХІХ века объектом своих нападок экс-декан исторического факультета УжНу Владимир Фенич в своей украинофобской работе «Венгерская Русь и «Ганнибалова присяга» Михаила Драгоманова: начала интеллектуального завоевания Закарпатья Украиной» выбрал именно фигуру Михаила Драгоманова.

 

Удачно доказал это закарпатский ученый, профессор Украинского свободного университета в Мюнхене Иван Жегуц в статье «Книга и пресса – их пути в Закарпатье в течение двух веков». Он наглядно иллюстрирует, какую духовную пищу потребляло закарпатское греко-католическое духовенство. Как в частных библиотеках на фарах, так и в епархиальных библиотеках Ужгорода и Пряшева доминировали российские книги. Он пишет, что среди 64 титулов XVIII века и более 200 титулов XIX века Пряшевской епархиальной библиотеки встречаем русских классиков, критиков литературы, историков, идеологов русского славянофильства, периодические издания. Он описывает большое удивление старшины австрийской армии, впоследствии д-ра, юриста из Галичины Николая Червя, который квартировал на фаре у священника из Великого Березного во время Первой мировой войны. Последнего поразила обширная коллекция русских классиков у нашего духовника. Понятно, что особенно богатой на русский книгу была библиотека греко-католического священника с. Иза И. Раковского, который вел неутомимую пропаганду «русского мира». Результатом его «духовного» труда стало то, что с. Иза стала центром, своеобразным Пьемонтом православного движения на Закарпатье.

 

Эти духовно-идеологические установки из XIX века перекочевали в ХХ век. Работая в Государственном архиве Закарпатской области (ДАЗО) в г. Берегово, я встретил интересный документ – решение капитула Мукачевской греко-католической епархии от 25 февраля 1920 года "...за русский литературный язык...против порчи русского языка и правописания". Текст документа ярко иллюстрирует настроения духовенства той поры и поэтому с некоторыми сокращениями его надо процитировать: "Все члены капитула, как единственные представители народа и духовенства с сознанием своей ответственности заявляют единогласно и решительно, что строго придерживаются своего драгоценного литературного языка с этимологическим правописанием, ибо культурным языком может быть только один язык – литературный... Как культурный подъем и просвещение нашего милого народа, так и интересы нашей святой церкви восточного обряда требуют для себя литературный русский язык, построенный на основании церковно-славянского языка, который по вышеназванным причинам позволяет нашим верным понимать и наши богослужебные книги, и наш обряд. Посему осуждаем и отвергаем всякую фонетику и энергично протестуем против введения всякого жаргона. Ибо как выразился один член французской академии, "только варвары имеют язык фонетической натуры (Деконт де Лиль)..."[12.-арк.7].

 

Закарпатское греко-католическое духовенство, в отличие от Галичины, в своей массе не стало проводниками национально-культурного и политического движения. Даже уничтоженный НКВД епископ Теодор Ромжа, будучи поборником веры, в национально-культурном плане соблюдал здесь дистанцию, определенный нейтралитет. В целом национально-культурная и политическая практика духовенства Мукачевской греко-католической епархии в 20-30-х годах прошлого века была пронизана антиукраинским направлением, направленная на развитие русофильских структур, в частности «Общества им. А. Духновича».

 

Поэтому логично напрашивается вопрос: кто готовил на Закарпатье почву для утверждения московского православия? Беспристрастный читатель даст правильный ответ – Мукачевская греко-католическая епархия. Конечно, она не хотела той ситуации, которая наступила, но получила ее «по умолчанию», «по настройкам». Более ста лет пропагандируя «русский мир», она закономерно должна была получить и «русское православие».

 

И это не все. Рассмотрим еще несколько важных аспектов практики указанной епархии, что проторили дорогу, по мнению автора, к Московскому патриархату. Прежде всего это политическое и бытовое угрофильство. Уже упомянутый выше Михаил Драгоманов отметил, что наряду с культурологической, историософской ориентацией закарпатского греко-католического духовенства на Россию (москвофильство) вполне употреблялась другая тенденция. Это политическая и бытовая ориентация на Венгрию. Верноподданность Венгрии, поиск милости и привилегий у венгерской элиты было характерно для многих священнослужителей - москвофилов, которые в быту не утруждали себя ни в церковнославянском, ни в русском языках, а перешли в общении в семье на венгерский. Желание выслужиться, потеря тесного контакта с простонародьем привели к формированию барской спеси, высокомерию, что не могло не возмущать, вызывать чувство отчужденности и даже некоторой враждебности в народных массах. Особенно это проявилось накануне и во время Первой мировой войны, что спровоцировало массовый переход крестьян в православие и на что Венгрия ответила репрессиями. Об этом ярко описал в своих воспоминаниях «До воли» Степан Клочуряк (общественно-политический деятель Закарпатья 20-30–х годов, президент Гуцульской республики, министр обороны Карпатской Украины), тогда студент Сигитской классической гимназии, очевидец тех событий. Автор воспоминаний пишет: «Пришла новость, что в некоторых селах священники в церквях начинают провозглашать проповеди по-мадьярски. В знак протеста против таких попыток некоторых священников наши крестьяне с разочарованием покидали свои церкви. Их сопротивление выявилось также в том, что они начали переходить в православие. По нашим селам началось немилосердное преследование за переход в православие. Тюрьмы заполнялись крестьянами, которые не хотели ходить в ту церковь, где священник говорил проповедь на непонятном им языке... В процессе против православных главную роль играли наши ренегаты. Прокурором был д-р Ильиш (когда-то его звали Ильяшевичем). Он всеми силами старался доказать обвиняемым крестьянам государственную измену, в чем ему помогали фальшивые свидетели-провокаторы Дулишкович и Манайло (оба сыновья греко-католических священников)».

 

Подобных фактов ренегатства было немало. Так, в трагические мартовские дни 1939 года, Раховский греко-католический священник Петр Демьянович принимал непосредственное участие в организации и управлении венгерской террористической организацией «Собот чопот», которая чинила расправу над сечевиками. А в моем родном селе Богдан греко-католический священник угрофильской ориентации о. Егреши выделялся особым высокомерием. Так, на праздник Крещения 1944 года, во время освящения воды возле реки было скользко и оттепель (согласно преданию). Тогда священник свысока обратился к людям: "Подходите ближе. Что не подходите, что, русских ждете? Так они здесь тогда будут, когда у меня на ладони волосы вырастут». Неизвестно, выросли у о. Егреши волосы на ладони, или нет, но через девять месяцев советская армия была в Богдане. Понятно, что эмоции, связанные с теми событиями, запомнились и не вызывали энтузиазма в деле защиты греко-католической церкви от расправы НКВД в 1949 году.

 

Свершившимся фактом является и то, что с вхождением края в состав Чехословакии последняя прибегла к поддержки и поощрения религиозного раскола и перехода греко-католических приходов в православие. И делала это она не только по причинам мировоззренческим (тогдашняя чехословацкая элита была действительно русофильски настроена, что частично выветрилось после событий 1968 года), но и ради безопасности. Клир и большая часть старшей генерации Мукачевской греко-католической епархии были промадьярски, сепаратистски настроены, находились, по сути в роли пятой колонны в молодом Чехословацком государстве. И поэтому последнее, дабы ослабить ее влияние, вполне логично прибегло к такому шагу.

[Марион]

Наша песня старая новая…

 

Политический кризис, по сути - агония Советского Союза в конце его существования проявлялась в активизации различных национальных, политических, социальных и, разумеется, религиозных движений. В Западной Украине, в том числе и на Закарпатье, греко-католики вышли из подполья и активизировали движение за легализацию своей церкви. Особенно активно и массово они действовали в соседней Галичине. Под давлением общественного движения – с одной стороны и апостольской столицы (Рима) – из второго, а также политического актива демократического мира советское руководство оказалось в очень трудной ситуации – необходимости легализации греко-католической церкви. Не думаю, что перед тем, как отпустить вожжи и легализовать деятельность греко-католиков, Москва с ее мозгом – КГБ, который имел огромный опыт деятельности и инструменты влияния, не могла не проанализировать возможные варианты развертывания будущей ситуации и не выставила «растяжки», которые бы направили ход в наиболее желаемое для нее русло. Но об этом я скажу чуть позже. Сначала кратко обрисуем ситуацию, которая произошла, и которая есть на сегодняшний день.

 

После легализации Греко-Католической Церкви в конце 1989 года начался процесс возрождения общин и приходов. Однако масштаб, темпы означаемого процесса, которые проходили в соседней Галичине и Закарпатье, совершенно несравнимы. В первом случае – стремительное наступление, вытеснение на задворки московской церкви, здесь – хилое и очень медленное движение. Тем не менее, Мукачевская греко-католическая епархия за четверть века возобновила свою деятельность в пределах всей области. Есть и большие общины, но в подавляющем большинстве это маленькие, немногочисленные приходы, которые с большими усилиями строили новые храмы, потому старые, как правило, остались в постоянном пользовании общин УПЦ МП, которые по численности своих верующих многократно превосходят греко-католические. Почему так? Почему в соседней Галичине произошло массовое возрождение греко-католических общин, а на Закарпатье – нет? И если в Галичине православные общины, чтобы не быть полностью ликвидированными, перешли в Киевский патриархат или в УАПЦ, то почему в Закарпатье продолжал доминировать Московский патриархат? Причин, конечно, много. Это и соответствующий уровень религиозного, национального и политического сознания, административного ресурса местных органов власти, но рассматривать мы их не будем. Лучше сконцентрируемся на внутренних раскладах и процессах в среде самой Мукачевской греко-католической епархии. Это нам даст много интересной информации для размышления.

 

Итак, восстановленная, легализованная Мукачевская греко-католическая епархия с самого начала не удовлетворила ожидания украинской национальной интеллигенции и пошла старым проторенным путем ХІХ-ХХ веков. Прежде всего она отказалась от объединения с Украинской греко-католической церковью (Киево-Галицкой митрополией) и добилась статуса sui juris (своего права). Языком богослужения был избран церковнославянский, что объединяло ее с церковью Московского патриархата. Исключением стали лишь Раховский и Тячевский районы, также на двух языках (церковнославянском и украинском) службы поочередно совершались в кафедральном соборе города Ужгороде, также были отдельные исключения в Межгорье, Виноградовщине. Все это было достигнуто в ходе тяжелой борьбы владыки Ивана Маргитыча и его подопечных еще в 90-х годах ХХ века. В целом же за украинский язык, за идею объединения с УГКЦ, особенно в период руководства епархией епископом Иваном Семедием, люди подвергались давлению, преследованию. Об этом хорошо описано в книге, изданной во Львове 2015 года «Народный владыка Иван Маргитыч. Материалы научно-практических конференций «10 лет без владыки Ивана Маргитыча: на перекрестке веков» (Рахов-Ужгород, 5-6 сентября 2013 г.)» Студентов духовной семинарии за украинские убеждения выгоняли из учебного заведения. Только стараниями епископа Ивана Маргитыча таких репрессированных семинаристов частично удалось пристроить в семинариях в соседней Галичине, где они продолжили обучение. Да что там говорить, сам епископ Иван Маргитыч, имеющий большой авторитет, подвергался наговорам (оббріхуванню), давлению, изоляции. В частности, его не допускали к преподаванию в семинарии, а в апостольской столице на него возвели клевету, что он психически болен. Все это свидетельствовало о внутреннем напряжении, противоборстве, кулуарной закрытой политике в среде самой епархии.

 

Перечень различных фактов, подробностей можно продолжить, но все это без определенного обобщения и идентификации не будет вносить ясность и понимание, что за процессы произошли в среде этой религиозной структуры. Поэтому актуально сделать дальнейший анализ именно в таком ключе.

 

 

Антиукраинство, или модернизированное москвофильство

 

Бесспорно, что это звучит шокирующе. Бесспорно, что это не есть общая оценка деятельности всего клира, священников епархии. Но, тем не менее, это является одним из направлений практики епархии и приходских священников, особенно в 90-х годах прошлого века (не всех, конечно). В чем оно проявлялось и проявляется до сих пор? Частично это уже озвучено. Прежде всего – в сознательном противодействии ведению богослужения на украинском языке и культивировании мертвой церковнославянщины, по сути – староболгарщины. Об этом уже указано выше, где указано, что кроме Тячевского и Раховского районов и отдельных исключений на других поприщах богослужение ведется на церковнославянском языке. В духовной семинарии в Ужгороде по сегодняшний день семинаристов учат проводить богослужения на этом языке. Украинский, как язык литургии, не включен в обучение. Это приводит и к событиям, когда национально сознательные слои общества из-за такой позиции церкви переходят в другие конфессии. Один такой случай хочу проиллюстрировать. Жила в г. Мукачево активистка, которая стояла у истоков возрождения греко-католической церкви в крае – Екатерина Белей (сегодня уже покойная). Ее квартира в 80-90-х годах прошлого века была своеобразным салоном, где собирались активисты, священники и лично епископ Иван Маргитыч , обсуждали вопросы развития, действий по возрождению и легализации греко-католической церкви. С восстановлением легальной деятельности Мукачевской епархии Екатерина Белей настойчиво добивалась ведения в кафедральном соборе в Мукачево хотя бы одной службы на украинском языке. В конце концов она не выдержала хождения по мукам и в конце 90-х гг. стала инициатором и организатором создания в городе общины Украинской православной церкви Киевского патриархата, прихожанкой которого и стала. Поэтому политика сознательного блокирования, препятствования переводу богослужения с церковнославянского на современный украинский язык и является одним из проявлений антиукраинства. А культивирование церковнославянского языка в сочетании с поддержкой политического русинства, чем неоднократно грешили церковнослужители этой церкви, есть не что иное, как закамуфлированное, модернизированное москвофильство. От которого лишь один шаг к русскому православию. В силу этих, очевидно, мотивов блокируется и объединение Мукачевской греко-католической епархии с Украинской греко-католической церковью.

 

Политика поддержки русинства (старого украинского самоназвания) как неукраинцев в политическом проекте есть одно из наиболее выраженных проявлений антиукраинства. Поэтому я хотел бы обратить внимание на саму мотивацию клира епархии перед Римом относительно предоставления ей статуса своего права и отказа от вхождения в единую структуру УГКЦ. Так в своем письме в Ватикан в 1991 году, на основании которого апостольская столица утвердила временный статус «sui juris» для Мукачевской епархии, владыкой И. Семедием сообщалось о желании якобы «большинства» священников иметь особый статус для Мукачевской епархии. Мотивировалась эта «потребность» тем, что большинство верующих греко-католиков на Закарпатье составляют не украинцы, а русины. Для таких выводов у епископа-ординария не было ни научных выводов, ни данных социологии, ни данных переписи. Поэтому такая подмена может оцениваться как неэтичная, противоречащая христианской морали. А по народному это называется просто – ложью.

 

Примеры антиукраинства со стороны Мукачевской греко-католической епархии можно продолжить. Один из них – это выпуск и презентация при поддержке указанной епархии воспоминаний репрессированного священника Стефана Бендаса «Пять лет за колючей проволокой». Данная книга пропитана исключительно рафинированным антиукраинством.

 

А насчет статуса «sui juris» (своего права) и отказа объединения МГКЦ с УГКЦ я не скажу лучше покойного профессора Ужгородского национального университета Любомира Белея и его статьи «Закарпатский казус. SUI JURIS - случайный анахронизм или орудие антиукраинской политики?» Поэтому заинтересованного читателя отправлю все-таки к этой публикации. А еще также предложу актуальную публикацию на данную тему с иллюстрацией соответствующих документов Владимира Пипаша под названием "Вы не умрете, епископ Иван...".

[Марион]

Растяжки КГБ

 

Выше мною было обещано вернуться к этой теме и указано следующее: «перед тем, как отпустить вожжи и легализовать деятельность греко-католиков, Москва с ее мозгом – КГБ, который имел огромный опыт деятельности и инструменты влияния, не могла не проанализировать возможные варианты развертывания будущей ситуации и не выставила «растяжки», которые бы направили ход истории в наиболее желаемое для нее русло». «Так какие же это были растяжки?», спросит читатель. Отвечать на такой вопрос – дело неблагодарное. Ведь мои размышления построены на основе анализа фактов, событий, процессов, которые состоялись, но без надлежащей источниковой документальной базы (она невозможна, Москва тех документов не предоставит) и поэтому носят субъективный характер, как догадка. И тем не менее, свою версию разгадки сценария я выскажу.

 

Главный из них – это структурный сепаратизм, отказ от вхождения, а по сути создания единой церковной структуры греко-католиков в Украине. По моему убеждению, Москва в конце существования Советского Союза боялась не столько потери паствы православными приходами (коммунистическая элита была атеистической), сколько того, что подпольная греко-католическая церковь в Галичине, проникнутая духом украинского национал-патриотизма, самостийности, несет духовную опору украинскому национально-освободительному движению. Поэтому для КГБ позарез нужен был план локализации этого явления в пределах Галичины, не допустить его распространения на Закарпатье. И такой план, по моему мнению, был создан. Главная его задача заключалась в недопущении объединения греко-католиков Закарпатья и Галичины в единой церковной структуре. Направить духовно-идеологическую и литургическую практику закарпатского греко-католического духовенства в русло консервативных традиций ХІХ-ХХ веков – москвофильства и его модернизированного варианта тутешничества-русинофильства. Заблокировать распространение украинской национальной идеи в будущей закарпатской греко-католической церкви. Таким образом, московское КГБ, а дальше – ФСБ, получил контроль и рычаг влияния на Закарпатье. А как тут не вспомнить осень 1991 года, когда после провозглашения независимости Украины закарпатская коммунистическая партноменклатура через областной совет по сценарию КГБ затеяла сепаратистский шабаш с провозглашением Закарпатья автономным краем? И как было больно смотреть, когда под областным советом под триколорами образца ДНР Общества подкарпатских русинов были и греко-католические священники. Это многим тогда отбило охоту поддерживать эту церковь. Практически, Мукачевская греко-католическая епархия тогда выступила как антиукраинская сила в унисон с Обществом подкарпатских русинов и Закарпатской партноменклатурой. Почему так случилось? Очевидно, общим был «дирижер».

 

Анализируя тогдашние события, волей-неволей приходишь к мысли, что накануне легализации греко-католической церкви в СССР главные ее активисты на Закарпатье были в проработке КГБ, а больше всего, кажется, епископ Иван Семедий. Ход последующих событий навевает именно такое мнение.

 

Такая политика Мукачевской греко-католической церкви бесспорно повлияла на процессы религиозно-конфессиональной ситуации в крае. Прежде всего это привело к торможению темпов возрождения этой церкви. От нее отшатнулась национально сознательная интеллигенция края. Епархия отказалась от организационной интеллектуальной, материальной и, главное, кадровой помощи из соседней Галиции. Тогда был налицо большой дефицит в священниках. Но для Мукачевской епархии не то, что русское православие, но и исламский фундаментализм были меньшим злом, чем греко-католические священники из Галиции. Таким образом, был упущен наиболее благоприятный период начала 90-х годов, когда в промосковских структурах была величайшая растерянность и наличествовало еще живое старшее поколение, которое было наиболее склонно к возвращению в лоно греко-католицизма. И в то же время это дало возможность русской церкви закрепиться в области, провести духовно-идеологическую обработку населения, в общем укрепиться во всех смыслах. Поэтому и нечего Мукачевской греко-католической епархии сетовать и обвинять кого-то в том, что большинство жителей края посещают храмы Московского патриархата. К такому конфессиональной диспозиции расположила и она сама. Не намеренно, а «за налаштуванням», «по настройке» (по умолчанию).

 

То есть, Московская православная церковь на Закарпатье является своеобразным детищем 170-летней политики Мукачевской греко-католической епархии.

 

А значит и нынешней, отчасти, тоже...

 

Петр Ференц, Закарпатье

 

https://zakarpattya.net.ua/Blogs/186899-Moskovske-pravoslav%E2%80%99ia-na-Zakarpatti-iak-dityshche-MHKIE

[Neta]

Тема попадает в разряд политических. А мы ведь этих вопросов не касаемся принципиально.

[Марион]

Если посчитаете нужным - удаляйте. От греха подальше.